Годен к строевой!
Шрифт:
– Итого четыре!
– сформированная главой процессия молча следовала за ним. Мудрецкому пришлось взять бородатого пьянчужку за фуфайку и тащить его следом.
– Осталось двенадцать, двенадцать, господа!
Он шел по коридору и тыкал пальцем в торчащие лошадиные морды. Животные будто чувствовали, что их хотят идентифицировать.
Около пустой клетки Резвого он остановился и с ехидством посмотрел на подполковника, потом прошел дальше и закончил счет.
– Девять, десять, одиннадцать!
– Двенадцатый конь в машине, - подсказал лейтенант.
– Чего?!
– взревел лысеющий карапуз и бегом побежал в противоположный конец конюшни считать лошадей заново. Теперь он останавливался около каждого стойла, смотрел на табличку, потом заходил к лошади, сличал масть и пол.
В конце второго подсчета Шпындрюк остановился и взревел:
– Я не помню всех лошадей в лицо, в морду их я не помню! Но Резвого нет!
– Он подбежал к конюху и тряхнул его.
– Сволочь! Ты подменил лошадей! Кому ты отдал Резвого?
Пьяный мужик ткнул пальцем в бок Мудрецкому так, что тот отпрыгнул.
Стойлохряков рыкнул, прочистил горло и сплюнул на бетонный пол.
– Лейтенант, можешь быть свободен.
– Есть, товарищ подполковник, - вяло протянул лейтенант, пожимая плечами и выражая как бы собственное непонимание происходящего.
– Убью мудилу, - Шпындрюк тряс конюха.
– Живьем закопаю! Где конь?
Бородатый дядька теперь примолк и больше не кивал в сторону Мудрецкого, успевшего уже скрыться за воротами конюшни.
Увидев выходящего лейтенанта, Резинкин повернулся на спину и громко произнес:
– Ес!
– после чего получил несильный шлепок от Простакова по затылку.
Фрол добавил уже языком:
– Хорош орать. Нам еще кобылу хозяйке вернуть надо.
В своем доме Шпындрюк облачился в халат и домашние тапочки.
– Чертовщина какая-то, - жаловался он, разливая вино в высокие бокалы для себя, подполковника и батюшки.
Поп немедленно перекрестился.
– Вот протрезвеет, всю душу из него выну, - раздав напиток гостям, глава района плюхнулся в кресло, и в этот момент на пороге комнаты появилась его нелюбимая жена с конюхом.
Бородатый мужик шарил безумными глазами по комнате и причитал:
– Снова одной нет, снова одной нет, их только пятнадцать, пятнадцать их.
Протопоп Архипович наморщился.
– Петр Валерьевич, уберите его отсюда, прошу вас.
Снова стало тихо. Потом компания снова пила до тех пор, пока батюшка не слег и его не отвели в спальню почивать.
Оставшись наедине с главой, комбат надул щеки.
– Протопоп Архипович, мне неприятно говорить об этом, но едет комиссия.
– Не волнуйся, все будет схвачено.
Стойлохряков вздрогнул, налег на низенький журнальный столик вместе
– Я должен прекратить списывать горючку. Хотя бы на время.
– Ты что! В поле работы невпроворот. Пошла твоя комиссия куда подальше! Я тебе десяток таких комиссий отважу отсюда!
– крикнул Шпындрюк в пьяном угаре.
– У меня, комбат, связи знаешь куда идут?!
– Нужен человек в округе, - подполковник снова распластался в кресле.
– Иначе дело придется прикрыть. На время. Какой-то месяц, два.
– Я твою горючку заливаю в свою технику, и все шито-крыто. А деньги, выделяемые мне на топливо, мы делим, не забыл? Ты еще скажи, что оставишь мои магазины без крупы, без тушенки и без сгущенки! Не забывай, где ты у меня! Кто дал тебе дом? Кто пристроил сына в университет, а дочь в экономический? Кто деньги тебе платит бешеные каждый месяц? И еще, самое главное, - как ты будешь разбираться с Сивым?
Комбат пожал плечами.
– Сивый - твоя проблема, я его никогда не касался.
– Ты обязан мне, я обязан Сивому, все повязаны.
– Списание средств я прекращу. Утечку со складов тоже.
Шпындрюк налил себе фужер до краев.
– Я могу только тебя предупреждать.
Стойлохряков поднялся.
– Армию предупреждать не надо. Она сама кого хочешь предупредить может.
Шпындрюк заегозил.
– Нехорошо расстаемся, - и тоже поднялся.
– Прекращаем - так прекращаем. Только обещай, если что, с Сивым мне помочь.
Комбат хмыкнул.
– Сколько у него людей?
– Да банда небольшая, человек пять. Но они все ж там убийцы. Мразь одна. Мне страшно. Из чего я платить стану, пока мы в спячке будем?
– Раздавил бы я их давно на твоем-то месте. Ты, глава района, боишься каких-то бандитов.
Шпындрюк провожал подполковника к выходу.
– Я привык жить со всеми в мире, но, может, ты и прав, придется убирать.
Глава 9
Стойлохряков в понедельник утром собрал офицеров в штабе на предмет подготовки части к визиту комиссии. Блистать красноречием не пришлось. Хватало сказанного накануне. Все подчиненные прониклись мыслью о грядущем Страшном суде в их ничего не значащей жизни и, в свою очередь, напрягали личный состав на всех фронтах. С каждым следующим днем обстановка накалялась. Немало нервных усилий потребовалось комбату, чтобы морально отмобилизовать всех и каждого, но теперь люди шевелились, что не могло не вселять надежду на лучшее.