Голос моего сердца
Шрифт:
И все же меня волновало одно: что станет с нами? С нашими детскими узами? С яблочным пирогом?
Набравшись смелости, я заставила себя остаться. Забавно, но уже тогда малышка Геката руководствовалась фразой: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».
– А мы? – голос тетушки вывел меня из рассуждений, – Что будет с нами?
– Я же сказала, мы будем видеться! – мама нервно хихикнула, судорожно заламывая пальцы.
–
– Тогда я тебя не понимаю.
– Переезжаете в новый дом, – в ее голосе слышался открытый упрек, – а нам, значит, жить в развалюхе? И давиться очередным яблочным пирогом?
Мои глаза наполнились слезами. Они ручьем потекли по круглым щекам и заливались в рот. Я почувствовала привкус соли на языке. И огромную боль в сердце.
Опомнившись, заткнула рот руками, чтобы предательски не всхлипнуть. И все же…
Пирог…
«Как она могла… Как она могла сказать такое?» – только и мог спрашивать ребенок, невольно ставший свидетелем разоблачения истинной сущности людей.
В это же время на кухне разразился скандал. Обстановка не сулила ничего хорошего.
По большей части кричали мужчины и тетушка. Я не слышала голос мамы, но представляла, что и по ее нежной щеке сейчас бежит одинокий ручеек разочарования.
«Она тоже расстроилась из-за слов о пироге? Или из-за чего-то другого?» – гадала малышка.
В общих криках можно было услышать ярый бас рассвирепевшего отца: «Я всегда знал, какие вы на самом деле»; срывающийся визг тетушки: «Жадные бараны, вы все это время уплетали за наш счет, а на сэкономленные деньги купили дом! Это наш дом!» и одобрительные возгласы кого-то из семьи Робинсонов.
Я будто застыла на месте. Услышав ссору взрослых впервые, меня окутало полное оцепенение и безысходность.
Более того, я не могла поверить, что то была семья Робинсонов, где каждый член неустанно заботился о другом, где каждый был настоящим лучом солнца.
«Так вот какой он, мир больших?» – бессильно рассуждала девочка из прошлого.
Тем временем тетушка набросилась на маму.
– Кая! – ее голос оглушал меня. – Ты-то как могла так поступить с нами! Вы не можете просто так уехать!
– Отпусти ее!
Дальше все происходило как в тумане.
Я вновь ушла в себя и думала только о Зофии. О ее светлых блестящих волосах, заплетенных в две тугие косички; о ее розовом платье, которое она просто ненавидела, но все равно носила; о ее загорелом личике с веснушками,
И какой же невероятной подружка была, когда смущалась.
Мимо меня пролетела тучная фигура тетушки. Она схватила свою красную сумочку и, что-то крикнув маме, поспешно вышла из дома. За ней семенили ноги остальных Робинсонов, и мне невольно представилась картина, как гусыня ведет за собой своих ребятишек. Было в этом что-то милое.
Последним вышел мистер Робинсон. Я ожидала хлопка двери, но он не раздался.
Заметив меня, мужчина лишь бросил многозначительный, как бы сочувствующий взгляд, а после этого бесшумно ушел.
Отец подошел к порогу, чтобы поднять зонтик и рюкзак, которые тетушка скинула, пока пролетала к выходу.
Его взгляд упал на меня.
– Геката? А ты что тут делаешь? – спросил он в недоумении.
И, заметив следы слезы на моем лице, сразу обо всем догадался.
– Слышала, да?
Больше мы с Зофией и Уве не виделись.
Я не знаю, что с ними сейчас.
Увы, трагедия жизни в том, что дети, эти нетронутые бутончики, ни в чем не виноваты. Им чужды пороки по типу зависти, похоти и гнева. Старшие вмешивают их в бесчестные взрослые игры, тем самым ставя кровавый крест на детской беззаботности.
Я считала детей глупыми за привычку быстро сближаться с другими, но теперь жалею об этом. Глупы скорее взрослые, что позволяют эгоизму затмить настоящую дружбу.
Если б я сказала, что столь жестокое с точки зрения ребенка происшествие вовсе не сказалось на моем мировосприятии, то бессовестно соврала бы.
Это была первая и единственная ситуация, когда мое сердце из чего-то цельного превратилось в нечто разбитое, в голодающего котенка без жизненных сил. После нашей с ребятами разлуки мне потребовалось много времени для реабилитации.
То был день, когда реальность, бесцеремонно схватив за шкирку, окунула маленькую Гекату в свой пылающий омут, не давая ни единого шанса выскользнуть и убежать.
Не быть реалистом.
И она сделала это не только со мной.
Возможно, именно тот день нарисовал перманентный узор печали на лице мамы, что вцепился в мягкую кожу бедной женщины и не желал отпускать.
Невероятно больно при мысли, что невинные сердца гробятся натиском обстоятельств, которых вовсе не заслужили.