Голод 1932-1933 годов в СССР

Ивницкий Николай Александрович

341 Осколков Е.Н. Указ. соч. С. 73-74.

342 Там же. С. 74.

родной научной конференции, посвященной 60-летию голода на Украине[343].

Месяцы

1932 г.

1933 г.

Январь

8673

17693

Февраль

8140

25049

Март

8520

38766

Апрель

8533

59242

Май

8299

60038

Июнь

7457

56062

Июль

9629

41350

Август

11675

35784

Сентябрь

15552

31 808

Октябрь

11675

24452

Ноябрь

12992

16699

Декабрь

11963

17494

Всего за год

123108

424437

Анализ

таблицы показывает, что смертность населения Северного Кавказа в первой половине 1933 г. была в пять раз выше, чем в тот же период 1932 г. И даже во второй половине 1933 г., когда голод в крае уже прекратился, а во второй половине 1932 г. голод набирал силу, даже тогда смертность в 1933 г. была в 2,3 раза выше, чем в тот же период 1932 г. Это говорит о том, что последствия голода осени 1932 г. — весны 1933 г. продол343 Голодомор 1932-1933 рр. ... С. 119.

жали сказываться и позднее ввиду ослабления организма людей, переживших голод.

Разумеется, эти данные неполные и неточные, что признавал и Е.Н.Осколков. К сожалению, мы не располагаем прямыми сведениями о числе умерших от голода в 1932-1933 гг. на Северном Кавказе. Но и косвенные сведения позволяют сделать вывод о массовой гибели людей. Так, в докладной записке заместителя начальника сектора населения и здравоохранения ЦУНХУ Госплана СССР от 7 июня 1934 г. говорилось, что численность населения на Северном Кавказе по состоянию на 1 января 1933 г. уменьшилась на 1,2 млн человек. Тоже самое (уменьшение на 1,2 млн человек) относилось к Украине. Конечно, нельзя это уменьшение численности населения относить за счет только голода, начавшегося осенью 1932 г., но влияние его несомненно. Также следует учитывать, что пик голода 1932-1933 гг. приходился на зиму-весну 1933 г., когда больше всего и погибло людей.

По информации Секретно-политического отдела ОГПУ от 7 марта 1933 г., «в отдельных населенных пунктах СКК (Северо-Кавказского края. — Авт.) отмечается обострение продзатруднений» — в Курганинском, Армавирском, Ново-Александровском, Лабинском, Невинномысском, Моздокском, Ессентукском, Крымском, Анапском, Ейском, Старо-Минском, Кущевском, Каневском, Краснодарском, Павловском, Кореновском, Майкопском, Вешенском, Калмыцком, Константиновском и Тимашевском. По далеко не полным данным, в этих районах было учтено: опухших от голода 1742 человека, заболевших от голода — 898, умерших от голода— 740 человек, случаев людоедства и трупоедства — 10.

В голодавших населенных пунктах люди употребляли в пищу: мясо павших животных (в том числе сапных лошадей), кошек, собак, крыс и т. п.

В этой информсводке, посланной председателям ОГПУ В.Р.Менжинскому и его заместителям Г.Г.Ягоде, Г.Е.Прокофьеву и Я.С.Агранову, начальник СПО ОГПУ Г.А.Молчанов приводил ряд фактов голодания крестьян. Так, в Ейском районе (станица Ново-Щербиновская) колхозница Голояд, имевшая 500 трудодней, питалась древесными опилками, а единоличник Довженко с семьей в 6 человек питался собачьим мясом и крысами. Все умерли от голода. В станице Колнеболотской (Ново-Покровский район) только за две недели умерло 100 человек. В станице Ново-Щербиновской на кладбище обнаружено 30 трупов, выброшенных ночью и т. д., и т. д.[344].

В другом спецсообщении СПО ОГПУ по данным на 26 марта 1933 г. отмечались факты массовой гибели людей, употреблявших протравленное посевное зерно, а также другие не пригодные для пищи продукты. Умирали в большинстве своем мужчины и дети. «Вследствие значительной смертности (Кущевский район, станица Шкуринская. — Лет.) трупы населения выбрасываются на кладбище, во двор, сараи и пр., — говорилось

в сводке. — На кладбище скопилось до 100 человеческих трупов, лежащих на поверхности земли. Часть трупов зарыта в землю на глубину до 1 аршина. Умирают в большинстве дети и мужчины. Значительно увеличилось количество опухших от голода, особенно в колхозах, среди них — примерные колхозники», бригадиры, активисты[345].

В политдонесении начальника политотдела Ново-Джерелиевской МТС СКК сообщалось (апрель): «Случаи опухания, смерти от голода все увеличиваются. Так, далеко по неполным сведениям, в сельсовете не регистрируют, а прямо возят на кладбище, не закапывая ставят гробы, а то и не вывозят из дома. За январь по ст. Н.-Джерелиевской умерло 18 колхозников, 10 единоличников, февраль — 24 и 10, март — 17 и 50. За один день, 31 марта, вывезено 48 трупов...»[346].

Начальник политотдела Водораздельской МТС в апреле 1933 г. докладывал в политсектор крайземуправления о том, что по Султановскому сельсовету в 4-х колхозах («Луч», «Заря», «Гарантия» и «Хлебороб Кавказа») 1337 человек опухших и больных от голода и 279 единоличников. Умерло в марте — начале апреля — 162 человека; в Кианкизском сельсовете — 144, в Казинском — 130 человек[347].

Весной 1933 г. М.А.Шолохов пишет очередное письмо Сталину о положении в Вешенском районе Северо-Кавказского края. В письме 4 апреля Шолохов сообщает, что не только в Вешенском, но и в других районах края «умирают от голода колхозники и единоличники, взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями». В таком поло345 Там же. Л. 151-152.

346 РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 25. Д. 6. Л. 2-3.

347 Там же. Д. 22. Л. 50-51.

жении, по словам писателя, находится до 99% «трудящегося населения» района. Произошло это потому, что урожайность в 1932 г. была определена в полтора раза выше фактической и, исходя из этого, установлен план хлебозаготовок в 53 тыс. тонн, при валовом сборе в 56-57 тыс. Уполномоченный крайкома ВКП(б) Г.Ф.Овчинников дал установку: «Хлеб взять любой ценой! Дров наломать, но хлеб взять!»

И «дрова ломали». В Плешаковском колхозе Вешенского района уполномоченные по хлебозаготовкам широко практиковали «допрос с пристрастием»: колхозников ночью допрашивали с применением пыток, затем надевали на шею веревку и вели к проруби в Дону топить. В другом колхозе (Грачевском) подвешивали колхозниц за шею к потолку, допрашивая, потом, полузадушенных, их вели к реке, избивая по дороге ногами. Колхозников раздевали до белья и босого сажали в амбар при 20-градусном морозе; практиковались массовые избиения колхозников и единоличников. В Ващиевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы керосином, зажигали, а потом тушили, спрашивая: «Скажи, где яма? Опять подожгу!» и т. д., и т. д.

В поисках хлеба разваливали печи в домах, раскрывали крыши, выбрасывали семьи колхозников с детьми на улицу. «Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти, — писал Шолохов Сталину, — в хуторе Волоховском Лебяженского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли костры и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?»

Уполномоченный крайкома по хлебозаготовкам в Вешенском и Верхне-Донском районах директор завода «Красный Аксай» В.И.Шарапов, «распекая» секретаря партячейки Малаховского колхоза, заявил: «Детишек ему жалко стало выкидывать на мороз! Расслюнявился! Кулацкая жалость одолела! Пусть как щенки пищат и дохнут, но саботаж мы сломим!».