Голос крови
Шрифт:
Выкинула бы. Но не могла. Что-то зацепилось за память. Какая-то мелочь…
Не то чтобы она прямо спать Светлане не давала! Но саднило да саднило нечто неопределенное.
На ответ наткнулась она совершенно неожиданно. Можно сказать, на улице. Ну да, шла себе, шла – и посреди Покровки встретила старинного приятеля – бывшего главу Союза художников. И с большим трудом его узнала, так он постарел и весь как-то обвис. Он, конечно, рассыпался в комплиментах Светлане, которая приняла их со снисходительной улыбкой совершенно уверенной в себе женщины. Она такой и была.
– Слушай,
И губы его изогнулись печальной подковой.
Светлана не слышала, но на всякий случай сочувственно покивала, прикидывая, как бы половчее смыться. Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они, – это не ее жанр!
– Сволочи неблагодарные! – возмущался собеседник. – Просто свалили, будто какого-то тирана! И мастерские, дескать, я распределяю только по блату, и на выставки рекомендую только своих… Каких своих, ну каких?! Я же отлично помню, сколько всех с бору по сосенке в Союз набирал! Рекомендации давал! Проталкивал! В Москву ездил, хлопотал! А они что?! Сволочи неблагодарные! Как поперли на меня всей кучей, а впереди те, кому я больше всех добра сделал! Крашенинников, Перовский, Шалин, Козлов, Федотов этот, местный Ван Гог недоделанный…
– Кто? – усмехнулась Светлана. – Ван Гог? Он что, даль…
И осеклась.
Выставочный зал на пощади Минина, вернисаж молодых художников, невыразительная мазня в залах, и вдруг… вдруг взор приковывает… захолустная улочка, стена старого дома с осыпавшейся, облезлой штукатуркой, пожухлая осенняя трава вокруг… Буйство красок! Беззастенчивое нарушение всех канонов! Тускло-желтое на месте красного, хаки или коричневое на месте зеленого, желтое на месте голубого, серое на месте розового, и только синие тона бьют по глазам яркостью и насыщенностью, вызывая враз раздражающие и гармоничные ощущения…
И – маленький мальчик, с опаской подающий листок бумаги с аккуратно нарисованной полянкой синих и желтых цветов – на фоне коричневой травы…
– Света, ты что?! – кричал ей вслед бывший приятель, но она не слышала. – Света, ты куда?!
Картины, этот темноволосый и темноглазый худощавый парень и Алина, Алина рядом с ним!
Он художник! Он дальтоник, вот откуда эта дикая изощренность красок! А Мишка?! А его рисунок?
Ася входит в кабинет. Дверь открыта, хотя на вешалке висит черный плащик какой-то клиентки, а сама она в лаборатории у Натальи.
Странно. Почему же дверь не заперта?! Пальто висит, документы на столе, компьютер стоит, в ящике стола – деньги… Входи, кто хочет, бери, что хочет… Несвойственна такая безалаберность Наталье!
Звонит городской телефон, Ася снимает трубку:
– «Ваш анализ», шестнадцатый кабинет, администратор Снегирева.
– Наконец-то! – доносится до нее сердитый голос Виктории Петровны, старшей медсестры «Вашего анализа». – До вас невозможно дозвониться, Ася Николаевна! Нужно узнать, посылать ли к вам курьера
Ася благоразумно проглатывает оправдание, мол, это Наталья, видимо, куда-то звонила, а она только что вошла. Запросто нарвешься на вопрос, где это вы бродили в рабочее время, Ася Николаевна?! Поэтому она смиренно бормочет:
– Трубка неправильно лежала, извините, пожалуйста, Виктория Петровна.
– Внимательней надо быть! – кипятится старшая медсестра, которая ненавидит всякую непунктуальность и расхлябанность. Впрочем, она хоть и чрезвычайно вспыльчива, но весьма отходчива. И температура ее накала уже падает. – И по сотовому до вас дозвониться невозможно, – добавляет она куда мягче.
– Да я вчера сотовый потеряла, – уныло сознается Ася.
– А я-то думаю, почему по нему какой-то мужик все время отвечает! – восклицает Виктория Петровна.
– Мужик? Наверное, он и нашел мой телефон, – вздыхает Ася. – И теперь зарядил и пользуется. А я как раз деньги на карту положила позавчера…
– Вот наглец! – весь пыл негодования Виктории Петровны обращен теперь на «мужика», который пользуется. – И, главное, отвечает так по-хамски: «Груша слушает!» Нет, ты представляешь?! – От волнения она даже на «ты» переходит.
Ася немеет. Ничего себе…
– Так вам посылать курьера сейчас или попозже? – спрашивает Виктория Петровна уже вполне спокойно и даже сочувственно.
Ася торопливо просматривает договоры, заключенные сегодня. Нет ни одного, который требовал бы срочного анализа. Хотя стоп, последний перед ее уходом был на билирубин!
– Давайте лучше сейчас, – говорит она, кладет трубку – да так и подскакивает от ужаса. Еще бы! Подскочишь тут небось! Из процедурной доносится истошный крик, а потом оттуда выбегает бледная женщина, прижимая к груди руку, из которой так и льется кровь. В вене торчит игла.
– Вы мне вену насквозь проткнули! – кричит женщина, испуганно глядя на Наталью, которая бежит следом. У Натальи окровавлены пальцы, и у Аси на миг мутится в голове, но тотчас она понимает, что игла просто соскочила с вакуумной пробирки, вот Наталья и испачкала себе пальцы.
– Вы алкоголичка или наркоманка! – заходится в истерике перепуганная женщина. – У вас руки трясутся! Ходуном ходят! Я немедленно поеду в ваш головной офис, я на вас жалобу… возмещение…
Она со стоном вырывает из вены иглу, бросает ее на пол, забрызгав его кровью, хватает с вешалки свой плащ и вылетает вон.
– Подождите! – кричит вслед Ася. – Надо остановить кровь! Вы же все перемажете!
Но женщина в такой панике, что ничего не слышит.
– Господи милостивый! – беспомощно говорит Ася. – Да что такое?! Что случилось?!
Наталья смотрит на нее исподлобья и скрывается в своем кабинете.
Ася идет в туалет, берет тряпку и вытирает кровь с пола. Ужас какой-то. Невозможно представить, чтобы Наталья сделала некачественный укол. У нее не просто золотые – у нее бриллиантовые руки! При всем своем отвратительном характере она профессионал. А тут…