Годы испытаний. Книга 2
Шрифт:
И тут Еж рассказал, как получилось. Изнанкин слушал, изредка бросая реплики.
– Ну вот что, лейтенант, на первый раз вам за самоуправство выговор. Но приманку все же попробуй. Это мне нравится. Разрешаю…
Молчавший до этого помощник по снабжению интендант третьего ранга сказал:
– Детская забава. Не такие уж они дураки, чтобы клюнуть на эту приманку. А впрочем, - он бросил неприветливый взгляд на Ежа, - все может быть…
– Разрешите идти?
– спросил Еж у Канашова, и тот его отпустил. Когда он ушел, комдив пожурил Изнанкина.
– Напрасно вы, товарищ
– Товарищ полковник, но ведь он все-таки без разрешения взял…
3
У Ежа крайне испортилось настроение. Даже появилась неуверенность: «А может, оставить эту затею?» Но когда он вернулся во взвод и встретил ожидающие взгляды разведчиков, у него отлегло от души. Подошел сержант Куралесин.
– Товарищ лейтенант, все в порядке?
– В порядке-то в порядке, но вы останетесь здесь за меня. Понятно?
– Товарищ лейтенант…
– Выполняй приказ, - отрубил Еж.
Он сейчас был весь собран, будто пружина. Его распирала злость: «Опять этот медведь загубить может… Уж лучше без него». Но Куралесин никак не мог представить себе, как это взвод уйдет на задание, а он останется. И для чего? Командовать пятью больными? Еж все же сдался и выслушал доводы Куралесина.
– Только гляди у меня: если опять будешь колошматить, как в прошлый раз, так и знай - это твоя последняя разведка. Пойми же ты, чудак. В разведку поспешай, в разведке не плошай…
– Не оплошаю, товарищ лейтенант, слово сибиряка, не оплошаю, - сказал Куралесин.
– Ну, поглядим, поглядим.
Перед тем как идти за «языком», лейтенант Еж выстроил разведчиков и еще раз проверил, как они усвоили боевую задачу и свои обязанности. Оставив разведчиков отдыхать до его команды, сам Еж зашел в санитарную роту полка и попросил у военного фельдшера скипидару. Военфельдшер удивленно пожал плечами.
– Зачем это вам, товарищ лейтенант, скипидар в разведке?
Еж ухмылялся.
– Все бывает, дорогой товарищ. В болоте, может, придется сидеть. Оно хоть и лето, а вода ночью холодная. Вот вернемся с задания и разотрем ноги, чтобы не простудиться…
Военфельдшер дал ему пузырек скипидару.
4
В сумерках разведчики Ежа добрались до места засады. Пока лейтенант возился с поросенком, остальные устраивались в воронках от снарядов, вокруг одинокой, поломанной осины. Но только Еж стал привязывать веревку к осине, открыл огонь пулемет. Значит, немцы услышали шум. Огонь пулемета был не опасен, так как противник стрелял наугад. Но это было предупреждением для разведчиков. В синеву звездного неба прыгнули и рассыпались ярким светом одна за другой белая и зеленая ракеты. Разведчики притаились в воронках. Лейтенант Еж подполз с концом веревки к осине и надежно привязал ее.
Поросенок, мирно похрюкивая, бродил по траве. Его нарочно не кормили, и он ходил, щипая траву.
Пролежали разведчики полчаса. Еж до боли в глазах всматривался в горизонт. И
– Русиш швайн, зер кляйн швайн, битте бутер… [12] !
Поросенок, запыхавшись, остановился и опять начал свой неудержимый бег по кругу.
Второй немец, видно, потерял терпение и стал применять другую тактику. Он тихо подкрадывался и бросался на поросенка, как вратарь на футбольный мяч. После нескольких таких бросков до разведчиков донесся визг пойманного поросенка.
Увлекшись поросенком, немцы не заметили, как к ним подошли разведчики. Один из немцев, что держал пойманного поросенка и намеревался уже его прикончить ножом, был сбит ударом в скулу Куралесиным. Второй схватился за автомат и дал короткую очередь, но тут же свалился замертво от удара Павленко.
В полночь разведчики привели в штаб «языка». Это был ефрейтор Вилли Шванке. Он согласился ответить на вопросы, но при этом просил показать ему разведчика, который его взял в плен.
Изнанкин послал за Ежом. И когда тот пришел, ефрейтор отрицательно покачал головой. Он заявил переводчику, что этого не может быть. Все удивились такому заявлению.
Пленный говорил быстро и с раздражением. Тогда переводчик сообщил, что Шванке возмущен тем, что он честно дает все показания, а вот его обманывают. Он рассказал, что сам в прошлом был боксером-профессионалом. В тридцатых годах участвовал в СССР на соревнованиях и на многих международных встречах. И Шванке знал, что такое нокаут, которым его сбили с ног. Не мог этого сделать такой человек, как Еж (он ткнул при этом пальцем в сторону Ежа). Любопытство ефрейтора было удовлетворено, когда в землянку вошел Куралесин.
– О, зер гут, - согласился немец. Быть побежденным таким солдатом-геркулесом для него не позор.
И было странно глядеть, чему радовался этот пленный ефрейтор.
После отправки «языка» в дивизию Изнанкин объявил разведчикам благодарность и разрешил им отдохнуть неделю. По распоряжению полковника Канашова лейтенант Еж был представлен к награде орденом Красной Звезды, а бойцы-разведчики - медалями «За отвагу».
– Хорошего «языка» привели, - похвалил Изнанкин Ежа.
– Это то, что нужно. Многое знает. В штабе служил… Проштрафился, и, его на передовую.
– А зачем мы будем, товарищ майор, замухрышек вам таскать? Брать - так породистого. Снайпера узнают по выстрелу, а разведчика по «языку».
– Силен ты, лейтенант. Не ошибся я в тебе, на разведку назначая. Растут мои кадры…
Поросенка-приманку помощник командира полка охотно подарил взводу. По единодушному мнению разведчики решили не лишать поросенка жизни. Куралесин выбил ему из алюминиевой ложки медаль с надписью: «За приманку «языка».