Голос дороги
Шрифт:
— Чего тебе надо, попрошайка?
— Я хочу видеть князя Соло, — стуча зубами, ответил насквозь продрогший Грэм.
Хозяин расхохотался.
— А может, тебе короля позвать? Убирайся! Нечего тебе здесь делать. Милостыню мы не подаем.
Грэм не был бы собой, если б промолчал в ответ на оскорбление — уж ругаться-то он, уличный мальчишка, умел виртуозно. И выдал сейчас такое, что трактирщик побагровел от гнева и попытался схватить его за шиворот. Грэм отскочил, злобно рассмеявшись, и вдруг из глубины залы послышался звучный низкий голос:
— В чем
Это был голос князя.
— Ничего особенного, ваша светлость! — подобострастно крикнул трактирщик, оборачиваясь в залу. — Просто один нищий негодник посмел вас спрашивать, но я его сейчас…
Он осекся на полуслове — князь уже стоял у двери. Небрежно и почти грубо он оттолкнул трактирщика, потом схватил Грэма за плечи и затащил в залу.
— Горячее вино и полотенца ко мне в комнату, быстро, — резко приказал он. Хозяин смотрел круглыми глазами. — Если мальчик подхватит лихорадку, ты за это ответишь, понятно?
Князь увлек дрожащего Грэма вверх по лестнице в свою комнату; усадил у камина и закутал в меховой, очевидно очень дорогой плащ. Сам сел рядом на стул и встревожено заглянул мальчику в лицо.
— Что случилось, Грэм? — тихо спросил он.
— Ничего.
— В самом деле? — с сомнением спросил князь. Грэм, сжав губы, молчал. — Ну, отогревайся пока.
В дверь постучали. Князь открыл ее; это пришла девушка с полотенцами и вином.
— Вытирайся, — сказал князь, протягивая Грэму нагретые полотенца. Тот сбросил плащ, мокрую рубаху и стал вытирать волосы и тело; его все еще трясло от холода. Князь снова закутал его в плащ и сунул в руки кружку с горячим вином. — Пей, быстрее согреешься.
Грэм раньше не пил вина, к тому же горячего, и его быстро разморило. Он так и задремал в кресле, пригревшись.
Проснулся он от какого-то шума. Была уже поздняя ночь. Приоткрыв глаза и обернувшись к двери, он увидел следующую картину: в дверях стоял Брайан с совершенно бешеными глазами; за его спиной маячил полураздетый хозяин и подобострастно что-то лопотал. Князь стоял недалеко от дверей, сложив руки на груди, в одной шелковой рубашке, такой тонкой, что она казалась мокрой, и бриджах, и отрешенно разглядывал пришельцев. Когда жалобы хозяина достигли своего апогея, он наконец открыл рот и спросил:
— В чем дело, Брайан? Уйди, Дол, все в порядке, я поговорю с этим человеком.
Хозяин исчез. Брайан же зло глянул на князя и спросил сквозь зубы без всякого почтения:
— Грэм у вас?
— Да, — ответил князь и указал на кресло. — Он вам ничего не сказал?
Брайан вихрем пронесся через комнату и сгреб Грэма в охапку вместе с плащом.
— Кто же так делает? — вопросил он негромко. — Грэм, малыш, что же ты ничего не сказал, а?
Грэм, зажатый в железных объятиях Брайана, не мог даже пошевелиться, и только уткнулся лбом ему в плечо. Вся обида, терзавшая его с утра, исчезла, как ее и не было.
— Прости, Брай.
Брайан тихо засмеялся и поднял взгляд на князя, который стоял спокойно в уголке, невозмутимо наблюдая эту почти семейную сцену. Встретившись глазами с Брайаном, он чуть
— Я правильно понял, что он ушел, никого не предупредив?
— Именно так. Весь день ходил, как в воду опущенный, а потом смотрю — исчез куда-то. Ночь уже, а его все нет. Ну, я и пошел его искать, потом подумал, что, небось, к вам он пошел… Грэм, ты, никак, обиделся?
— Конечно, нет, — сказал Грэм. У него вдруг стало очень легко на душе.
Его клонило в сон после выпитого вина и всех волнений, и Брайан, заметив это, отпустил его. Грэм снова погрузился в дремоту, сквозь сон отметив, что Брайан остался, и между ним и князем завязался негромкий разговор. Так он и уснул.
Утром Грэм обнаружил, что лежит в постели, укрытый все тем же плащом. Он приподнялся и огляделся. Князя в комнате не было, зато в кресле, в котором вчера сидел он сам, мирно дремал Брайан, откинув голову на высокую спинку. Грэм вылез из-под плаща и, зябко ежась, поискал взглядом рубашку, которую вчера снял и кинул на пол у камина. Рубашки не было, но на лавке рядом с кроватью обнаружился полный набор одежды, подобранной специально для него: темно-серый камзол, шелковая белая рубашка, замшевые штаны и сапоги. Все было прекрасно сшито и стоило немалых денег. Грэм полюбовался одеждой, робко погладил пальцами ласковую замшу и нежный гладкий шелк. Одеться в это было немыслимо.
На комоде стоял кувшин с теплой водой, небольшой таз и прочие туалетные принадлежности. Грэм плеснул водой в лицо и пригладил влажными пальцами нечесаную белую шевелюру.
Зашевелился, просыпаясь, Брайан. Он потянулся, повернулся, увидел Грэма и улыбнулся ему:
— Выспался?
— Угу. Так ты не ушел вчера?
— Как видишь. Хотел с тобой попрощаться… или ты все-таки вернешься?
— Нет, — сказал Грэм. — Теперь-то к чему… А где… его светлость?
— Не знаю. Собирался вроде утром по делам, по каким — не сказал. Обещал тебе сюрприз… Ты почему не одеваешься?
Грэм бросил мрачный взгляд на приготовленную одежду и спросил:
— Вы о чем с ним говорили?
— Много о чем. В основном о тебе. Кажется, он хороший человек, Грэм.
Грэм пожал плечами. Может, он и хороший человек, но он — нобиль. И этим все сказано.
— …Мне пора, — виновато сказал Брайан.
Прощание было недолгим. Они крепко сплелись руками в двойном пожатии; Брайан не удержался и прижал к себе Грэма.
— Ну, будь счастлив, малыш, — прошептал ему в ухо. — Думаю, мы еще обязательно увидимся.
— Я найду тебя, — ответил Грэм.
Князь вернулся вскоре после того, как ушел Брайан. Несмотря на ранний час и бессонную ночь, он был свеж и элегантен в темном дорожном платье. Тщательно расчесанные светлые волосы локонами спадали на плечи; от него пахло изысканными духами. Грэм подумал, что рядом с ним даже Анастейжия — которая была для него пределом изысканности и изящества — покажется простой деревенской девчонкой.
Князь стянул перчатки и небрежно бросил их через всю комнату на стол.