Годы гроз
Шрифт:
— То не простые волки, так что не хвались раньше времени, — напоследок сказал Эльтон.
У покоев Алины дежурили два гвардейца в масках. Подойдя, Эльтон расслышал из комнаты плач.
— Что случилось?
— Не знаю, сир, — ответил страж. — Ее высочество запретила входить.
— Не впускайте никого.
Он зашел внутрь. Алина стояла на коленях у кровати, где лежала Лиута, девочка, подобранная ей у городских ворот. Кожа малышки стала еще чернее, белые пятна — больше. Лиута лежала и будто
Эльтон медленно подошел. Алина подняла на него покрасневшие глаза и в них было столько горя, что он сразу кинулся и заключил ее в объятия. Горячее и мокрое лицо уткнулось ему в шею. Эльтон зарылся пальцами в волосы Алины и поцеловал в висок.
— Ничего, любимая. Лиута теперь с Просветителем.
— Не смей так говорить! — она вырвалась из его рук. — Она не умерла и не умрет!
— Прости, Алина, я подумал… — оправдывался Эльтон, глядя на больную. Грудь ее и вправду поднималась. Слабо и редко, но Лиута дышала. — Что же тогда случилось?
Алина дотронулась до его маски.
— Там на столе есть уксус. Смочи ткань, ты слишком близко к больной.
Лавеллет покорно взял винного уксуса и обильно смочил маску. Резкий запах ударил в нос и обжег горло, но лучше уж перестать чувствовать запахи, чем умереть.
— Она ослепла, — сказала принцесса. — Болезнь вошла в последнюю стадию.
— И сколько ей осталось? — снова садясь рядом с ней, спросил Эльтон.
— Может, неделя или две. Не больше.
— Ты так и не придумала, как их лечить?
— «Придумала»? — фыркнула Алина. — Тут нужно не придумывать, а пробовать снова и снова.
— И ты пробуешь?
— А ты сомневаешься?
Что-то в ее фразе зацепило Эльтона, но он не подал виду.
— Оборотень упоминал ведьму. Люди подтвердили, что в округе много колдуний. Быть может, одна из них наслала болезнь?
— Может, тогда тебе стоит поймать волка и расспросить его как следует?
Тон ее был столь саркастичным, что Лавеллет не выдержал и вскрикнул:
— Что с тобой, Алина?! Я же пытаюсь помочь!
— Чем? Своими домыслами?! — вскипела следом Алина и резко умолкла. Она вязла руки Эльтона в свои и прижала к груди.
На синем платье, что она носила, был вырез, и пальцы Лавеллета коснулись ее теплой кожи. Сердце на мгновение замерло и ускорило бег.
— Прости меня, — сказала принцесса. — Я забываю, что ты делаешь для меня. Забываю, как ты любишь меня, — голос ее дрогнул, — и как я люблю тебя.
Эльтон тяжело сглотнул.
— Я тоже, — сказал он. — Тоже иногда забываю.
— Давай помолимся вместе, мой рыцарь. За эту девочку и всех больных, и за твою удачу на завтрашней охоте.
Он молча склонил голову, закрыл глаза и начал молиться
Новая Белая королева. От этих слов Алину, кажется, тошнило еще больше, чем от «единственной надежды Америи».
Он закончил молиться и подождал, пока закончит принцесса. Когда она подняла глаза, он улыбнулся, и она погладила его по щеке.
— Я так соскучилась по твоей улыбке.
— Как и я по твоей. Но мы прибыли в Скорбные земли — здесь мало улыбаются.
— Ты перестал гораздо раньше.
— После Баргезара трудно оставаться прежним, — признался Эльтон. — Я никогда не видел столько чудовищ и столько мертвецов. Не видел, как людям выпускают внутренности и разбивают черепа, как их сжигают в общей куче. А потом я приехал сюда, Алина — и здесь трупов и чудовищ в тысячу раз больше.
— В столице мы о таком не думали, правда? Кажется, это было целую вечность назад…
Эльтон увидел, как блеснули глаза принцессы при упоминании дома. Она тоже скучает по Кроунгарду. Она хочет вернуться — надо лишь убедить ее в том, насколько это необходимо!
— Но мы были детьми, — сказала Алина. — Мы думаем, что Кроунгард полон света, потому что там осталось много воспоминаний. На самом деле он всегда был гнилым, проклятым местом.
— Думаю, что это зависит от людей, которые в нем живут, — сказал Эльтон и осторожно добавил: — Или правят.
— Быть может, ты прав. Но я не желаю сидеть в золотой клетке.
— У нас есть желания и есть долг, — говорил он. — Мы сами выбираем, что ставить выше, но мы же не одни в этом мире! Мы должны…
— Мы должны быть счастливы, Эльтон! Господь завещал нам это.
— Ты права. Исполнять свой долг не значит быть счастливым.
— Потому я и хочу отринуть его, стать свободной в новом мире.
Все тепло от близости к Алине, от совместной молитвы прокисло в душе у Эльтона и стало ядом.
«Она даже не понимает, что говорит обо мне! Пока она отвергает свой долг, я следую своему! Мы пытаемся освободить ее, а меня заковываем в тысячу цепей!»
— Простите, принцесса, — Лавеллет поднялся. От гнева и обиды он едва мог вдохнуть. — Я должен выспаться. Завтра тяжелый день.
— Ты снова будешь рисковать жизнью ради меня, — поднимаясь следом, сказала Алина.
— Да, моя госпожа.
— Спасибо тебе, — она взяла его за плечи и мягко поцеловала в лоб. — Ты мой герой, сир Лавеллет.