Годы гроз
Шрифт:
— Новолуние, — буркнул Брон и вернулся к супу, как будто ему не было дела. Но в душе засвербело.
Загадка кивнула, села рядом и вытащила из подола пучок разных трав. Пахнуло сильно и терпко, так что Брон поморщился.
— Что это? Букет для меня?
Девочка запрокинула голову, будто рассмеялась, а потом схватила ломоть хлеба и жадно откусила.
— Ешь, — Брон подвинул к ней тарелку с мясом перепелки и отломил еще хлеба.
Она кивнула, сгребла предложенное и стала поедать. Бронвер отодвинул травы и вернулся к похлебке.
Когда Загадка
— Рассказывай, где была.
Она подняла руки над головой и нарисовала что-то, похожее на облака.
— В лесу? Дура. Здесь много волков.
Девочка обиженна поджала губы, потом взяла травы и хлопнула ими и стол.
— Тише ты, и так воняет. Что это?
Загадка коснулась пальцем запястья, где синели вены. Потом показала на травы, помешала воздух, ткнула в Брона и сделала вид, что пьет.
— Сможешь приготовить зелье из этого?
Она кивнула.
После Баргезара призрак колдуна пока ни разу не навещал Брона. Чтобы снова победить столь реальный кошмар, ему пришлось бы пить кровь Загадки. Не хотелось бы этого делать. Одно дело — пить разрешенное, в общем-то, зелье, пускай и сделанное сельским знахарем, а не травниками церкви. А вот пить кровь молоденькой девушки — совсем другое. За первое Брону грозила бы нестрогая епитимья и, возможно, его таки отправили бы на покой. Уже по-настоящему, а не «править». Если бы Брон этого не боялся, он бы пил напиток открыто. Но теперь он точно знал, что просто не готов к отставке. Там его ждет только окончательное разочарование.
— Ты успеешь сделать?
Загадка закивала и вскочила, указывая на дверь.
— Да-да. На кухню? Идем, возьмешь что нужно.
Загадка сварила зелье прямо в комнате Брона, в камине. Запах стоял горький и удушающий. Как только все травы — какие порезанные, а какие растертые — оказались в котле, Бронвер сразу узнал поганый аромат.
Загадка сцедила отвар в зеленую флягу и поставила рядом с изголовьем Брона. Тот уже собрался спать и растирал ноющий локоть. Девчонка улыбнулась ему и раскинулась на шкуре мохнорога у камина.
— Ты что, собираешься остаться здесь?
Она кивнула и закрыла глаза, подложив руки под голову.
— Ладно, оставайся. Подашь, коль надо будет, флягу.
Бронвер задул свечу и упал на кровать. До сих пор туманная с похмелья голова утонула в пуховой подушке, а разум растворился во сне.
* * *
Бесшумная топь раскинулась вокруг. Одинокое оконце загорелось во тьме. Бронвер сжал рукоять секиры и сделал шаг вперед.
— Оно вернулось.
Брон глубоко вздохнул. Он чувствовал себя полным сил и пошел быстрее, стремясь покончить с кошмаром. Победить в этот раз и получить передышку на месяц.
Дверь покосившегося домика распахнулась, и на пороге появился обнаженный безумец.
— Оно подчинится или будет страдать!
Вместе с криком раздался порыв ветра,
— Ты мучаешь меня почти восемь лет, тварь. Ты убил моего друга. Я не подчинюсь!
Проревев последние слова, Брон кинулся вперед. Колдун рассмеялся и исчез. Дверь захлопнулась, и старый рыцарь ударился в нее, как в каменную стену. Он оглянулся.
Вокруг были стены и двери, и ничего больше. Над головой мерцали далекие звезды — Брон словно оказался в круглой комнате без потолка.
Одна из дверей вдруг дернулась, словно кто-то пнул в нее снаружи. Другая скрипнула и приоткрылась, будто от ветра. Из проема на землю полилась черная, вонючая вода.
— Оно сдастся.
— Только если сдохну!
Брон толкнул ближайшую дверь. Упругая и теплая, как конский бок, она на миг поддалась, а затем захлопнулась с металлическим звуком. Бронвер толкнул другую дверь, и та рассыпалась в труху, а за ней оказалась кладка из черепов. Он ударил третью дверь секирой, брызнули искры, и на лезвии появилась щербина.
Четвертая дверь распахнулась навстречу, и за ней Брон увидел себя.
Согбенный, ссохшийся Другой Он поднял ослепшие глаза. Подбородок старца подрагивал, впалый рот как будто все время что-то жевал. Другой протянул к Брону бессильную трясущуюся руку.
Брон отшатнулся и захлопнул дверь, но та раскололась напополам, и старик вошел в деревянный круг. Неотвратимо, он приближался. Беззубый рот распахнулся, и раздался холодный стон.
— Оно подчинится или будет страдать.
Брон презрел сковавший его ужас и обрушил секиру на голову Другого. Коснувшись лысого черепа, сталь рассыпалась пылью. Ощущение было таким, словно оружие прошло через воздух, а Брона бросило вперед, и он упал под ноги старцу.
Дряхлая нога опустилась ему на спину с сокрушительной силой. Левая рука онемела, колющая боль возникла в груди, не давая вздохнуть. Брон застонал сквозь зубы.
— Оно подчинится.
Колдун возник прямо из воздуха. Он стоял на четвереньках, его пальцы врывались во влажную землю, а гениталии болтались, как у животного. Шрамы на коже в виде змей и тарантулов белели под звездами. Колдун наклонился. Ноздри его были вырезаны, а в переносице висело несколько сережек. Узкие глаза уставились в лицо Брону. Никогда еще он не видел колдуна так близко.
— Пускай оно подчинится. Иначе оно будет страдать.
Свистящая речь исходила из приоткрытого рта колдуна, как ветерок. Старец продолжал давить на ладонь, и боль в сердце становилась все жарче.
— Загадка, — прохрипел Брон. — Загадка!
Колдун наклонил голову. Сережки на носу шевельнулись.
— Оно подчинится?
— Отстань от него! — раздался недрогнувший детский голос.
Горячий отвар облил нагую спину колдуна. Он выгнулся, будто кошка, и исчез. Стены вокруг затряслись, из щелей меж досками посыпалась пыль.