Голливудский мустанг

Денкер Генри

— Но вы этого не сделали, — кокетливо сказала она.

— Что я мог сказать? «Мисс Уэст, вы — величайшая актриса из всех, кого я видел!» Или: «Мисс Уэст, вы — великолепная актриса, но сегодня я влюбился в ваше восхитительное лицо. Волосы. Груди!» Это правда, Джулия — у вас потрясающие груди. Вам это известно, верно?

Актриса улыбнулась. Джек заметил, что она начинает сдаваться.

— Допустим, я бы пришел к вам тогда и сказал это. Что бы вы мне ответили?

Джулия ничего не сказала, засмеялась — тихо, дразняще; Джек понял, что она попалась на крючок. Он произнес умоляюще:

— Джулия… забудьте

о спектаклях. Впустите меня. Не прогоняйте. Я же не мальчик. Я — мужчина, Джулия. И я люблю вас. Нуждаюсь в вас. Забудем о спектаклях.

Она посмотрела на него без улыбки, проверяя, не обманывает ли он. Очевидно, она поверила ему, потому что отошла от двери, пропуская его. Поколебавшись, Джек вошел в номер и прикрыл за собой дверь, снова поколебался, потом громко повернул ручку замка, чтобы Джулия услышала это. Он принял решение.

Гостиная была освещена тускло. Она хорошо подготовила сцену. В углу комнаты, на полу, стояла лампа. В настольном светильнике горел лишь один плафон из четырех. Джулия находилась у окна, за которым темнел дождливый Нью-Хейвен. По мокрым улицам ехали автомобили с включенными фарами. Джек подошел к женщине так близко, что ощущал ее дыхание с запахом перегара, чувствовал тепло ее рыхлого, расплывшегося тела. От ложбинки между грудей исходил сильный аромат духов.

Он внезапно обнял ее, прижал свое лицо к лицу Джулии, но не поцеловал женщину. Он осязал контуры ее тела, раздавшихся бедер. Ее груди оставались крепкими, высокими. Они были большими. Мне всегда нравились большие груди, утешил себя Джек. Будучи старшеклассником, он встречался только с девушками, обладавшими большим бюстом. Он попытался убедить себя в том, что хочет Джулию.

Она повернула голову, чтобы поцеловать его; он хотел избежать этого, но не смог. Она поцеловала Джека, засунув свой язык ему в рот. Язык Джулии оказался быстрым, проворным, умелым, он почти заставил Джека забыть о перегаре.

Он надеялся, что она возбудит его, желал этого. Но ничего не произошло. Пытаясь уклонится от ее рта, он раздвинул халат Джулии и крепко прижался лицом к ее грудям. Духи и тепло красивых полных грудей, к которым Джек питал слабость, помогли ему ощутить наконец эрекцию.

Почувствовав его восставший член, она тихо засмеялась. Затем кокетливо спросила:

— Ты всегда занимаешься этим стоя? Или это привычка, выработанная в бруклинских коридорах?

Джек засмеялся, взял ее за руку и повернул лицом к спальне. Она пошла вперед, он проследовал за ней. Внезапно Джек обхватил ее сзади, сжал обеими руками ее груди. Она подалась назад, прижалась ягодицами к его члену, потерлась о него, дразня Джека, возбуждая его еще сильнее. Он повернул ее и принялся целовать соски, ласкать их языком. Она прильнула к Джеку с такой силой, что ему показалось, будто она испытала оргазм. Она дышала судорожно, неровно. Затем Джулия улыбнулась.

Она произнесла слова, показавшиеся ему странными:

— Идем, мальчик. Идем.

Джулия взяла его за руку и повела к постели, подготовленной весьма тщательно. Его окутывал запах ее духов. Он заметил, что шторы в спальне сдвинуты. Единственным источником света была маленькая настольная лампа, стоявшая далеко от кровати.

Возле кровати Джулия повернулась к Джеку, и он снова поцеловал ее. Она не пошевелилась; он снял с нее

халат и уронил его на пол. Увидев Джулию обнаженной, он испытал желание повернуться и убежать. Она была полной женщиной — с хорошими грудями, но полной. Алкоголь добавил несколько фунтов ее бедрам, животу, ягодицам. Перед Джеком стояла не школьница с крупным бюстом и не юная актриса с пышными формами.

Это была старая женщина, его тетя или даже его мать. Но, посмотрев на лицо Джулии, он понял, что она считает себя одной из самых привлекательных женщин мира. Если он закроет глаза и забудет обо всем, кроме ее грудей и влагалища, ему, возможно, удастся сделать это. Ради спектакля. Ради Синди. Ради Кермита. Но прежде всего — ради самого себя, Джека Финстока, Джека Финли.

Он снова занялся ее грудями; почувствовав, что она хочет поцеловать его в губы, он уложил Джулию на кровать. Раздевшись, Джек шагнул к лампе, чтобы погасить ее, но Джулия сказала:

— Мне нравится свет!

Он предпочел бы заниматься с ней любовью в темноте, но понял, что Джулия хочет видеть, как все происходит. Она была в некотором смысле войеристкой. Она не позволяла лежавшему на ней Джеку опускать голову и периодически смотрела на его лицо. Иногда она закрывала глаза, протягивала вверх руку и трогала пальцами его щеки, рот. Затем внезапно обнимала Джека обеими руками и прижимала к себе. Все это время он двигался, не останавливаясь ни на мгновение. Но не мог кончить. Чем яростнее она корчилась под ним, прижималась к нему, тем более слабым становилось его желание. Хотя Джулия кончила трижды, с каждым разом все более бурно.

В конце концов Джек решил изобразить оргазм; он понял, что ничего на самом деле не произойдет. Он увеличил темп движений и сделал вид, будто кончает. Потом он откатился в сторону и задышал более глубоко и часто, чем это было необходимо.

Джулия лежала неподвижно. Она заговорила тихо, умиротворенно.

— Мы еще поработаем над синхронностью, дорогой. Теперь, когда мы знаем, что подходим друг другу.

— Нью-Хейвен всегда использовался для пробных премьер, — сказал Джек.

Джулия засмеялась. Это было хорошим знаком. У нее пропало желание спорить.

— И Бостон, — пообещал он. — В Бостоне мы все наладим.

— Да, — согласилась она. — Да.

Джулия протянула руки к Джеку, не глядя на него. Принялась ласкать член, пока он не встал снова. Поскольку она фактически согласилась сыграть завтра в спектакле без изменений концовки, он сжал ее руки.

Джек вдруг вспомнил слова Кермита: «Хотите знать, за что получает деньги режиссер? Именно за это!»

Он повернулся на бок, лицом к Джулии. Она лежала на спине с закрытыми глазами, лаская его член и улыбаясь. Вскоре Джек уже оказался на Джулии.

Она шепнула ему в ухо:

— Лучше… на этот раз лучше.

Джулия была права, потому что теперь он тоже кончил.

Они немного поспали. Затем снова позанимались любовью, потом еще раз. Она совсем не пила, Джек следил за ней. Ни водку, ни «чай», ни даже воду.

Она сыграла в спектакле. До последней сцены была в ударе. Ни местные критики, ни зрители не заметили, что последнюю сцену Джулия сыграла хуже. Публика была в восторге. Даже «Йейл Дейли Ньюс», всегда недолюбливавшая профессиональный театр, опубликовала восторженную рецензию.