Годы испытаний. Книга 2
Шрифт:
Изнанкин достал флягу и налил. Они выпили.
– Вот теперь и на душе полегче.
Харин пил и думал про себя: «Ничего, голубчики. Скоро я уеду от вас. Надоели мне все: и Канашов, и Стрельцов, и ты, Изнанкин, со своими телячьими жалостями ко мне. Не такой уж я профан, за которого вы меня принимаете…»
Неделя была на исходе, а попытки разведчиков проникнуть в оборону противника не увенчались успехом. Три поиска прошли неудачно. Они не пополнили никакими новыми данными сведения о противнике. Канашов нервничал. Дважды он сам ездил в полк уточнять,
К концу недели, когда надо было докладывать командующему о результатах поисков, Канашов не находил себе места.
В тот же вечер внезапно приехала с курсов Аленцова. Они поздоровались и стояли, разговаривая, и изучающе разглядывали друг друга. У нее какая-то озабоченность в лице и красные глаза. «Плакала, видно…» - «А Михаил такой же, но чем-то взволнован. Бороду зачем-то стал отпускать. Она ему не идет». Потом Канашов спохватился:
– Нина, я совсем ошалел… Чего мы стоим? Садись, родная! Тут мне совсем закружили голову, Нина! Честно скажу тебе: первые недели после твоего отъезда не находил себе места. Чуть успокоился, когда получил твое первое письмо.
Она недоверчиво покосилась на него и улыбнулась, но в глазах все те же нетающие льдинки грусти.
– А я с трудом отпросилась… Надо кое-что взять из вещей…
– Молодец, правильно сделала, что приехала.
– Он с силой притянул ее к себе и обнял.
– Теперь я никуда тебя не отпущу.
– А я возьму и уеду.
– Нет, не уедешь!
– Нет, уеду! Какой ты колючий, Михаил, небритый. Ты чего так опустился?
– А зачем? Тебя не было. Решил бороду отпустить… У меня сейчас большая неприятность, Нина, никак не можем выполнить приказ командующего о разведке.
– Что же так?
– Не получается. Три попытки - и все неудачные. У нас теперь, знаешь, командующий новый…
– Да, сердитый дядя. Видела, он к нам на курсы приезжал. Наш начальник курсов перед ним как осиновый лист дрожал…
В дверях появился Харин и резко захлопнул дверь. Затем постучался.
«Хам!
– подумал Канашов.
– Ворвется, а потом делает «культурные» жесты».
Аленцова отвернулась и смотрела в окно.
– Товарищ полковник, вы простите, но вас разыскивает командующий. Я сказал, что вы в полку. Генерал звонил в полк, и ему ответили, что вас там не было. Он накричал на меня и приказал срочно найти. Он ждет вас у телефона в штабе.
Канашов тут же ушел с Хариным в штаб.
– Что у тебя там за порядки в дивизии?
– строго говорил командующий.
– В штабе не знают, где ты. Почему ты ничего не докладываешь мне о результатах разведки?
– Товарищ генерал, три попытки окончились неудачей.
– Значит, плохо организовали. Или мне приезжать разведку у тебя организовывать? Смотри, если нагряну - не поздоровится. А за невыполнение моего приказа объявляю тебе выговор.
– Разведку организую, - сказал Канашов.
– Завтра утром сам поеду в полки.
– Пока не нажмешь на вашего брата, не очухаетесь. Вот твой сосед Быстров как хорошо провел разведку.
– Завтра будет сделано, товарищ генерал, постараюсь…
– Гляди у меня. Больно мне надоели твои «завтраки».
2
Сегодня Харин получил документы и должен был уезжать в распоряжение отдела кадров фронта. С одним из своих врагов, Канашовым, он начал удачно счеты и не сомневался, что в дальнейшем доставит ему еще немало неприятностей. И Аленцовой он приготовил сюрприз.
Довольный своими планами мести и слегка навеселе после обеда с рюмочкой, Харин прощался с командирами в штабе дивизии. Зашел он и к Канашову. Комдив лежал в постели. Ему нездоровилось, как о том Харину сообщила Аленцова, приглашая войти в комнату.
– Разрешите, товарищ полковник?
– спросил Харин.
– Пожалуйста.
– Канашов поднялся.
– Товарищ полковник, разрешите доложить: по случаю убытия…
– Знаю, знаю, товарищ майор. И ты знаешь, что я полковник, но ты не знаешь, майор, что я в прошлом шахтер. Это не в порядке хвастовства, кем был и кем стал. Хотя своим пролетарским происхождением и прошлым, не скрою, горжусь. И горжусь больше, чем если бы был графом по титулу. Садись…
Харин в нерешительности потоптался на месте: куда бы ему сесть? И сел в углу.
– Нина, прошу, погуляй пока… У нас тут с майором мужской разговор…
Аленцова взглянула на прищуренные глаза Канашова и, обиженно поджав нижнюю губу, направилась к выходу.
Харин растерянно глядел на комдива, то и дело облизывая губы. Он сутулился и нервно барабанил пальцами по колену.
– Разрешите курить, товарищ полковник?
– Кури. И не думай, что буду тебя ругать без свидетелей. Есть такие откровенности, которые не все поймут правильно. Да и тебя это может обидеть.
Харин делал длинные затяжки, окутываясь клубами дыма.
– Я не из обидчивых, товарищ полковник. Особенно если справедливо…
– Вот я и хочу все, что думаю о тебе, сказать в глаза. А ты тогда уж сам с собой, со своей совестью говори и оценивай, что к чему.
Майор Харин не ожидал такого разговора. Он вспотел от волнения и то и дело утирал лоб и шею.
– Сейчас, Харин, я тебе не начальник, а просто старший по годам товарищ. Смотрю я на тебя и думаю: как же ты жизнь наметил прожить? И вижу, путь ты в жизни выбрал неправильный.
– Это почему же неправильный, товарищ полковник? В чем он неправильный?
– Во всем. Где ты родился, Харин? На чьей земле вырос? В Советской стране, на русской земле. Тебя в люди вывели, командиром Красной Армии сделали. А как ты ведешь себя на фронте? Мы ведь знаем твои проделки…
Харин, слегка прищурившись, улыбнулся уголками рта, облизнул губы.
– И зря ты усмехаешься, - уловил Канашов его настроение.
– Товарищ полковник!
– вскочил Харин.
– Я вижу, наговорила вам Аленцова на меня…