Голландское господство в четырех частях света. XVI— XVIII века. Торговые войны в Европе, Индии, Южной Африке и Америке
Шрифт:
Якоб де Витт, хоть и подвергавшийся насмешкам своих политических оппонентов за происхождение из семьи выскочек, определенно чувствовал себя вполне оперившимся членом правящего сословия, и ему приписывают замечание, что «пока бюргер мал, ему и следует оставаться таким». Также он был типичным представителем набожного правящего сословия в том, что, оставаясь усердным прихожанином церкви и прилежным читателем Библии, руководившим домашними богослужениями для своей челяди, он решительно выступал против вмешательства церкви в любые политические дела. Его самый знаменитый сын Ян де Витт, хоть и не такой нарочито набожный, следовал принципам своего отца и всю жизнь являлся защитником власти и привилегий правящего сословия. «Некомпетентным и посредственным людям» нечего делать в правительстве и администрации, «которые должны быть оставлены лишь компетентным людям», категорически заявлял он. Ян де Витт вместе со своим братом Корнелисом получил прекрасное классическое образование в знаменитой школе Дордрехта и читал юриспруденцию в Университете Лейдена, хотя ученую степень получил в гугенотском Университете Анже. Не пренебрегал он и физическими упражнениями, что помогало ему, сильному от природы человеку, выдерживать утомительные часы на службе и бумажную работу,
В 1645–1647 гг. молодые братья де Витт предприняли то, что Ян назвал den grooten tour – «большим турне» большей частью по Франции и частично по Англии – после краткого визита к своему отцу в Стокгольм. Вернувшись домой из своих странствий, оба брата оказались достаточно подготовленными для адвокатской практики; но тогда как Корнелис остался в Дордрехте, где его избрали олдерменом, и решил следовать по стопам карьеры отца, Ян, после того как он создал успешную адвокатскую практику в Гааге, стал сначала пенсионарием Дордрехта (в декабре 1650 г.), а затем великим пенсионарием Голландских штатов (в июле 1653 г.). Его женитьба в 1655 г. на богатой невесте, Ванд еле Биккер, обеспечила ему близкие и выгодные связи с ведущими членами правящих семей, уже многие годы контролировавших городской совет Амстердама. Карьера его отца как государственного деятеля слишком хорошо известна, чтобы повторять ее здесь; однако, возможно, стоит упомянуть, что, хотя вся его карьера являлась исключительно должностной, а его деньги инвестировались в основном в правительственные долговые обязательства, в число его друзей входили амстердамский банкир-торговец Жан Дойч и лейденские промышленники, братья де ла Кур. Довольно зажиточный еще в начале своей карьеры, после смерти он оставил наследство в полмиллиона флоринов – как результат своего экономного образа жизни и прозорливых инвестиций капиталов, своих и жены.
Семья де Витт из Дордрехта типична тем, что они были правителями города на протяжении нескольких поколений, однако более внезапные взлеты к высшим должностям муниципальной власти не были столь уж редким явлением до того, как правители превратились в закрытое и увековеченное общество рантье-олигархов. Франс Баннинг Кок, центральная фигура «Ночного дозора» Рембрандта, который в 1650 г. стал бургомистром Амстердама, происходил из семьи выскочек. Хирург и ученый Николас Тульи, также знакомый нам по другому полотну Рембрандта, «Урок анатомии», тоже был человеком незнатного происхождения, поднявшимся до должности бургомистра Амстердама. Однако с наступлением XVII в. такие случаи происходили все реже, и еще более редко в XVIII в. Кроме того, хоть и можно с некоторыми допущениями утверждать, что сословие правителей выросло из торгового, это могло и не быть общей тенденцией, особенно в отношении более мелких городов. Сама по себе проблема происхождения правящего сословия и его постепенной эволюции в бюргерскую олигархию еще требует более тщательного изучения, как недавно показал в своем углубленном исследовании правящих сословий Голландии XVII в. Д.Я. Роорда.
Каково бы ни было их происхождение, степень, в какой эти бюргеры-олигархи стали четко определенным правящим классом во время правления Яна де Витта – в период «истинной свободы», как назвали это время его приверженцы и почитатели, – совершенно очевидна из классического труда «Замечания по устройству Соединенных провинций Нидерландов» Уильяма Темпла, который прекрасно знал республику в годы, предшествовавшие изданию этой книги (1672).
«Те семьи, что живут в своих родовых поместьях всех крупных городов, являются людьми, обладающими воспитанием и манерами отличными от торговцев, хотя и походят на них скромностью одежды и привычек, а также бережливостью. Их молодежь воспитывается в основном в школах и университетах Лейдена и Утрехта, получая общее гуманитарное образование – но главным образом по гражданскому праву своей страны… Если такие семьи богаты, их молодежь после обучения на родине несколько лет путешествует, как и отпрыски нашего дворянства; однако их путь лежит в основном в Англию и Францию, реже в Италию, еще реже в Испанию, иногда в более северные страны, да и то только в компании или в свите дипломатических посланников. Конечная цель их воспитания – сделать этих людей пригодными для служения своей стране в магистратах их собственных городов и штатов провинций. И именно из таких людей состояли в основном гражданские служащие правительственных учреждений, будучи выходцами из семей, которые многократно занимали постоянные должности в магистратах своих родных городов в течение многих лет, а то и веков.
Такими были большинство или все главные министры и люди, из которых состояли их основные кабинеты во времена, когда я проживал среди них, а не ничтожные ремесленники или торгаши, как это было принято считать среди иностранцев и что являлось объектом насмешек по поводу их правительства. Это вовсе не исключало того, что в администрациях их городов и среди депутатов штатов зачастую можно было увидеть купцов или оптовых торговцев, как не исключало и вложение некоторыми штатами своих фондов в управление через своих служащих каким-либо весьма прибыльным делом или в торговые дома, специально созданные для этой цели. Однако большинство членов штатов и магистратов совершенно другого сорта; их состояния включают в себя оплату исполняемых ими общественных обязанностей, земельную ренту или проценты от займов канторам (регентам или правителям), акции Ост-Индской компании или долевое участие в экспедициях крупных торговцев».
Нельзя сказать, что эти семьи, привыкшие к работе в магистратах своих городов и провинций, обычно наживали особо большое богатство; жалованье за исполнение общественных обязанностей и проценты были невелики, а доходы от земли и того меньше, редко превышая 2 процента. Они удовлетворялись честью быть полезными обществу, почетом и уважением своих городов и страны и комфортным существованием. Последнее редко нарушалось благодаря экономному образу жизни, который, будучи (как я полагаю) первоначально необходимым, перерос в общепринятый, но по-прежнему почетный среди них.
Мощный рост и чрезмерное обогащение наблюдались в среде купцов и торговцев,
Стоит отметить, что Уильям Темпл ставил отпрысков старой земельной аристократии и титулованного дворянства намного ниже по значимости, чем правящее сословие. Он добавлял, что «они ценят свое благородное происхождение значительно выше, чем люди других стран, где подобные им встречаются намного чаще, и посчитали бы себя совершенно опозоренными браком с людьми не их положения, хоть это и должно было принести их благородной семье состояние за счет богатств плебеев». Другими словами, голландская земельная аристократия – там, где она еще сохранилась, – была еще более закрытым обществом, как во Франции, Испании и Португалии, в отличие от относительно открытой аристократии, такой как в Англии, где смешанные браки с недавно обретшими дворянство семьями людей, создавших свои капиталы посредством торговли, на государственной службе или в юриспруденции, были более распространены. Как правило, голландские аристократы не являлись крупными землевладельцами, и даже самые большие поместья в Фрисландии нельзя было сравнить с бескрайними владениями земли, принадлежавшими множеству других европейских земельных аристократов от Польши до Португалии. Уильям Темпл резко осуждает склонность голландского дворянства к подражанию в одежде и манерах французской аристократии, однако признает, что «во всех других отношениях они честны, добродушны, дружелюбны и обладают хорошими манерами; находясь на службе своей стране, они ведут себя с честью и достоинством». В своих предпочтениях они были в основном оранжистами, хотя во времена штатгальтера Вильгельма III (1672–1702) правители всегда могли столкнуться с некоторыми аристократами вроде Якоба ван Вассенара Обдама (Опдама), командовавшего военно-морским флотом Нидерландов в 1655–1665 гг. [24] , который венценосному правлению предпочел буржуазную республику – то ли по личным убеждениям, то ли из ревности к дому Оранских. Что до социальных отношений старой аристократии и мелкопоместного дворянства с обычными бюргерами, то один английский путешественник записал: «Те, кто ведет рассудительный и умеренный образ жизни и не брезгует знакомством с нижестоящими, пользуются почетом и уважением, тогда как надменных и высокомерных по большей части ненавидят и презирают».
24
Погиб в Лоустофтском морском сражении 13 июня 1665 г., когда его флагманский корабль загорелся и взорвался.
Для всех иностранных путешественников в Соединенные провинции в первые семь или восемь декад XVII столетия стало привычным, что правящее и купеческое сословия и даже (хоть и в меньшей степени) титулованная аристократия, а также армейские офицеры проявляли большую скромность в «поддержании престижа», чем подобные им в других странах. Уильям Темпл отмечал, что Михиела де Рейтера и Яна де Витта, «пользовавшихся уважением других наций – первый как великий флотоводец, а второй как великий государственный деятель своего времени», в повседневной одежде было невозможно отличить соответственно от «самого обычного капитана корабля» и «самого обычного городского бюргера». Их домашние одевались столь же скромно, и, хотя и тот и другой накопили огромные состояния, никто из них не пользовался услугами более чем одного слуги, что дома, что на людях. «Такой образ жизни, – добавляет Уильям Темпл, – был принят не только этими отдельными людьми, но являлся всеобщей манерой поведения или стилем всех государственных служащих: поскольку я говорю не об армейских офицерах, которые считаются слугами государства и имеют другой стиль одежды, хоть и более скромный, чем в других странах». Несомненно, здесь имело место влияние кальвинистской умеренности, и мы еще увидим, что, когда обычные бюргеры из Амстердама и Мидд ел бурга переселились в Восточную и Западную Индии, они могли позволить себе купаться в такой же роскоши и материальном достатке, как и их иберийские предшественники и английские конкуренты.
Многие современники отметили, что в последнюю четверть XVII в. верхняя прослойка среднего класса стала принимать более показной и роскошный образ жизни. Например, холостой сын флотоводца Михиела Адриансзона де Рейтера, Энгель, жил на более широкую ногу, чем его отец. Вдобавок к своему прекрасно меблированному дому с двумя слугами-мужчинами, двумя служанками-женщинами и кучером Энгель де Рейтер владел внушительным сельским домом, которым пользовался по выходным дням и в летние каникулы. Точно так же лейтенант-адмирал Корнелис Тромп, сын знаменитого «парусинового» адмирала М.Х. Тромпа, придерживался более высоких жизненных стандартов, чем его отец, «который довольствовался соленой селедкой на завтрак». Через женитьбу Корнелис породнился с правящей семьей и прожил последние годы жизнью «большого сеньора» – между своим городским домом на канале Хееренграхт и роскошно обставленным сельским домом «Де Тромпенбург» в ‘с-Гравеланде в Северной Голландии. Уильям Карр, английский консул в Амстердаме, чье описание Семи провинций было издано там же в 1688 г., поразился заметным ростом жизни на широкую ногу среди правителей и состоятельных бюргеров, произошедшим всего за 16 лет с момента написания Темплом своей знаменитой книги. «Прежний суровый и строгий образ жизни в Голландии теперь почти совершенно вышел из употребления; сейчас очень редко увидишь такую же умеренную скромность в одежде, в питании и жилье, как раньше. Вместо удобных жилищ голландцы теперь строят величественные дворцы, заводят роскошные сады и дома для приятного времяпровождения, держат кареты, повозки и сани, покупают для своих лошадей очень дорогую упряжь с украшенными серебряными колокольчиками уздечками… более того, характер женщин, а также их детей так сильно изменился, что их не устраивает никакая одежда, кроме как самая лучшая и дорогая, какую только могут поставить Франция и другие страны; а их сыновья так пристрастились к азартным играм, что многие амстердамские семьи оказались совершенно разорены».