Голландка
Шрифт:
– А может, все же не надо?
– пробормотал себе под нос Даниил, наблюдая, как девушка примеряется к трамплину. Ведь плюхнется такой бегемотик, весь бассейн из берегов выйдет.
Вместе с ним с безопасного расстояния наблюдали двое мужчин из сауны, и три девушки, группкой разлегшиеся на шезлонгах. Они-то не плавали, и уж точно не ныряли, судя по идеально-небрежно уложенным прическам. Одна из них указала тоненьким пальчиком на необъятный парашют-купальник Йоланды, и все три дружно захихикали.
Лана подпрыгнула пару раз, удивительно грациозно спружинив
Мужики были мускулистые, кто кому навалял бы, еще неизвестно. И Лана сама вполне способна за себя постоять.
Пришлось себе об этом пару раз напомнить, особенно когда голландка весьма благосклонно приняла руку одного из поклонников, чтобы выйти из бассейна.
– Равноправие, самостоятельность, тоже мне.
– бухтел Даниил, как старый дед, устраиваясь на лежаке. Позориться после такого впечатляющего выступления не хотелось. Залазить в бассейн по лесенке - для детей, а нырял он очень так себе.
Точно хуже Ланы.
На дачу отправились прямо из Суздаля, благо от него до реки Клязьмы, около которой предки построили свою фазенду, всего километров двести. За три часа спокойно, не торопясь доехали. После грозы жара чуть спала, воздух очистился, даже такой уж необходимости в кондиционере уже не было. Когда они свернули на проселочную дорогу, Лана опустила стекло и с наслаждением втянула в себя хвойный, густой запах леса.
– Здорово-то как. И елками пахнет.
– протянула она.
Даниил кивнул, старательно сосредоточившись на дороге. После того памятного инцидента в сауне что-то в нем неуловимо изменилось. Раньше он воспринимал Лану как сестренку, маленького, беспомощного щеночка, которого нужно оберегать и защищать, то после демонстрации всех ее прелестей он вдруг разглядел в ней девушку. И от этого осознания ему было не по себе. Неужели у него мог так резко поменяться вкус? Его же всегда тянуло к тонким, хрупким леди, так похожими на его маму. Елена Кореева и в сорок пять сохраняла воздушность юной девы.
Так откуда вдруг этот интерес к обильной плоти, достойной ударницы колхозного труда? Он тряхнул головой, пытаясь выбросить набившиеся туда совершенно лишние мысли, и свернул с асфальтированной проселочной дороги на гравийную. Шины зашуршали, устраиваясь в пробитых колеях. Даниил кинул мельком взгляд на спутницу - не нервничает ли. Попробуй он привезти сюда Татьяну - уже услышал бы, что он маньяк и деревенщина, и сотню требований повернуть обратно, в цивилизацию. Лана же радостно щурилась на пробивающееся сквозь буйную листву солнце, и дышала полной грудью.
Ну очень полной.
Дании поспешно перевёл взгляд обратно на дорогу.
Это его временное помешательство до добра не доведёт. Нужно срочно брать себя в руки.
Посёлок показался из-за деревьев постепенно. Мелькнул позолоченной головой маленькой церквушки, протянулся забором коровника, построенного на окраине, чтобы не мешать запахом
Участок Кореевых располагался на противоположной от коровника стороне, так что пришлось порядком поскакать в машине по выбоинам.
– Это все ваше?
– благоговейно пробормотала Йоланда, оглядывая шесть соток, плотно усаженных пионами и розами, с одной стороны, и размеченными грядками под картошку, морковку и прочие овощи с пробивающейся острой зеленью ростков с другой. Дом посередине участка она тоже не обошла вниманием, оценив два этажа, резные наличники, и облицованный деревом фасад.
Внутри-то старый добрый кирпич, но дед обожал работу под старину, и дачу строил соответственно.
Участок ему выдали еще при советской власти, за ударный труд на благо коммунизма. Дом строили к рождению сына, Павла Кореева, так что они оба были практически ровесниками. И оба неплохо сохранились.
На даче недавно, пару лет назад, сделали ремонт, утеплив стены и поставив кондиционер-обогреватель. Дед наотрез отказывался уезжать обратно, в город, на зиму, а бабушка оставалась с ним, в любом случае, что бы он ни надумал. Так что пришлось обустраивать дом для круглогодичного проживания.
Зато сыну и внуку, когда бы они не приехали, всегда был гарантирован тёплый приём, их собственная, сверкающая чистотой и свежим бельём, комната, овощи-фрукты с ближайшей грядки и вкуснейшие разносолы. Старшая чета Кореевых являла собой классических бабушку-дедушку из деревни. Разве что животных не держали, кроме нескольких куриц и петуха. У деда на шерсть была жесточайшая аллергия, до отека и скорой. Поэтому даже собаку не завели, хотя младшие Кореевы и настаивали. Мол, небезопасно старикам одним, тем более зимой.
Посёлок, впрочем, был дружный, жители в нем, в основном, довольно обеспеченные, а еще у деда в подполе стояло старое, еще военных лет ружье, доставшееся ему от прадеда. С патронами. Так что за их безопасность можно было особо не переживать.
Даниил выгрузил чемоданы из багажника, занёс на крыльцо, и сел обратно в машину, чтобы загнать ее под навес. Там уже стоял старый дедов жигуль, на котором тот иногда катался в город за едой и вещами, которые нельзя было купить в поселковом сельпо.
Жигуль тоже дожил до наших дней со времён заката советской империи, и служил скорее конструктором, чем машиной. В дни, когда деда одолевала жажда творчества, он брал масленку, тряпку и гаечный ключ, и шёл перебирать мотор. Растягивался процесс обычно недели на две, так что бабушка строго следила за тем, чтобы дед не начал разбирать нужный в хозяйстве транспорт именно тогда, когда запас продуктов подходил к концу.
– Приехали!
– услышал Даниил вопль бабушки из кухни. На крыльцо вышел Павел, поприветствовал Лану, и галантно помог ей втащить чемодан внутрь. Второй чемодан остался на крыльце. Парень только хмыкнул, поправил свесившуюся с крыши настила виноградную лозу, и двинулся в сторону дома.