Голливудские триллеры. Детективная трилогия
Шрифт:
– Однажды, – сказал он, – ты наткнешься на что-нибудь стоящее. Тела нет, так что я могу сделать? Откуда нам знать, что он не уехал куда-нибудь в отпуск?
– Он никогда не вернется.
– Откуда ты знаешь? Хочешь пойти в ближайший участок, подать жалобу? Они придут, посмотрят на обрывки в ящиках, пожмут плечами, скажут: «Еще один придурок свалился со старого голливудского дуба», сообщат домовладельцу и…
– Домовладельцу? – раздался голос за нашими спинами.
В дверях стоял пожилой человек.
– Где Кларенс? – спросил он.
Я говорил быстро. Бессвязно,
238
Уильям Клод Филдс (William Claude Fields) (1880–1946), настоящее имя Уильям Клод Дьюкенфилд, – американский комедийный актер, ставший популярным еще во времена немого кино.
– Ладно, ладно, я понял! – Старик окинул взглядом комнату. – На воришек вы не похожи. Но Кларенс все время ждет, что на него вот-вот нападет шайка разбойников и отнимет его фотографии. Так что…
Крамли протянул ему свою визитку. Старик удивленно посмотрел на нее и примолк, зажав свои фальшивые зубы между десен.
– Мне не нужны здесь неприятности! – жалобно проговорил он.
– Не беспокойтесь. Кларенс сам вызвал нас, он боится. Вот мы и приехали.
Крамли огляделся вокруг.
– Пусть Сопуит мне позвонит, хорошо?
Старик, прищурившись, посмотрел на визитку.
– Полиция Вениса? Когда же наконец их вычистят?
– Кого?
– Каналы! Помойка, а не каналы!
Крамли вытащил меня на улицу.
– Я этим займусь.
– Чем? – удивленно спросил старик.
– Каналами, – ответил Крамли. – Помойкой.
– Ах да, – произнес старик.
И мы ушли.
Мы стояли на тротуаре и пристально наблюдали за домом, будто он мог внезапно съехать со стапелей, как корабль, спускаемый на воду.
Крамли не смотрел на меня.
– Все так же криво, как было. Ты в отчаянии, потому что видел тело. Я – потому что не видел. Бред. Думаю, мы можем подождать здесь, пока Кларенс не вернется.
– Мертвый?
– Ты что, хочешь подать заявление об исчезновении человека? Что ты намерен делать дальше?
– Мы имеем две вещи. Кто-то растоптал фигурки чудовищ Роя и разрушил его гипсовую скульптуру. Затем кто-то другой все убрал. Кто-то напугал до смерти или задушил Кларенса. Затем кто-то другой все убрал. Значит, мы имеем дело с двумя группами людей или с двумя людьми: теми, кто разрушает, и теми, кто приносит сундуки, швабры и пылесосы. Пока что мне приходит в голову только одно: Человек-чудовище перелез через стену, своими руками разломал все в мастерской Роя и убежал,
– Спустился?
– Я столкнулся с ним лицом к лицу.
Крамли впервые слегка побледнел.
– Ты доиграешься до того, что тебя убьют, черт побери. Держись подальше от высоких точек. Кстати, может, нам не стоит торчать здесь и трепаться у всех на виду? Что, если эти чистильщики вернутся?
– Верно.
Я зашагал прочь.
– Тебя подбросить?
– Тут всего один квартал до студии.
– Я отправляюсь в центр, в газетный архив. Там должно быть что-нибудь, чего мы еще не знаем, об Арбутноте и о тридцать четвертом годе. Хочешь, поищу заодно что-нибудь про Кларенса?
– О Крам, – сказал я, оборачиваясь, – мы оба знаем, что его уже сожгли и пепел развеяли. Мы что, заберемся в мусоросжигатель на задворках студии и будем перетряхивать золу? Я возвращаюсь в Гефсиманский сад.
– Там безопасно?
– Безопасней, чем на Голгофе.
– Сиди там. Позвони мне.
– Ты и так услышишь меня на другом конце города, даже без телефона, – сказал я.
Но сначала я остановился у Голгофы.
Все три креста были пусты.
– Иисус, – прошептал я, трогая в кармане его смятую фотографию, и вдруг понял, что уже некоторое время меня преследует ощущение чьего-то могущественного присутствия.
Я оглянулся и увидел, что за моей спиной неслышно крадется туманное облако Мэнни, его темно-серый, как китайский лаковый ларец, похоронный «Роллс-Ройс». Я услышал, как задняя дверь чмокнула резиновыми деснами и бесшумно распахнулась, выдохнув холодное облачко кондиционированного воздуха. Сам размером с эскимо на палочке, Мэнни Либер выглянул из своего элегантного холодильника.
– Эй, ты! – позвал он.
Стоял жаркий день. Я заглянул в прохладный салон «Роллс-Ройса», чтобы освежить лицо, одновременно затачивая разум.
– У меня для тебя новость. – Я видел, как в искусственном морозном воздухе изо рта Мэнни выходит облачко пара. – Мы закрываем студию на два дня. Генеральная уборка. Подкраска. Ломка старого.
– Как вы можете? Такие затраты…
– Каждому заплатят как за полный рабочий день. Это давно надо было сделать. Так что мы закрываемся…
«Зачем? – думал я. – Чтобы убрать всех с площадки. Они знают или подозревают, что Рой до сих пор жив и кто-то пообещал им найти его и убить?»
– Это самая большая глупость, какую я слышал в жизни.
Мне показалось, что оскорбление будет лучшим ответом. Никто ни в чем тебя не заподозрит, если ты, в свою очередь, будешь настолько глуп, чтобы грубить.
– И чья это дурацкая идея? – спросил я.
– Что ты имеешь в виду? – вскричал Мэнни, откидываясь назад в своем холодильнике. Его дыхание вырывалось клубами морозного пара. – Моя!
– Вы не настолько глупы, – продолжал я. – Вы бы никогда такого не сделали. Вы слишком заботитесь о деньгах. Кто-то другой приказал вам это сделать. Кто-то, кто выше вас?