Голос за спиной
Шрифт:
— Так. Момент! — приподнимаю руку в успокаивающем жесте. — Жрецы, — понял. Вижу одного перед собой. Солдаты… ну, думаю, что и их тоже могу лицезреть. А вот можно поподробнее — вы, простите, свидетели чего? Иеговы, что ли?
Петр морщится.
— Мы не занимаемся шарлатанством. И никому не дурим голову. Мы — Свидетели Пришествия. И мы ждём истинных хозяев этого мира.
— И долго ещё ждать осталось?
— Ты видел Синий огонь?
— Нет, — отрицательно мотаю головой. — А должен был?
— Значит, тебе не повезло… — печально
— И когда же это было? — искренне удивляюсь я. — Что-то не слыхал про такие вещи…
— Был Синий огонь… — почти нараспев произносит парламентер. — И было указание свыше всем неверующим — отриньте свои заблуждения! Не станут работать ваши новомодные гаджеты, и откроются уши, дабы могли вы внимать голосу знающих!
«А потом что-то рвануло, и связь накрылась сразу вся. Перестали работать мобильные телефоны, в рациях мы слышали только ближайших соседей…» — а ведь мой знакомый ГИБДДшник про это говорил! Точно, что-то Иван такое рассказывал!
Монотонные слова парламентёра звучат у меня в ушах, что-то разъясняют, к чему-то призывают. Блин, а ведь он умеет говорить! И убеждать. Меня как-то даже повело. Сгибаю палец, больно оцарапав ладонь ногтем, — и всё сразу встаёт на свои места. Старый приём, ещё можно себе на ногу наступить. Мне про такие штуки рассказывали, испытанный сектантский фокус! Есть такие мастера, им только не мешай — уболтают на раз-два!
Жрец ещё что-то продолжает говорить, но на меня его слова более не действуют. Тут такая штука… только поведись — и всё.
Но в какой-то момент, он, по-видимому, замечает, что пропаганда должного успеха не принесла — и меняет тактику.
— Ты и твои товарищи (ага, так он не знает, сколько нас тут!) будете продолжать упорствовать?
— Есть альтернатива?
Он задумчиво меня рассматривает.
— Есть… Она всегда есть… Те, кто вовремя осознает пагубность своих заблуждений, могут прийти к нам. Учти — мы берём не всякого!
— Так на что же тогда нам рассчитывать? Выйдем к вам — и от ворот поворот! Мол, не вписались…
Жрец улыбается. Едва заметно, улыбка лишь слегка затронула уголки его губ.
— Мы умеем ценить храбрых бойцов. Не каждый, кто к нам приходит, заслуживает чести стать Солдатом. Все начинают с послушничества, и лишь потом, всё оценив и взвесив, старшие указывают каждому его Путь.
— Так это, что же выходит, послушником можно всю жизнь проходить?
Парламентёр кивает.
— Да. Можно стать Солдатом, можно — Жрецом, но это путь немногих. Но спасутся все!
— И что же может ждать нас? — тяну время, тяну!
— Солдат. Этой чести вы заслужили, и я готов признать данный факт.
— А если кто-то будет не согласен?
— С решением Жреца? — искренне удивляется собеседник. — Над тобою слишком довлеют прежние понятия…
Он поворачивается в сторону и делает знак. На площадку, грузно ступая по лестнице,
Моя нога тотчас же подтягивает поближе лежащее на полу оружие.
— Скажи мне, брат Григорий, кто ты среди Свидетелей?
— Солдат!
— Кто командовал операцией?
— Я, брат Пётр.
— Как получилось, что вы не смогли победить столь немногих? По чьей вине погибли наши братья?
— Это моя вина, Жрец! Я недооценил своего противника! Они оказались умелыми бойцами.
Парламентёр с огорчением поджимает губы и кивает. Отбрасывает в сторону полу своего плаща. Опа-здрасьте! А там у него висит очень знакомый ножичек!
Который, недрогнувшей рукой, жрец втыкает своему собеседнику прямо в брюхо! Странно, но тот даже не изменился в лице. Не заорал, не стал махать руками и ногами, молча стоял, пока по его брюкам струилась кровь. И даже после того, как брат Пётр выдернул клинок, Солдат продолжал стоять на том же месте. Только покачивался вперёд-назад. Потом… потом дрогнули его ноги, и он как-то сразу сломался. Упал на пол, пару раз дёрнулся — и всё.
Охренеть…
— И ты по-прежнему думаешь, что кто-то будет оспаривать мои решения? — вкрадчивым голосом интересуется жрец.
— Да… вряд ли…
— То-то же! — ухмыляется он. — У вас есть шанс. Один! Вы, во всяком случае, большинство из вас, можете стать Солдатами. Сразу минуя послушничество. Вам откроется многое! Боль, страх и прочие человеческие слабости не будут более над вами властны. Они недостойны того, чтобы страшить истинных Свидетелей.
Да, нечего сказать, предложеньице. А ведь он реально не врёт! Брат Григорий от боли не вопил и не дергался. Тут и обычная-то сковорода на ногу упадёт — враз на потолок сиганёшь! А этот. И ведь не мог же не понимать, что его убивают! Но стоял и молча умирал.
Жутко…
Вот, стало быть, как на забор-то мужика приколачивали… понятно, почему и тот не дергался.
— Пять минут, — подводит итог беседе парламентёр. — Штурма не будет — мы расстреляем здание из гранатомётов. Несколько гранат в окна — и рухнут перекрытия. Вы больше не принесёте нам никакого вреда.
— У нас есть раненые…
— И что?
— Они не слышали твоих слов. И мне потребуется время, чтобы всё им рассказать. Каждый должен принять своё решение осознанно!
— Хорошо, — кивает жрец. — Двадцать минут. У тебя есть часы?
— Есть.
— Засекай время…
После того как стихли шаги, оборачиваюсь к Юджину. Тот как раз выглянул из двери ближайшей квартиры.
— Чем порадуешь?
— Наши парни на подходе! Им осталось совсем немного!
— За двадцать минут успеют?
— Почему за двадцать?
Информирую его на этот счёт, парень аж побелел и схватился за радиостанцию. Минуты три он там кого-то горячо в чем-то убеждал, потом замолчал и опустился на пол рядом со мной.
— Они постараются успеть…