Голос Лема
Шрифт:
— Я себе такую цель не ставил, доктор Денавер. Пациентка входит в критическую фазу терапии, речь о ее жизни. Я знаю, что извлечение людей из виртуальной реальности обычно связано с большим или меньшим шоком. Но шок может ее убить. В нашей секции еще никто не умер, и я уверяю вас, что никто не умрет, пока я тут руковожу.
Они сидели в кабинете Ямады, размещавшемся в наименьшем из колец. Шэн исподволь осматривался, анализируя обстановку. На Земле люди подчеркивали статус тысячью разными способами. В космосе о положении человека говорило пространство, которым он располагал — и то, как оно используется. Сам факт, что кабинет Ямады разместили в кольце, хотя всю администрацию впихнули в центральную, лишенную гравитации часть «Альфы», говорил о многом. Если не считать по-настоящему важных медицинских или рекреационных отделений, всякий кубометр станции был бесценным. А здесь помещение велико настолько, что становится заметна кривизна кольца. Кожаные кресла
Для начала он вежливо и искренне улыбнулся.
— Кажется, вы не до конца понимаете специфику моей работы. Она первейшим образом состоит в контакте с пациентом. В создании личностной связи, в выстраивании мостика, соединяющего его с врачом. Именно по нему я и могу вывести пациента из того места, где он заблудился, в реальность. Если моя роль ограничивается безличностными консультациями, не было нужды вытягивать меня с Земли.
— Прерывая небольшую войну, которую вы вели с университетом? Ссоры со студентами? Проблемы с публикацией работ? Признаюсь честно, ваша кандидатура была одной из трех, которые мы принимали во внимание. Но профессор Задурский неожиданно получил финансовую поддержку для своих исследований, а доктор Хеннерсон отказалась по причинам здоровья. Потому остались лишь вы. — Ямада тоже умел искренне улыбаться, хотя эффект был бы куда лучше, если б эта улыбка хотя бы немного затрагивала глаза. — Вы известный специалист, на счету которого немалые успехи. А я бы хотел напомнить, что сумма, которую вы должны получить за консультации, позволит вам освободиться от университета на много месяцев и полностью посвятить себя научной работе. Взамен я ожидаю, что вы приспособитесь к нашим условиям.
Кнут и пряник. Способ убеждения старше пирамид. Ямада вскользь напомнил ему, что Шэн — не единственный специалист в мире, и что его гонорар — это шестизначная сумма. Причем, напомнил себе Шэн, она будет выплачена даже в том случае, если лечение не принесет результата. В конце концов, были и худшие способы заработка, чем месяц или два на космической станции за счет богатой и, похоже, эксцентрической фирмы.
Он кивнул и сделался мягче.
— Тогда что я от вас получу? Для начала?
Его комната находилась в центральной части станции. Цилиндр, длиной почти в сто пятьдесят, а шириной без малого в пятнадцать метров, окруженный четырьмя кольцами, и вправду выглядел как копье, навылет пробивающее гигантский щит. Именно так его и называли: Копье. Шэн саркастически прикидывал, какой штаб специалистов работал над этим названием. И сколько потребовал оплаты.
К центральному валу в разных местах были прицеплены исследовательские модули, помещения, госпитали, лаборатории, спортзалы и контейнеры с припасами. Оттого все вместе выглядело как древко исключительно старого оружия, обросшего грибами и мхом. Но модульный характер этой части станции был очень удобным, поскольку позволял приспособиться к актуальным потребностям буквально за несколько дней.
Впрочем, «комната» — сказано слишком сильно. Уж скорее клетка размером три на два на два, с упряжью для сна в невесомости, выходом терминала с монитором, вставленным в стену, прямоугольным, столоподобным выступом чуть ниже и парой встроенных в стену полок и скоб. Так, массовая вещь, изготовленная для дешевых орбитальных отелей.
Не торопясь, Шэн подплыл к терминалу, вытащив по пути тюбик с протеиновой пастой из шкафа. Переговоры с Ямадой шли почти три часа и закончились частичным успехом. Ему должны были передать личные данные пациентки (биографию, сведения о семье, друзьях, историю болезни и успехов в лечении), но он не имел и шанса на контакт или хотя бы на пассивное наблюдение в виртуале. Ямада также не желал делиться информацией о методе лечения. То есть, Шэну придется вытаскивать женщину из виртуальной реальности, не зная, что именно ее туда загнало. Прелестно, просто прелестно.
Паста была со вкусом цыпленка, перемолотого вместе с костями и перьями, а желудок Денавера продолжал протестовать против того, что его разместили далеко от матери-Земли. Шэн всерьез жалел, что не пообедал во внешнем кольце.
Терминал оказался современнее, чем он предполагал. Было там даже отделение с псевдокожей и сенсошлемом, комплект для глубокого серфинга в Сети. «Значит, модуль — не такая уж тайваньская штамповка», — подумал психолог. Пока что ограничился запуском монитора и подтверждением своих полномочий. Просто приложил большой палец.
На экране появилось лицо молодой азиатки. На глаз — лет пятнадцати.
— Приветствую, доктор Денавер. Меня зовут Ако, и я персональный
— Ты личностная или сборная?
— В этот момент я обслуживаю сорок три терминала. Если вы полагаете, что вам необходима персональная ассистентка, прошу обратиться к профессору Ямаде. Мне передать ему эту просьбу?
Он отмахнулся.
— Нет нужды. Даже будь ты личностная, кофе ты все равно не сваришь, верно?
— Нет, доктор. Но во внутреннем кольце есть прекрасные автоматы. Зарезервировать вам столик?
— Может позже. Сейчас дай данные пациентки по фамилии Ландор, Барбара Ландор.
Он углубился в чтение.
Барбара Ландор, двадцать шесть лет, студентка, из натурализовавшейся шведско-немецкой семьи. Шэн вглядывался в ее снимок почти час, ища вдохновения в правильных чертах и светло-голубых глазах. Проклятый мир, эта девушка не укладывалась в схему. Никоим образом. Девяносто процентов его пациентов — мужчины, преимущественно между пятнадцатым и двадцать пятым годом жизни, хотя приходилось работать и с теми, кому под шестьдесят. Доминировали интроверты с депрессивными склонностями и запойные игроки. Девушки, носившие в университете отнюдь не со зла данное прозвище Барби, бывшие предводителями университетского братства, капитанами команд поддержки, командирами отрядов скаутов, волонтерами Красного Креста и двукратными Вице-Мисс Улыбка штата Вашингтон, просто не могли затеряться в Сети. Конечно же, уйти туда может всякий, но с некоторыми такого просто не происходит. У них нет склонности.
Шэн лечил многое. Простую депрессию у игроков, которые слишком сильно отождествляли себя с созданными персонажами, раздвоение личности, вызванное разделением индивида на «виртуальную» и «реальную» части, из которых первая начинала доминировать, и даже псевдошизофрению, когда больной был не в силах различить мир реальности и Сети или считал, что, действуя в реале, находится в Сети и не может из нее выйти. Развитие нейрохирургии и имплантатов лишь сделала его работу сложнее. Для глубокого погружения Шэн использовал псевдокожу и шлем, поскольку хирургическое вмешательство в свой мозг полагал изрядным перебором, но в последнее время на установку сенсорного гнезда решалось все больше людей. Появился новый тип затерянных — пациенты, остававшиеся в Сети постоянно, а после отключения от нее впадавшие в нечто подобное коме, без шансов на пробуждение. Несколько первых случаев вызвали общегосударственную панику и череду исков, направленных против клиник, монтирующих гнезда. Позже оказалось, что проблема имеет природу психологическую, а не хирургическую. Больной так глубоко погружался в виртуальную жизнь, что кома просто становилась защитной реакцией. Вот этих вернуть было сложнее всего. Но молодые и красивые двадцатилетние девицы не сбегали в псевдожизнь Сети. Слишком хорошо развлекались в этой, настоящей.
И еще проклятущий Ямада. Никаких данных о методе лечения. Только диагностика и динамика рака. Барбара два раза подряд пропустила ежегодные медицинские осмотры в университете. Один раз ездила на похороны бабушки, другой — болела гриппом. Должна была пройти обследование в другое время, но когда тебе двадцать, кажется, что впереди вечность. На четвертом году обучения у нее диагностировали быстро прогрессирующую лейкемию, так называемый сверхагрессивный рак. Эта мерзость собирала урожай всего несколько лет, но уже заслужила мерзкую славу. Девушка сперва сломалась, потом решила сражаться, прошла классические радиационную и химиотерапию, одну прививку и лечение стволовыми клетками. Она похудела с пятидесяти до тридцати двух килограммов. Через год мучений согласилась в качестве добровольца на экспериментальную терапию и отправилась на «Альфу Один». Попала сюда два года назад. И все, на этом месте данные Ямады обрывались, словно Барбара исчезла. Словно ее вышвырнули в пространство и уничтожили всю информацию. Шэн со злостью отключил терминал и полетел к выходу. Ему нужно выпить. Поужинать при нормальной силе тяжести и выпить. Проплывая сквозь шлюз, он подумал, что Ямада, как бы ни хотел, выдал ему больше, чем думал. Согласно медицинским данным, Барбара попала на станцию на последнем сроке. На Земле ей оставалось месяц или два. То есть, она жила «вне времени» уже два года. Дольше, чем любой другой пациент с этим типом лейкемии. Что бы там японец не придумал, это должно быть по-настоящему действенным. И таким, что стоит кучу денег. Люди не обращают внимания на состояние счета, когда смерть заглядывает в глаза. Если девушка выживет, то обеспечит своему доктору славу и деньги. Может даже визит в Швецию и рукопожатие тамошнего монарха. Оставался лишь один вопрос. Где во всем этом место для виртуальной реальности и для того, чтобы в ней потеряться? Он стиснул зубы. Сперва ужин, потом выпить, а потом ночь, наполненная снами о падении. Завтра он подумает, как бы выжать из Ямады что-нибудь еще.