Голландка
Шрифт:
– Но, сынок, ты же хотел экономить. И у тебя не так уж много на счету, тебя еще проверять будут на кредитоспособность, мало ли, не хватит до нормы.
– засуетился Кореев-старший. Лана неприязненно поджала губы.
– Я не собираюсь требовать свою оплату прямо сейчас. Потом, когда решим все вопросы с документами, он начнёт учиться, и будет ясно, что в ближайший год он не передумает и не уедет обратно. Я честно играю, в отличие от вас.
Павел поспешно замолчал. Этот раунд точно остался за голландкой.
Несмотря на общую бредовость
Кажется, она слегка удивилась тому, как он быстро согласился. Может, если бы он поторговался, сбавил бы стоимость будущего брака до двух тысяч.
Но портить едва зарождающиеся хорошие отношения не хотелось.
В конце концов, с будущей женой надо хотя бы дружить.
Остаток дня Лана провела на природе. Прошлась вдоль реки по узкой, поколениями вытоптанной тропинке. Когда дорожка свернула левее, удаляясь от берега, не задумываясь, последовала за ней. Мыслей в голове было слишком много, чтобы спокойно сидеть дома, тем более в компании Кореевых. Павел Лану, сказать по правде, раздражал. Очень уж он оказался хитрый и пронырливый. Смотреть в глаза старшему поколению отчего-то было стыдно, будто это она шантажировала их внука и принуждает его к браку по расчету. Нет, умом она понимала, что стыдно должно скорее быть им, что не так сына воспитали, но неловкость от этого осознания меньше не становилась.
А с младшим Кореевым Йоланда вообще не представляла, как себя вести. Тоже мне, жених нашёлся! Комплимента ни одного не сделал, сразу дал понять, что она не в его вкусе. Она не виновата, что ему селедки нравятся! Хоть бы из вежливости так на этом внимание не заострял. Лане было вдвойне неприятно потому, что Даниил ей нравился. Не то, чтобы коленки от его вида подгибались, но чисто эстетически - приятное, чуть угловатое лицо, спортивная фигура, рост, правда, подкачал - всего на пару сантиметров ее выше, ну так не в том счастье.
Недостатка в мужском внимании Лана никогда не испытывала, и в себе была уверена на сто процентов. Редкий экземпляр, не поддавшийся ее обаянию, безмерно раздражал по определению. Задевал, можно сказать, гордость.
Очнувшись от глубоких раздумий, Йоланда поняла, что тропинка закончилась, а под ногами шуршит гравий. Девушка подняла глаза от земли и огляделась.
И вздрогнула.
Она стояла в центре мертвого поселения. Ни одной живой души, ни человека, ни собаки. Пыль перекатывалась клубами, гоняя сухую траву от крыльца до крыльца. Разбитые окна домов зияли блестящими зубами осколков. Ветер поскрипывал покосившимися, чудом уцелевшими дверями, посвистывал в щелях между досками.
Лане показалось, что из темных окон за ней наблюдают. Скорее всего, то были хорошо устроившиеся белки, но по спине девушки пробежал озноб. На давно опустевший посёлок опускались сумерки, добавляя прелести пейзажу.
–
– усиленный эхом от воды голос Даниила донёсся до нее слабым отголоском. Кажется, жутковатое место еще и звуки глушило.
Еще никогда она не была так счастлива услышать собственное имя! Йоланда шла на зовущий ее голос, периодически откликаясь, чтобы дать понять, что она здесь и слышит, а про себя молилась, чтобы Даниил не ушёл далеко. С наступлением сумерек из недр построек поползли зловещие тени, от реки приполз сизый туман, устеливший дорогу потусторонним ковром. На чистом упрямстве, даже не поднося камеру к лицу, Лана продолжала фотографировать, краем сознания отмечая, что локация босса из этого антуража получится просто убойная.
Это не мешало ей почти перейти в конце на бег. Рациональность рациональностью, а в такие места на ночь глядя лучше не соваться.
– Ты где была? Я тебя обыскался!
– набросился на нее Даниил, когда она с разбегу врезалась в его грудь. Даже за плечи приобнял, или придержал, чтобы совсем не снесла?
– Гуляла.
– голос все еще подрагивал после пережитого испуга. И взрослая вроде девица, и рациональная, а поди ж ты - нежилого посёлка испугалась. Страшилок надо меньше на ночь смотреть! Лана сама на себя разозлилась, и мурашки окончательно разбежались.
– В Жужелицы забрела, да? Село это было, Верхние Жужелицы.
– пояснил Даниил в ответ на ее непонимающий взгляд.
– Богатое село, зажиточное. При колхозе. Когда Союз развалился, а колхоз упразднили, народ разъехался. Так и осталось. Мы когда детьми были, на спор туда бегали. Ну, а суперприз, понятное дело, тому, кто в одном из домов заночует.
– А ты ночевал?
– робко уточнила Лана, опасливо оглянувшись на зловещие Жужелицы. Передернула плечами, отстранилась от Даниила, к которому прижималась все это время - он, что странно, не возражал - и двинулась по тропинке обратно к реке.
– Нет конечно.
– хмыкнул Даниил.
– У нас такие слухи про это место ходят, что даже ненормальные подростки не суются. Не заметила - ни окурков нет, ни мусора.
– Так все. Ни слова больше, а то я сегодня не засну.
– содрогнулась Лана, прибавляя шагу.
– Аааа, так ты ужастиков боишься. А знаешь сказку про девочку и чёрную-чёрную руку?
– радостно ухмыльнулся Даниил, догоняя ее и подстраиваясь под ее шаг. Йоланда пихнула его локтем в бок, чтобы заткнулся. Тот охнул, но ухмыляться не перестал.
С самоваром Йоланда за ужином чуть ли не обнималась. Подмёрзла в лесу, да и у реки было прохладно. Не говоря уже о бунтующих мурашках, которые упорно продолжали бегать по телу при одном взгляде на темную ночь за окном.
Ужастиков Лана не боялась. Она их просто не переносила. Любой намёк на потустороннюю активность, странные происшествия или реклама нового фильма про клоуна - все. Ближайшую неделю ей придётся спать со включённым светом, а соседям периодически просыпаться от ее заполошных воплей.