Голос моего сердца
Шрифт:
– А где отец? Снова…
Мама, подобно увядающему цветку, поникла.
Она не умела врать. Как и всех искренних людей, ее можно читать подобно книге, где все мысли изложены последовательно, а язык используется наиболее простой для всех читателей.
Даже учитывая мое настороженное отношение к отцу и нежелание контактировать без особой необходимости, острое чувство несправедливости разожглось ярким пламенем внутри сердца.
Я была готова испепелить все на пути, в том числе – эгоиста,
Почему он постоянно пропадает? Что за дела первой необходимости, которые никогда не кончаются?
– Мисс Ли, – вступилась Карла, глазами пытаясь загипнотизировать меня, – ответы на рабочие вопросы Вам знать пока что не полагается.
«Ага, хорошая увертка, Карла, – подумала я, пытаясь отвлечься с женщины на еду и бездумно закидывая куски запеченной курицы в рот. – Интересно, а сама мама говорить умеет? Или язык проглотила?»
Меня настигла новая волна ярости, но на этот раз не на отца.
Как человек может быть настолько мягкотелым, что, даже будучи осведомленным об ужасном отношении к себе, готов продолжать терпеть унижения? А если уж избрал подобный путь – что ж, это его личное дело, мне плевать.
Вот только будь добр не прятаться за спину других, стыдясь себя. Каким бы ничтожным ты ни был, смирись с собственной участью и иди, гордо подняв голову.
Возникло желание подойти к матери, наклониться к ее уху и завопить эти слова что есть мочи.
Но я продолжала сидеть и уплетать ужин.
В это время она подала голос:
– Геката, ситуации бывают разные, сама понимаешь… Все люди допускают ошибки, главное – сознавать их и двигаться дальше, стремясь к новой версии себя. Ты со мной согласна?
Внезапно Карла возбудилась:
– Госпожа Ли, Вам необязательно…
Но мама сделала останавливающий жест рукой и с нежностью посмотрела на помощницу.
– Карла, все хорошо. Я уверена, что мы со всем справимся. Правда, дочка?
– Я доела, – улыбнулась я, как бы пародируя мать.
И, со звоном поставив тарелку на стол, встала, чтобы уйти в свою комнату.
Здесь делать было нечего. Ситуация ясна.
Казалось, самого близкого человека неотвратимо отталкивало от моего мира. Я не понимала логики столь родной мне женщины.
Однако прекрасно сознавала единственную вещь – наши параллели никогда не пересекутся. Они попросту несовместимы.
Если она выбрала страдания, я не собираюсь вмешиваться.
– Милая, – позвала мама, когда я почти вышла из гостиной, – прости за все.
В своей комнате я не могла думать ни о чем другом, кроме отца. Не имея точного представления о том, что происходит, я рассматривала наиболее худшие варианты, такие как измена или другое предательство.
Так или иначе,
Все это время я восхищалась концепцией сильного человека, которую сама себе и придумала?
Нет.
Думать об этом дальше – значит ковырять уже без того кровоточащую мозоль.
Я начинала разочаровываться в людях.
Хотела абстрагироваться от ненавистного окружения.
Ощущая внутреннюю пустоту, я села за письменный стол и автоматически включила документ по философии.
Мои пальцы строчили по клавиатуре на протяжении всей ночи, подобно мини-роботам.
Ну а я сама, подобно поломанному механизму, была в стороне.
Глава 5
Стук.
Сдержанный.
Настойчивый.
Слишком настойчивый.
Потерев глаза и с большими усилиями потянувшись, я не сразу осознала происходящее. Сон прошел, темень за окном осталась. Небытие ли это?
Стук продолжался.
Головная боль не стихала.
В бессилии тронув висок, я случайно задела компьютерную мышку и мельком увидела надпись «Сверхчеловек» на включившемся мониторе. Глаза сфокусировались, и ликование чуть не унесло ломящее тело в облака. Это бы точно случилось, если бы не головные муки, ведь все признаки указывали на то, что за бессонную ночь я полностью закончила работу над проектом.
Как это получилось?
Я ничего не помнила. К тому же была чудовищно вымотана.
Неизвестный постучал еще раз.
«Проверю на ошибки чуть позже», – решила я, так как сил в тот момент катастрофически не хватало.
Блеклый свет луны ненавязчиво проникал в комнату и падал на предметы интерьера, делая их более таинственными. Шкаф-купе, зеркало, компьютерное кресло – каждая вещь была столь чарующей в тот миг. Фиалки на подоконнике, казалось, тянулись к приглушенному свечению, которое пыталось намекнуть, что время пришло и пора в дальний путь.
Лунный свет – поистине неотъемлемая часть всего живого.
Или, скорее то, что дарует жизнь.
Не спеша приблизившись к громадному зеркалу, аккуратно оформленному сверкающими жемчужинами, я пару секунд любовалась их таинственным блеском, а затем взглянула на себя.
И отшатнулась.
Бескрайняя синева прочно обжилась под глазами, торчащие локоны точно жили своей жизнью. «Ужасно», – вздохнула я, пытаясь найти любимые голубые тени и консилер.
Внезапно спохватившись, заглянула в телефон и словила шок: девять часов вечера – то же время, что и вчера, когда я поужинала и вернулась в комнату.