Голгофа женщины
Шрифт:
Ксении было всего семь лет, когда она лишилась отца и матери: родители умерли от дифтерита. Одна старая небогатая родственница взяла к себе осиротевшего ребенка, но от нее девочка видела мало хорошего, и годы, проведенные у нее, были самыми тяжелыми в жизни Ксении. После смерти этой родственницы сиротка снова осталась без крова. Опекун уже хотел отдать ее в какой-то приют, как вдруг неожиданно явился старший кузен ее отца и объявил, что берет к себе девочку в качестве приемной дочери.
С этого дня для Ксении наконец-то началась спокойная жизнь в уединенном, но комфортабельном доме ее нового покровителя. Леону Леоновичу Рудакову было около шестидесяти лет. Это
Леон Леонович случайно узнал о судьбе Ксении, отца которой знал еще юношей, и тотчас же объявил, что берет на себя заботу о ее будущем. Привязался ли он к девочке за то долгое время, что она прожила под его кровлей, – этого не знал никто, даже сама Ксения. Приемный отец был добр, но никогда не выказывал к ней нежности. Зато он внимательно следил за ее воспитанием, не позволяя ей, однако, посещать общественные учебные заведения. Уроки ей давали профессоры и пожилая гувернантка-немка, ходившая за нею до самого дня ее замужества.
Ксения росла в этой строгой, печальной и уединенной обстановке, не зная света и его безумств, и из нее вышла умная, серьезная и по натуре энергичная девушка.
С Иваном Федоровичем Ксения познакомилась случайно – у одного старого друга приемного отца, у которого они иногда бывали вдвоем и который был близким родственником той самой Никифоровой, пресловутой невесты молодого Герувиля.
Анна Михайловна Никифорова была достойной представительницей современного общества. Довольно красивая, но вульгарная, без всяких принципов, бессовестная кокетка, она смотрела на брак как на простую формальность, необходимую для приобретения полной свободы.
К странной затворнице, Ксении Александровне, она питала глубокое презрение. Ее строгие принципы и безукоризненную честность она считала отжившими принципами и предсказывала ей, что с ее смешными убеждениями девушка будет очень несчастна в жизни и, конечно, останется старой девой.
Иван Федорович очень нравился Анне Михайловне, но по его состоянию и общественному положению она не считала его вполне достойным трех миллионов, какие она должна была внести в супружескую жизнь. Тем не менее она поощряла его ухаживание, кокетничала с ним и была увлечена, что, впрочем, не помешало ей принять предложение черкесского князя.
С титулом княгини можно было играть гораздо большую роль в свете, чем в качестве простой госпожи Герувиль. Но поскольку после свадьбы Анна Михайловна предполагала жить в Петербурге, то ничто, как она рассчитывала, не помешало бы ей быть счастливою с очаровательным Иваном Федоровичем и без стеснительных уз, налагаемых церковью. Что она заведет себе любовника и что любовник этот будет блистать в свете – это была вещь бесповоротно решенная. Одного только не предусмотрела Анна Михайловна: что Иван Федорович так близко к сердцу примет свою неудачу и что он немедленно же отомстит ей и даст понять, что коль уж она не пожелала сделать его своим мужем,
На последнюю красивый и любезный Герувиль произвел глубокое впечатление, однако Ксения Александровна была слишком чиста и скромна, чтобы стараться понравиться ему или пытаться увлечь его, тем более что была убеждена, что ему нравится Анна.
Посещая очень редко Никифоровых, Ксения и не подозревала, какие интриги разыгрываются вокруг нее, и ее наивное сердце было полно невыразимого счастья, когда Иван Федорович говорил о своей любви к ней. Очевидно, он любил ее. Могла ли она сомневаться в этом, когда он сделал ей предложение? Ведь не выбирают же в подруги жизни существо, к которому равнодушны! К тому же она была бедна, следовательно, здесь не мог быть замешан никакой интерес.
Поэтому Ксения, с доверием и любовью, с сердцем, полным признательности и надежды на счастье, приняла предложение Ивана Федоровича и согласилась, по его настоянию, обвенчаться через три недели. Жених объяснил, что только желание родных побуждало его ухаживать за Анной Михайловной, но как только он увидел Ксению, решил, что именно она, и никто другая, будет его женой. Молодой человек прибавил, что во избежание лишних переговоров с бабушкой и старшим братом, которые были немного алчны, он напишет им только после свадьбы. Что же касается его матери, самой лучшей и любящей из женщин, то она примет ее с распростертыми объятиями. Ксения поверила его словам и обещала употребить все усилия, чтобы завоевать сердце будущей свекрови.
Леон Леонович был гораздо менее доволен выбором своей приемной дочери и сделал ей несколько серьезных замечаний относительно неосторожности вступать в брак с человеком, которого она так мало знает и чье прошлое ей совершенно не известно. Но молодая девушка любила, а любовь, как известно, слепа. Поэтому она умоляла своего покровителя не препятствовать ее счастью.
– Я не имею ни права, ни желания мешать браку, которого ты так горячо желаешь, – с обычной сдержанностью ответил на это Леон Леонович. – Только я считаю своим долгом предупредить тебя, что не могу дать за тобой денег и должен ограничиться приличным приданым. Впрочем, я сам скажу об этом твоему будущему мужу, так как он, может быть, не знает этого.
– Нет, я сама говорила ему, что я сирота и не имею ничего, но он ответил, что у него есть на что содержать жену и что он ничего не требует от меня, – объяснила смущенная Ксения.
– Тем лучше! Такое бескорыстие делает ему честь и служит хорошим предвестником счастья.
Приданое, полученное молодой девушкой, было очень обильно и изящно. Кроме того, утром, в самый день свадьбы, Леон Леонович вручил приемной дочери пятьсот рублей на мелкие расходы.
– Чтобы тебе не пришлось с первого же дня обращаться к мужу из-за всяких пустяков, – прибавил ее опекун.
Причины, побудившие Ивана Федоровича вступить в этот брак, были весьма разнообразны. Прежде всего, Ксения очень нравилась ему своей наружностью и крайне интересовала его своим характером, сдержанными манерами, девственной чистотой и безупречной добродетелью. Такой тип женщины был для него нов и непонятен. Из целого ряда дам и барышень, пользовавшихся его благосклонностью, он не знал ни одной, с которой мог бы поговорить о чем-нибудь другом, кроме любви и пикантных скандальчиков. Все его дамы обладали необыкновенной опытностью в отношении любовных связей. Покорить их было гораздо легче, чем защищаться от их же атак.