Голливудские мужья
Шрифт:
Припев звучал так:
Я людоедка – да, да, даЛюдоедка – ждет тебя бедаЛюдоедка – и знают пусть всеСегодня я тебя съем!Не Бог весть какие сложные слова. Но она вложила в них душу. И получилось здорово!
Украдкой глянув на Рокки, она решила по его виду, что он доволен; еще бы ему быть недовольным, если половина всех ее доходов посыпется к нему в карман! Впрочем, он это заслужил.
Когда в тот вечер дядя Джек вернулся ко вздыбленному пепелищу – последствиям молодежного куража, – весь гнев он выместил на бедном Рокки, который, собственно говоря, и виноват ни в чем не был. Выпихнув его из дома, он взялся за нее.
– Этот мерзавец должен уйти из твоей жизни раз и навсегда. Понятно?
– Почему? – с вызовом спросила она.
– Почему? Ты еще спрашиваешь? Таким сердитым она его не видела.
– Вот тебе целый список причин, – продолжал он жестко, но сдержанно. – Во-первых, он – мразь. Во-вторых, ты еще ребенок, он тебе почти годится в отцы. В-третьих, он… – Джек остановился, борясь с раздражением. – Зачем я тебе это объясняю? Я тебе поверил, а ты меня подвела. Впредь будешь меня слушать, и когда я велю тебе что-то делать, будешь это делать. И никаких вопросов.
Ничего себе, веселенькое лето ей предстоит! Уж лучше бы она осталась с рассеянным дедушкой.
Но все образовалось. Через несколько дней Джек остыл.
Втайне от Джека она связалась с Рокки, потом пришлось тащиться в Вэлли и выуживать из дедушки подпись на контракте, составленном Рокки, – а уж потом пошло-поехало.
И вот у нее готова пластинка, она скоро выйдет, и, конечно, это был самый главный день в ее жизни!
Вот только поделиться радостью было не с кем. Один Рокки – кроме него о ее подвигах никто не знал.
Но скоро узнают все. «Колледж рекордз» собирались организовать большой прием и огорошить ею ничего не подозревающий мир.
– Они будут довольны, если приедет твоя мать, – сказал ей Рокки два дня назад.
– Ни за что! – взорвалась она. – И не хочу, чтобы ее фамилия вообще всплывала, и дядина тоже. Не шучу.
– Успокойся ты, – отмахнулся он от нее и тут же попросил отдел рекламы, чтобы о ее родстве написали все, кто будет писать о пластинке.
Минуточку – дитя оно и есть дитя. Ничего, скоро разберется. Нужно пользоваться всем, что у тебя есть.
Рокки нравилось, что скоро он может стать преуспевающим личным менеджером. Ха-ха! Вот это скачок! Как и Уэс Мани, он выплывет в свет и даже не подумает оглядываться назад. Главное – оба они подсекли одно семейство! Вот хохма! Уэсу досталась старая телка, ему – молодая. Нет, пока он к ней не подкатывался. Пока. Куда торопиться? Времени у него – вагон.
74
– Заметила, как он на меня смотрит? – сердито спросила Силвер у Норы – они сидели в ее гримерной и поглощали легкий ленч.
Нора выгребла из салата оливку и отложила в сторону.
– Надо сказать, чтобы это подавали только в напитках, – проворчала она.
– Слушай, когда
– На твоем месте я была бы польщена.
– Ты, слава Богу, пока не на моем месте. И кончай выпендриваться!
Нора пожевала листик зелени.
– У него был с тобой роман. Он не может об этом забыть. Подумаешь, преступление.
– Ты не знаешь Захарии. Когда он чего-то хочет, он всегда этого добивается. Он и в те времена такой был, хотя власти, как сейчас, у него и в помине не было.
– И что?
– Он заставляет меня нервничать.
Нора подавила усмешку. Силвер нервничает? Ничего смешнее не придумать. Силвер заглатывала людей на завтрак и выплевывала полусъеденными. Только на этом фильме из съемочной группы по ее настоянию уволили троих – она считала, что они слишком много себе позволяют.
– Создашь себе репутацию мегеры, – предупредила ее Нора.
– Профессионалки, – поправила Силвер. – Есть разница?
Силвер считала, что все в съемочной группе ее любят. Кто-то любил. Кто-то – нет. Сейчас в группе образовалось три лагеря: Силвер, Карлоса Брента и Орвилла Гусбергера. Несчастный режиссер помалкивал в тряпочку. Он просто снимал по сценарию, надеясь, что все будет хорошо.
В тот день по графику собирались снимать могучую любовную сцену между Силвер и Карлосом.
Силвер взяла головку чеснока, сунула кусочек в рот и стала посасывать.
– Что ты делаешь? – спросила Нора, будто сама не знала.
– Очень полезно для крови, – невинно ответила Силвер.
– Дыхни на Захарию, – посоветовала Нора. – Избавишься от него раз и навсегда.
– Ты не воспринимаешь его всерьез, – укорила ее Силвер. – А если он решит… что-то сделать с Уэсом?
На сей раз Нора засмеялась в голос.
– Мистер Мани не из тех, с кем что-то можно сделать против его воли. Уж постоять за себя твой муж сумеет, можешь не сомневаться. – Она отодвинула тарелку с салатом, достала сигарету. – Кстати, о семейных делах. Когда ты последний раз видела Хевен? Между прочим, на той неделе у нее – день рождения.
– Она уже не ребенок, – резко ответила Силвер. – Вполне могла бы позвонить сама. Например, поздравить меня со вступлением в брак.
– А ты ее приглашала? Силвер решительно поднялась.
– Что ты на меня наседаешь? Ну что? Иногда, Нора, ты бываешь просто несносной.
Нора глубоко затянулась сигаретой. Загадка взаимоотношений Силвер с дочерью продолжала поражать ее воображение. При каких бы обстоятельствах ни родилась девочка, плоть есть плоть, к тому же Силвер держала Хевен при себе до десятилетнего возраста.
– Послать ей от тебя подарок? – поинтересовалась она.
– Как хочешь.
Нора решила поговорить на эту тему с Уэсом. Может быть, он сумеет убедить Силвер пересмотреть свое отношение к дочери? За несколько месяцев их брака Нора изменила свое мнение об Уэсе. Для карьеры жены он, безусловно, сотворил чудеса. А все ее заработанные тяжким трудом денежки пока оставались нетронутыми.