Голиаф
Шрифт:
— Ничего, конфуз они из нее успешно сделают. А для вас было бы резонно не замешивать свое имя в этот скандал. Тот же Тесла скажет вам за это спасибо.
Алек, поджав губы, не ответил; вместо этого он созерцал приближение города. С трехсотметровой высоты было видно сверкающее роение ночных освещенных улиц, испещренных яркими пунктирами электрических фонарей. Пирсы кишели людскими толпами, стекшимися наблюдать приближение громадного воздушного корабля.
Неужели все и впрямь, прознав, что к чему, набросятся на Дэрин? Быть может, офицеры «Левиафана», ну и, само собой, Адмиралтейство. Но ведь есть еще и
Хотя женщины не могут голосовать.
Загудел клаксон: длинный-короткий, сигнал высотной стыковки. Фольгер оценивающе приосанился в своем кавалерийском кителе, затем протянул Алеку один из многочисленных даров Херста — пальто с играющим на свету собольим воротником.
Алек не шелохнулся, недвижно глядя в глазки Бовриля.
— Вы беспокоитесь насчет Дэрин? — спросил Фольгер.
— Конечно. А также… — он оборвал себя на полуслове.
— Ей это будет не по нраву. Но если вы настаиваете на помощи Тесле, вам лучше держаться подальше и спасать свою репутацию.
Алек кивнул, не договорив того, что дошло до него только сейчас. Они с Фольгером направлялись в горнило дипломатических приемов, официоза и паблисити, в то время как «Левиафан» следовал на дозаправку на летном поле в Нью-Джерси, откуда он отбудет меньше чем через сутки. Увидятся ли они снова с Дэрин? Ведь они даже толком не попрощались…
Он прикрыл глаза, ощущая рокот двигателей и слабую тягу торможения, по мере того как корабль приближался к Манхэттену.
— Идемте, — бросил он, подхватив Бовриля и направляясь к двери.
— Ваше высочество, позвольте несколько слов?
Алек обернулся. На мисс Аделе Роджерс было вишнево-красное зимнее пальто; розоватая искусственная лиса на плечах ерошилась под ветерком открытого грузового отсека.
— Несколько, опять? — растерянно переспросил Алек.
Накануне они уже провели вместе два часа, в течение которых он припоминал сибирскую эпопею по спасению Теслы. Понятно, что за основу приходилось брать версию Дэрин, так как сам он все это дело проспал.
— Нет-нет, то наше интервью было восхитительным. — Мисс Роджерс подошла ближе и заговорила потише. — Просто я забыла спросить еще об одном. Как вы относитесь к опасности, в которой находитесь?
— Опасности? — не понял Алек.
Взгляд мисс Роджерс скользнул Алеку через плечо. Среди прочих, ждущих в грузовом отсеке, выделялись четверо корабельных охранников с винтовками и кортиками; у одного на поводке была водородная ищейка.
— Насколько вы видите, капитан озабочен, — сказала репортерша. — Ведь в Нью-Йорке могут находиться германские агенты.
— Вы бы видели, сколько их было в Стамбуле, — ответил Алек, — не говоря уже об Австрии. И ничего, цел покуда.
Мисс Роджерс черкнула в блокнотике:
— М-м, довольно храбро с вашей стороны.
— Довольно, — сказал с плеча Бовриль. — В своем безумстве он не знает пределов.
— Я вижу, у этого шустряка слова становятся длиннее? — спросила мисс Роджерс.
Алек пожал плечами, хотя так оно и было.
Заработали приводы грузовой двери, и по мере того как она начала открываться, внутрь ворвался буйный ветер с солоноватым запахом бухты. Алек поплотнее запахнул пальто; Бовриль на плече знобко дрожал.
Через
— Ой, скорей бы ступить на твердую землю! — воскликнула мисс Роджерс.
— А я счастлив в воздухе, — ответил на это Алек. Увидев, что его слова оказались скрупулезно записаны, от дальнейших высказываний он решил воздержаться.
Трап с тупым ударом приткнулся к грузовому отсеку, и такелажники сноровисто взялись его принайтовливать. Затем, не обременяя себя прощанием, береговой десант поспешил по трапу в таксомотор. Минуту спустя борт «Левиафана» отвалил в сторону.
Все сгрудились на заднем конце платформы, пялясь на Вулворт Билдинг, самый высокий в мире небоскреб, и на панораму Манхэттена. Алек же все это время смотрел на отдаляющийся воздушный корабль.
— Счастлив в воздухе, — сказал над ухом Бовриль.
Алек почесал тварюшку под подбородком:
— Иногда тебя следует называть лори тривиальным.
Зверок на это хихикнул, а Алек почувствовал, как из-за скученности пассажиров на одном краю дно таксомотора начинает крениться. Экипаж вежливо попросил всех рассредоточиться по платформе, и пару секунд спустя возле Алека уже отирался Эдди Малоне:
— Вечер добрый, ваше величество. Как хорошо, тепло благодаря этим вот нагретым шарам, не правда ли?
Алек посмотрел вниз. Горелка баллона внизу пускала в темное небо рябящую струю жара. Бовриль тянул к ней лапки как солдат у бивуачного костра.
— И вправду тепло, мистер Малоне. Только «ваше величество» — обращение неправильное. Ко мне нужно обращаться «ваше ясновельможное высочество». И если вы собираетесь обо мне писать, то прошу помнить, что Фердинанд — это не фамилия.
— Вот как? — суетливо спохватился щелкопер, выхватывая блокнот, зашуршавший листками на холодном ветру. — А какая же она у вас?
— У высшей знати фамилий как таковых нет. Нас определяют титулы.
— Ладно, учтем, — сказал тот нараспев, строча в блокноте. — Быть может, вы хотите сказать что-нибудь о Дэрин Шарп?
Алек замешкался. Вот он, шанс объяснить, кто на самом деле Дэрин. Можно поведать и Малоне, и всему свету о ее отваге и профессиональной доблести, о том, отчего она решилась летать. Но с той стороны платформы с Алека не спускал глаз Фольгер.
Здесь в Нью-Йорке скандал с Дэрин мог лишь отвлечь от выполнения миссии с Теслой. А если начать откровенничать о Дэрин, то заголовки о ней лишь вырастут в длине и размерах.