Голос Лема
Шрифт:
Когда он вернулся вниз, девочка как раз закончила наполнять водой большой котел и разжигала под ним огонь. Полешки потрескивали и дымились, сыпля искрами.
— Когда используешь мокрое дерево, у тебя всегда проблемы, — не разворачиваясь, она подбросила еще несколько поленьев и сунула палец в воду. — Закипит через полчаса.
— Ты кто?
— Меня зовут Ани. Я старшая дочка женщины, которую приятели называли Барби.
Он подошел к столу и сел, стараясь не делать резких движений. Система безопасности, билось у него под черепом, у них должна быть
— Я не о том спрашиваю.
— Не о том, — она развернулась и встала в защитной позе: склонившись, с поднятыми плечами и сплетенными на груди руками. — Вы хотите услышать что-то в духе: я суперхакер Икс, который по поручению фирмы Игрек похитил Барбару Ландер и теперь держу ее в виртуальной тюрьме, прошу передать Ямаде наши условия.
— Ну да. А еще: освободим ее, если получим полмиллиона в старых двадцатках. Пусть ваш человек оставит сумку с деньгами на перекрестке в дупле старого дуба. И никаких копов, а не то пришлем вам ее палец.
Девочка чуть улыбнулась:
— Хорошо. Это было смешно, принимая во внимание ситуацию… Как прошел тест?
— Тест?
— Не притворяйтесь, доктор. Может, цитату? Конструкты хорошо справляются, изображая людей, симулируют эмоции: радость, страх или удивление, но пока что ни одна из программ не может проанализировать абстракцию, какой является человеческое чувство юмора. Часть из них обладает гигантскими базами данных с шутками и анекдотами, чтобы понимать, когда нужно изображать веселость, но едва попадает в новую ситуацию, смешную для людей, то воспринимает ее с полной серьезностью или пытается приспособить поведение под окружающих игроков-людей. Словесная шутка непонятна им в девяти случаях из десяти. Шэн Денавер. «Тут и там — анализ поведения конструктов псевдо-ИИ в мирах VR». Статья размещена три года назад в «Нэчурал», верно?
— Может, и страницу назовешь?
— Четырнадцатая. Так как, доктор? Я — человек?
Он кивнул:
— Полагаю, что да. Но я все еще не понимаю, кто ты такая.
Она улыбнулась шире, так, что по спине у него мурашки поползли. Это была гримаса безумца, маска того, кто стоит в шаге от нервного срыва.
— А я думала, что вы мне скажете, кто я такая, доктор Денавер. Я надеялась, что вы мне скажете, кто я, и уверите меня, что я не та, кем, надеюсь, не являюсь.
— То есть?
— Сном, мечтой, фрагментом распадающейся личности, безумием, точечной аберрацией системы. Иллюзией.
— Не понимаю.
— Есть ли у Ямады намерение отрезать мою мать от Сети?
— Ты имеешь в виду Барбару Ландор?
Она кивнула.
— Почему ты называешь ее матерью?
— Потому что она ею является, доктор. Родила меня в муках, как и большинство женщин, а потом прижала к груди и обещала всегда обо мне заботиться. Такое обещание действует в обе стороны, и теперь я забочусь о ней.
— Но…
Его прервала открывшаяся дверь.
— Ани! Ани! Нат упала на скалы!
В комнату ворвалась
— Где?!
— На зеленом пляже. Уже сюда идет.
Ани остановилась на половине дороги к двери.
— Как это: идет?
— Ну… колено себе разбила, но хромает. Хромык, хромык, хро… мык…
Малышка замолчала, увидев выражение лица сестры.
— Беа, тогда почему ты говоришь, что она упала? А я тоже хороша: вместо того, чтобы разобраться, готова мчаться сломя голову, — она выглянула за дверь. — Ну входи, сейчас я тебя перевяжу.
Вошла еще одна девочка. По крайней мере, Шэн решил по разговору, что это девочка, потому что одета она была как мальчик: с короткими волосами и лицом уличного босяка выглядела очередным воплощением Гека Финна. На вид Денавер дал бы ей лет десять. Ани подошла, наклонилась над разодранными на правом колене штанами.
— Ну-у… это наверняка болит. Вся кожа содрана. Сядь за стол, сейчас принесу воду, чтобы промыть.
Пострадавшая, прихрамывая, подошла к лавке и села, бросая на Шэна косые взгляды. Самая маленькая из девочек подошла к ней на цыпочках и театральным шепотом заявила:
— У тебя кровь идет.
Шэн хорошо видел порванную штанину и красное пятно, пропитывающее материю.
— Может, я помогу? — он встал и подошел к Нат. — Я врач.
— Но лечите головы, а не колени, — заявила Беа.
— В коленях разбираюсь тоже, — пробормотал он, присаживаясь возле Нат. — Больно?
— Немного, — она не сводила взгляда с его лица, и ему казалось, что два зеленых фонаря прожигают ему дыру во лбу.
Он подвернул штанину и тихонько присвистнул.
— Ну и ну. Должно быть, ты упала с высоты. Согни ногу. Потихоньку. Хорошо. Больно?
«Виртуал, — снова застучало у него под черепом. — Ты в виртуале. Эта рана — всего лишь симуляция. Немного цифровой памяти и чуток вычислительных мощностей. Всего лишь информация». Он поднял взгляд и встретился глазами с Нат. Зрачки у нее были словно острия иголок, а на побледневшем лбу выступил пот. Под кожей играли желваки. Он снова взглянул на рану. Кровь, когда шевелила ногой, начинала течь сильнее.
— У вас всех трехбуквенные имена? — спросил.
— Н… нет. Ани это… Анн-Мари. Беа… ох… Беа… триче и Натали. Эй!
Ему пришлось изо всех сил удержать ее ногу, чтобы не вырвалась из хватки.
— Ты Натали, верно?
— Верно… ой…
— Это Ваэль посокращал нам имена, доктор, — Анн-Мари выросла у него за спиной с миской горячей воды и бинтами. — И мы как-то привыкли. Как рана?
— Ободрана кожа, рана, кровотечение. Но это мелочи. Больше меня беспокоит вот это, — он начал аккуратно сгибать ногу.
— Ой… ой-ой!
— Именно. Может быть повреждена суставная сумка.
«Виртуал, — снова отозвался голос в его голове. — Ты в искусственной среде. Тут нет суставных сумок, костей и крови. Есть только их симуляции, то, что можно исправить в долю секунды.