Голгофа женщины
Шрифт:
В гостиной царил невообразимый шум: маленькая Анастаси пронзительными рыданиями аккомпанировала крикам матери, тетки и бабушки.
В эту минуту на пороге гостиной появился мужчина лет тридцати пяти, который тут же удивленно остановился. При виде генеральши Герувиль, сидевшей на полу и бесновавшейся, подобно сумасшедшей, растрепанной Марии Николаевны и всей этой смешной и крайне комичной сцены им вдруг овладело неудержимое желание рассмеяться. Однако, подавив свою веселость, он громко спросил, стараясь перекрыть царивший в комнате шум:
– Что здесь творится? Вы больны, матушка, или
Глаза всех обратились к двери, и три голоса одновременно вскричали с различными оттенками гнева и отчаяния:
– Жан женился!!!
– Но ведь он для этого и поехал в Москву! Я не понимаю, каким образом известие об этом могло вызвать подобную сцену.
– Да, он поехал в Москву, чтобы жениться на Никифоровой, у которой больше миллиона приданого, а не на нищей авантюристке, которая, Бог знает каким колдовством овладела им. Кто такая эта Ксения Торопова, на которой женился этот безмозглый дурак?! – вне себя вскричала Клеопатра Андреевна.
– Как можете вы, не узнав своей невестки, так осуждать и оскорблять ее? – неодобрительно промолвил молодой человек.
Он подошел к генеральше Герувиль, заставил ее подняться с пола и продолжал:
– Если Жан женился по любви, как вы можете упрекать его за это? Вместо того чтобы молиться за него в такую важную для него минуту и умолять Господа, чтобы его молодая жена сделалась его добрым гением, вы почти проклинаете его. Как вам не стыдно, матушка! И вы еще называете себя христианкой, бегаете по церквам и не пропускаете ни одной воскресной обедни!
Темный румянец залил лицо Клеопатры Андреевны. Вскочив с кресла, на которое ее усадил пасынок, она гневно ответила ему хриплым голосом:
– Избавь меня, Ричард, от твоих смешных замечаний! У тебя карманы набиты золотом, поэтому ты можешь позволить себе любовную идиллию; но для Жана судьба была злой мачехой, и он должен создать себе независимое положение. И когда я только подумаю, что такой человек, как он, так богато одаренный, прекрасный, как Антиной, как сам Гелиос, имевший право рассчитывать на самый блестящий союз, гибнет жертвой презренной интриганки, я готова умереть от горя…
Конвульсивные рыдания помешали ей говорить далее.
Ричарда, по-видимому, нисколько не тронули слезы мачехи. Насмешливая и презрительная улыбка блуждала на его губах, когда он ответил:
– По-вашему, человек, если он красив, должен продавать себя с аукционного торга. Я не стану оспаривать вашего мнения, но только замечу, что Жану двадцать семь лет и что он сам отвечает за свои поступки. Если же в только что заключенном браке и можно кого-нибудь пожалеть, так это бедную девушку, которая до того была ослеплена олимпийской красотой моего братца, что решилась выйти за него замуж. Далеко не счастье быть женой Гелиоса, такого губителя женщин, как наш дон Жуан, который сверх всего прочего игрок и расточитель.
– Ах, Ричард Федорович! Если бы кто-нибудь из посторонних мог слышать те лестные вещи, коими вы наделяете ваших близких, он подумал бы, конечно, что ваше семейство состоит из негодяев, – с живостью перебила молодого человека Юлия Павловна.
– Да, это совершенно в вашем духе: осыпать оскорблениями и клеветой своего брата и заступаться
Что же касается Клеопатры Андреевны, то она просто онемела от ярости.
Ричард не обратил никакого внимания на такие неодобрительные выражения. Он поднял телеграмму и прочел ее, бросив предварительно на девочку, собиравшуюся было прибавить что-то к тираде старших, взгляд, которого достаточно было, чтобы заставить ее замолчать. Затем, положив депешу на стол, он равнодушно сказал:
– Иван желает первое время жить на своей даче на Крестовском острове и просит вас приготовить все для приема его жены. Вам необходимо завтра же съездить туда, так как в вашем распоряжении слишком мало времени.
– Не желаешь ли ты предписать мне все подробности приема, какой я должна оказать этой негодяйке? – проговорила генеральша с пылающим взором.
– Нет, я предпочитаю отправиться обедать к Кюб'a и не мешать вашим причитаниям. Имею честь кланяться, милостивые государыни! Надеюсь, что завтра увижу вас более спокойными.
И не дожидаясь ответа, молодой человек повернулся и вышел из гостиной.
Здесь мы считаем уместным дать читателю некоторые сведения о героях нашего рассказа.
Герувили были потомками одного французского эмигранта, бежавшего во время революции и нашедшего убежище в России. Рыцарь Роб'eр де Герувиль был младшим членом семейства. Один из его родственников, женившийся и осевший в России, принял его и представил ко двору. Будучи очень красивым юношей и обладая тонким и предприимчивым умом, Роб'eр сумел проложить себе дорогу и приобрел покровителей среди сановников и дам, имевших влияние при дворе Екатерины II. За несколько оказанных услуг императрица щедро наградила его. Одним словом, он так хорошо акклиматизировался, что не пожелал вернуться во Францию во время Реставрации и основательно осел в России, к концу жизни окончательно обрусев.
Сын его Павел и внук Федор избрали военную карьеру и от своего французского происхождения сохранили только фамилию и католичество, которое исповедовал генерал Федор Герувиль, отец наших героев, Ричарда и Ивана.
Будучи еще капитаном, Федор, стоявший тогда с полком на Волыни, женился на дочери и единственной наследнице графа X., богатого местного землевладельца. Брак этот не был счастливым. После пяти лет совместной жизни госпожа Герувиль умерла, оставив мужу трехлетнего сына Ричарда.
Опасаясь за будущее ребенка и зная расточительные вкусы и привычки мужа, молодая женщина незадолго до смерти приняла законные меры для охранения своего имущества и назначила одним из опекунов Ричарда своего отца. Такое оскорбительное недоверие побудило в сердце Герувиля страшный гнев и отдалило отца от ребенка, хотя малыш вовсе не был ни в чем виноват. Поэтому родитель нисколько не был против того, чтобы мальчик воспитывался у своего деда по материнской линии.
До самой смерти графа X. Ричард жил у него в имении на Волыни. За это время его отец был переведен в гвардию полковником и женился во второй раз – на Клеопатре Андреевне, которая родила ему второго сына, Ивана, сделавшегося с первой же минуты появления на свет кумиром всего семейства.