Голос Ветра
Шрифт:
К обеду заветный пузырек с приворотным зельем был у меня. Глаза служанки светились, как у сообщницы, которая помогает благому делу. Она и не догадывалась о том, что скоро произойдет.
– Мой муж обещал возвратиться с охоты ночью, - многозначительно проговорила я.
– Думаю, сегодня смогу справиться и без твоей помощи. Сейчас зашнуруешь платье, а потом можешь быть свободна до завтрашнего утра.
Выбор наконец-то был сделан:
– Вот это бордовое с открытыми плечами.
Фьюго
Она
Но все оказалось совсем не так, как я ожидал. Знатная госпожа сама открыла дверь, сама провела в зал и, кажется, в замке никого не было, кроме пары пьяных охранников.
– Ну что же вы встали, присаживаетесь.
Госпожа с улыбкой указала на место за столом. Чтобы ответить, мне пришлось откашляться.
– А ваш супруг? Вы сказали, петь на ужине...
Ощущал себя последним дураком, и при этом чувствовал, что где-то в глубине души зарождается гнев. Я готов был, укрощая собственную гордость, петь перед рыгающими лордами, но обслуживать их жен...
– Мой муж неожиданно уехал на охоту, - ответила она с милой улыбкой.
– Но... разве от этого что-то меняется? Вы споете для меня. Но сначала поешьте.
– Плащ...
– Ах да, плащ...
Женщина подошла ко мне и стала медленно развязывать шнурки.
– Ну вот, теперь вы не стеснены, присаживайтесь. Ужин еще не остыл.
Я ненавидел ее в тот момент. Плевать на плащ! Резко повернулся, чтобы уйти.
Леона
Я играла роль, и эта роль странным образом возбуждала. Руки слегка дрожали от страха и говорить приходилось тихо, чтобы скрыть волнение, но я не думала о проигрыше. Не позволяла себе о нем думать. Мне нужна была победа! Любой ценой. Я слишком устала проигрывать. Тяжесть мужского плаща в руках приятно томила, не хотелось выпускать его, но пришлось небрежно бросить на ближайший стул.
Я обернулась и увидела, что гость уходит.
– Стойте!
В звенящей тишине позднего вечера, с этом пустом доме мой голос прозвучал особенно
– Вы не спели. Разве менестрели существуют не для того, чтобы услаждать слух господ?
Фьюго медленно обернулся. Сколько презрения было в его глазах! Но к презрению я давно привыкла. Оно почти не унижало меня.
– Конечно, госпожа, - последнее слово он словно выплюнул, но я пропустила оскорбление мимо ушей и заставила себя улыбнуться.
В конце концов, это было не очень сложно. Всю жизнь я улыбалась отцу, когда хотелось бежать прочь. В чем разница?
– Насколько я поняла, вы не голодны. Но это не повод, чтобы лишать ужина и меня. Возвращайтесь. Я как-то не подумала о том, что вы не привыкли делить ужин с господами. Вы обычно прислуживаете - поете перед ними, пока они вкушают яства. Не так ли?
Я оскорбляла, но улыбалась. Платила за его презрение, ведь оно не унижало почти. Почти не значит, что совсем.
Села за стол, налила себе вина, взяла душистый от приправ кусок мяса и начала медленно разрезать его на кусочки маленьким серебряным ножичком. Я больше не обращалась на "вы".
– Ну что же ты? Пой.
– Про что желаете послушать?
О, в этих глазах появились злость и азарт! И по моему телу пробежала дрожь. Я выиграю, обязательно выиграю, если заставлю его выпить зелье. Бесцветный порошок уже был на дне предназначенного менестрелю кубка. Осталось совсем чуть-чуть.
– Спой про... господ. Про тех, кому ты служишь.
Он принял мой вызов.
От голода плачет дитя,
Тра-ля,
Корову ведут со двора,
Тра-ля,
Старик умирает в канаве,
Тра-ля,
И лишь господин смеется.
Он любит поесть,
Тра-ля, тра-ля.
Он любит поспать,
Тра-ля, тра-ля,
Он любит грешить,
Тра-ля, тра-ля,
Без этого не обойдется.
Что слезы дитя,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля.
Что слезы вдовы,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля.
Что стон бедняка,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Когда господин смеется?
Он копит мешки,