Голгофа
Шрифт:
— Я имею честь быть главным юристом финансовой империи Сапфира. Империи — я не оговорился. Денежные вклады его и потоки так велики… — Тетя — Дядя снова оглянулся. И продолжал: — Меня зовут Михаил Моисеевич. Зовите Михаилом, даже Мишей — я человек простой, не люблю церемоний. А кроме того, судьбе угодно было вывести вас на меня, а ме- ня — на вас. Тут уж рок, небесные силы… — Он ткнул в потолок толстой рукой: — Они повязали нас, и мы вместе должны хранить тайну потоков — эту страшную тайну…
— Что–то я плохо вас понял. Нельзя ли попроще?
— Попроще? Я был заместителем министра юстиции — еще до перестройки. Я знаю, что это такое — быть попроще. Это значит проявить неосторожность, и тебя хватят по башке. Так хватят — ой–ей–ей! Вы еще не знаете, вы и не можете знать. Вы не работали в министерстве даже рядовым сотрудником. Но я вам
Бутенко не перебивал. Набрался терпения, слушал.
— Все так вышло, — продолжал Мангуш. — Ваша супруга — наследница миллиардов. Все вклады, все потоки Сапфира — у нее в кармане. Но у нее кармана нет, в юбках, как известно, кармана не бывает, а если бы у нее и был карман, в него бы я ничего не положил. Потому как, во–первых: она — женщина, а во–вторых — больная. Если отказали ноги — пиши пропало. Это нервы. Центральные нервы, от которых все болезни. Сегодня ноги, а завтра головной сосуд: ч-чик! — и лопнул. И все поехало. Один глаз в одну сторону, другой — в другую. И не закрывается рот. О-о!.. Я знаю. А вы ее муж. Здоровый, молодой, и — муж. Представляете, что это значит?..
Он снова поднял руку кверху, но вдруг замолчал, задумался. С тревогой проговорил:
— Регистрация есть? Могут оспаривать. Нужна регистра- ция — печати, подписи и так далее. Покажите.
Бутенко нехотя поднялся, подошел к письменному столу и вынул брачные документы. Мангуш их долго разглядывал, поднимал бумаги на свет, что–то про себя шептал. Возвращая бумаги, заметил:
— Эт–то очень важно. Мы можем говорить начистоту. Только бы…
Он повернулся в одну сторону, в другую.
— В горле пересохло.
— Я сейчас, — поднялся Бутенко и достал из шкафа вино, коньяк, фрукты и конфеты.
— Сладкое люблю. Одной ногой пребываю в детстве. Так вот, история такова: Софья — наследница, полная, единственная, и права ее никем не могут быть оспорены. Сапфир гол как сокол, — в смысле родственников. У него есть жена и падчерица, но они русские, а к русским по нашим законам не может переходить имущество евреев. И особенно, если это деньги. Деньги ходят по нашему кругу — только по нашему! И это закон святой и железный. Потому в завещании есть одна Соня, только Соня. Но если Соня уже не может ходить, то какая же она Соня?..
Последняя фраза озадачила Бутенко. И откровенно не понравилась. Какое его собачье дело говорить так о наследнице миллиарда? Николай уж готов был вступиться за жену и драться за ее права.
Мангуш продолжал:
— Предлагаю вам союз. Мужской, крепкий, железный. А?.. Что вы скажете?.. Раскрою все тайны Сапфира. Где и что лежит, какие вклады, какие потоки. Мы теперь хозяева! Я и вы. Это так неожиданно. Сапфир был молодой, я думал, будет жить вечно, так вечно, что дольше меня лет на сто. А он взял и прыгнул… туда, где нет ни вкладов, ни Госдумы. Хорошенькое дело! Молодой, и — привет. А?.. Черт знает что! Но в России, там, где русские деревни, говорят: худо без добра не ходит. Добро следует рядом. Одно плохо, другое хорошо. Сапфир сильно задрал нос — так сильно, что хотел из Америки притащить на мое место негра. Это же цирк! У еврейских миллиардов стоит черномазый! Но, слава богу, не успел. Я сижу в Думе, а что негр?.. И где у него голова? Кулаки есть, и ноги как у лошади — он может бегать, но кто будет думать?.. Ну, ладно, я заболтался. Это от волнения. Вы знаете, сколько у Сапфира денег? А какое у него имущество, знаете? И какие потоки? То есть от акций, ценных бумаг, облигаций?.. Соня не знает, но ей и не надо знать. Вы будете знать, а Соне не надо. У нее голова вспухнет и отнимутся руки. И что там еще есть у Сони? Отнимется все! Для больших денег требуются нервы, такие нервы, как железные прутья. И нужен ум. У меня такой ум есть. У вас тоже есть. А еще хорошо, если юрист сидит в Госдуме — вот как я. Там есть подкомитет экономики, а у меня есть деньги, Сапфир мне давал такие деньги, — я могу их сунуть кому надо, и наши акции не тронут, три газовые трубы как качали проценты от прибыли в карман Сапфира, так и будут качать; алюминиевый завод в Красноярске — от него тоже есть акции у Сапфира, кажется, восемь процентов… Алюминий нужен всему миру, от него тоже плывут денежки. И вы знаете, сколько таких объектов у Сапфира?.. Их много. Не буду вам забивать голову, а скажу: в двенадцати зарубежных банках на его счетах восемь с половиной миллиардов долларов, а сверх того, приобретено
Вылив в свое чрево еще бутылочку вина, пожевав конфет, печенья, он откинулся на спинку мягкого кресла, закрыл глаза. А Николай прошел в кабинет и сел там за письменный стол. Мозг его напряженно работал. Он пытался осмыслить болтовню Тети — Дяди, сквозь дебри которой четко выстраивалась ситуация, отводившая ему важную роль в предстоящей грандиозной финансовой игре. Двенадцать миллиардов долларов — это не шутка. Вот они, пауки, сосущие кровь из некогда могучей и необъятной России. Снова и снова приходили на ум слова еврейского мудреца: дайте мне деньги, и мне не важно будет, какая власть в стране. Деньги теперь у них, у этой страшной черной саранчи, облепившей Россию. Если уж ржавый крючок Сапфир при полном отсутствии ума и таланта сумел вытащить из кармана русского народа такую астрономическую сумму, что же надо думать о других, более смышленых, ловких и крепких физически. Вспомнил фразу из «Дневника» Достоевского: «Жид и его кагал — все равно, что заговор против русских». А еще народную пословицу: «Возле жидов богатых все мужики в заплатах».
Он ходил по кабинету и напрягал всю свою фантазию, всю сообразительность. «Зачем ему понадобился именно я? Ведь Соня стала наследницей, они в некотором роде родные люди, соплеменники…» Но тут же приходило возражение: «Если поручать все дела Соне, то я буду за ее спиной?.. И неизвестно, как решит его судьбу Соня, как поведу себя я…» Мысли, догадки, гипотезы сменяли одна другую. Возникал вопрос: «Что он имеет от сапфировых миллиардов? Летает сюда, на край земли, будто на подмосковную дачу в Абрамцево или в питерскую Швейцарию — Комарово. И дом здесь имеет роскошный. Значит, глубоко запустил руку в сапфировские миллиарды. И, видимо, решил так: лучше со мной, русским дураком, иметь дело, чем с коварной и хитрой Софьей. Они ведь нас иначе и не представляют, как дураками.
Складывалось убеждение: с Тетей — Дядей надо дружить и работать. Интересы его не ущемлять. Наоборот, привязать его еще туже. В этом вся моя и тактика и стратегия. Встань я у него на дороге — и он подошлет киллеров. «А интересно, — промелькнула мысль, — как теперь он отнесется к Шахту? Если Шахт ему по–прежнему нужен, будут сотрудничать, а если не нужен?..».
Бутенко представил, как Тетя — Дядя приглашает киллера, говорит: «Убери».
Да, так они поступают, если кто–нибудь становится у них на пути обогащения. И поступают жестоко, как скорпионы в битве с фалангами: удар наносят мгновенно и смертельный.
— Коля, Коля, где ты там?
— О-о, — качнул головой Николай. — Я для него уже Коля.
Евреи не любят церемоний, чуть что, и они принимают тон фамильярный. Это у них, кстати сказать, и средство поставить сотрудника или коллегу на место ниже себя. Такова суть еврея, его стиль отношений со всем миром. Владыку, возле плеча которого еврей стоит, он еще будет слушать и уважать, но как только Владыка пошатнулся или дал еврею понять, что жить без него не может, тут венценосный и получит удар плетью по спине, сядет в лужу, на которую ему укажет фаворит. Кажется, Бутенко уж становился одной ногой на ступеньку ниже всемогущего Тети — Дяди. И все та же мысль гложет сознание Николая: что этот бегемотоподобный еврей имеет от сапфировских миллиардов?..
Спрашивать не пришлось: Мангуш сам заговорил об этом. И заговорил так, будто страдал от зубной боли:
— Тружусь даром, почти даром. Эта скотина Сапфир, будь ему земля пухом, платил крохи. Мне едва хватало на пропитание.
— Сколько же вы получали? — беспечно спросил Николай.
— Сто тысяч! Всего лишь сотню тысяч.
— В год?
— В месяц! — закричал Мангуш. — В месяц, но что это за деньги? Чтобы вести дела, я должен делиться. Тому дай, другому дай. Тому купи машину, а этому — квартиру. Жадный он был, Сапфир, до невозможности. И глупый. Даже того понять не мог, что все юридические дела его империи ведет бывший заместитель министра юстиции. Ох–хо–хо!..