Голгофа женщины
Шрифт:
При имени мужа выражение презрения и ненависти искривило губы Ксении. Ричард заметил это, но не подал вида. Он позвал Иосифа, который тотчас же явился на зов.
– Осталась ли в доме хоть одна бутылка моего вина или мачеха опустошила и погреб, как дом?
– Нет, здесь осталось еще двадцать бутылок старого венгерского вина.
– Отлично! Принеси тотчас же бутылку токайского и два стакана, если они найдутся.
Прошло не более пяти минут, которые Ричард употребил на то, чтобы принести цветы и конфеты, как Иосиф явился с бутылкой и стаканами. Гость разлил вино и, подняв свой стакан, весело сказал:
– За ваше здоровье и нашу
С грустной улыбкой Ксения сделала несколько глотков и поблагодарила молодого человека за любезность. Ричард весело отклонил всякую благодарность за такие пустяки. Затем он простился с молодой женщиной, обещав вернуться самое большее через два часа.
Сев в карету, Герувиль приказал ехать к ближайшему мебельному магазину. Городовой указал ему на большой магазин, торговавший и новой, и подержанной мебелью. Через полчаса Ричард уже выбрал полную обстановку для гостиной, будуара, столовой, спальни и прихожей. Он ничего не забыл: ни ламп, ни зеркал, ни драпировок для дверей и окон, ни даже часов. Молодой человек приказал тотчас же доставить все эти вещи по указанному адресу, причем распорядился, чтобы взяли несколько фургонов, чтобы доставить все как можно скорее. Затем он приобрел чайный сервиз и немного посуды. Кроме того, заехал в ресторан и заказал полный ужин, который тоже приказал доставить на дачу. Покончив со всем этим, он поспешил вернуться к своей невестке.
«Право, очень любопытно знать, вернулся ли наш несравненный Иван Федорович или же он совершенно забыл, что женат и что для приема жены у него в доме нет ни стула, ни корки хлеба, – подумал Ричард, садясь в карету. – Нет, Иван положительно невозможен! Я, конечно, не помог бы ему, если бы мне не было жаль этого бедного ребенка. Но за каким чертом он женился? Нельзя допустить, что он сделал это только для того, чтобы доставить себе развлечение на несколько недель, а между тем любимую женщину ведь не бросают в таком положении».
Когда Ричард приехал, фургоны уже разгружались, а в гостиной раздавался звонкий и гармоничный голос Ксении, которая распоряжалась развешиванием зеркал.
Увидев Ричарда, Ксения Александровна бросилась ему навстречу.
– Как мне благодарить вас, Ричард Федорович? Вы так добры и так великодушны ко мне! Вы совсем другой, чем…
Молодая женщина умолкла, и несколько горячих и горьких слез скатились с ее длинных ресниц.
– Право, не стоит делать столько шума из-за пустяков! – весело ответил Ричард. – Вполне естественно, что в качестве старшего брата я исправляю глупости младшего. Теперь же, Ксения Александровна, позвольте мне помочь вам. Я займусь гостиной и столовой, а вы – будуаром и спальней. Так как моя мачеха великодушно оставила нам крючки, то легко будет все развесить, и когда прибудет ужин, ваша квартира будет вполне готова.
И действительно гораздо скорее, чем можно было ожидать, вся мебель была расставлена, а лампы, зеркала и бра развешаны по местам. Комнаты вымели и осветили, все печи затопили. Точно по какому-то волшебству пустой, грязный и пыльный сарай превратился в веселый и изящный загородный дом.
– Завтра я пришлю жардиньерки и цветы, и тогда ваши комнаты примут вполне комфортабельный вид, – сказал Ричард, довольным взглядом окидывая будуарную мебель, обитую серым атласом. – Надеюсь, что мне удалось угодить вашему вкусу, дорогая невестка, так как все, что вы видите здесь, принадлежит исключительно вам. Это мой свадебный подарок, который я прошу вас принять от меня, как от друга и близкого
Ксения покраснела.
– Благодарю вас от всего сердца! Конечно, я не колебалась бы принять ваш подарок, как бы богат он ни был, если бы рассчитывала жить здесь. Но после всего случившегося сегодня я убедилась, что являюсь здесь совершенно лишней, и мое достоинство не позволяет мне оставаться членом семьи, так оскорбительно принимающей меня. Я объяснюсь с Иваном Федоровичем, как только ему будет угодно вернуться, а потом уеду обратно в Москву. Хотя, к моему несчастью, я не послушалась мудрых советов моего приемного отца, надеюсь, он не откажет дать мне убежище под своим кровом, пока я подыщу себе какое-нибудь занятие.
Ричард слушал ее, не перебивая. Когда же она умолкла, дрожа от волнения, он покачал головой и, усадив молодую женщину на маленький диван, начал разговор дружески-серьезным тоном:
– Выслушайте спокойно то, что я считаю своим долгом сказать вам, Ксения Александровна. Надо остерегаться быстрых решений, внушенных раздражением, как бы оно ни было справедливо. Скандал устроить недолго, но трудно все исправить после. Притом в делах подобного рода всегда больше всего страдает репутация женщины. Кроме того, Иван имеет на вас права, признать которые он вас заставит хотя бы из упрямства или из чувства противоречия, если узнает, что вы хотите оставить его. Не будите же таких дурных чувств! Допустим, что вам удастся уехать. Что будут говорить в Москве по поводу вашего возвращения через сорок восемь часов после свадьбы? Будьте уверены, на ваш счет станут ходить самые неблагоприятные слухи. Позвольте мне еще прибавить, что брак – союз слишком священный, чтобы разрывать его при первом же разочаровании. Дело сделано, Ксения Александровна, и его теперь не поправишь. Все еще может устроиться по-хорошему, и прежде чем осуждать Ивана, подождем его и узнаем, что послужило причиной такой задержки.
Ксения молча выслушала деверя. Лицо ее поражало страшной бледностью, а глаза были смиренно опущены. Тем не менее она поняла, что Ричард Федорович прав и что петлю, которую она надела себе на шею, не так-то легко снять.
Известие, что привезли ужин, прервало тягостное молчание, воцарившееся в комнате. Ричард тотчас же поднялся с дивана.
– Я пойду распоряжусь, чтоб Иосиф накрывал стол, а вы пока перемените костюм: это дорожное платье очень неудобно, – весело сказал он, зовя Иосифа.
Не отвечая ни слова, Ксения прошла в спальню, вполне приведенную в порядок Дарьей, развившей невероятную деятельность. Здесь справедливо будет заметить, что Ричард произвел на камеристку громадное впечатление той быстротой, с какой он преобразил разгромленную дачу. А трехрублевая бумажка, сунутая им в руку, довела усердие Дарьи до апогея.
На туалете были расставлены флаконы и другие серебряные и хрустальные безделушки, а на столе горела лампа с розовым абажуром, погружавшая комнату в приятный полумрак.
Прежде чем снять дорожное платье, Ксения вынула из кармана пакет с фотографиями и любовными записками, с горечью снятые ею до этого со стены, и заперла его в туалетный ящик. Затем она надела плюшевый пеньюар с широким кружевным воротником, который чудно шел ей, и вышла в гостиную, где Ричард дожидался ее, куря сигару.
Выражение восхищения вспыхнуло в глазах молодого человека при виде Ксении, у которой волнение и смущение вызвали румянец на щеках и лихорадочный блеск в глазах. Он никак не думал, что избранница брата так прекрасна.