Голоса прошлого
Шрифт:
Она хотела сказать «не пугайся». Или «не истери». Или ещё что– нибудь в том же роде. Неважно. В сознание вломилась картинка: мы находились на одном из причалов станции (когда это мы успели сюда попасть?), и в шлюзе стоял хорошо знакомый мне белый транспортник, возле которого шла неторопливая суета… как на конвейере…
Очень удобный способ транспортировки собранных трофеев, надо отдать им должное. Упаковывают в капсулу, предварительно накачивая анестезией, и ты там лежишь бревно бревном, до самого пункта назначения.
– Нет!– закричала я. – Нет, нет,
Психокинетическая мощь взметнулась громадной волной, аж воздух зазвенел. И она всё прибывала: разум отключился, за него работал дикий, панический, животный ужас. За считанные секунды невидимый энергетический вихрь достиг предела и лопнул, уничтожая всё на своём пути. Всё живое. Я закричала от чудовищной боли, выламывающей тело, но остановиться не могла, да и не хотела. Надолго меня не хватит, но те, кто попал под раздачу, уже не встанут никогда, за это стоило умереть.
От платформы, со стороны внутреннего вокзала, вышли в ряд десяток парней в броне, дружно вскинули руки, и вперёд рванулось слепящее пламя. Наши! Наши пришли! Я вскочила. Уцелевшие враги оказались между двух огней: с одной стороны на них наступали солдаты– пирокинетики, а с другой была я, и они решили, что одну меня как– нибудь раскатают и спасутся; за мной стоял их проклятый транспортник с захваченными пленниками.
Но я вообще уже ничего не соображала от ужаса. Я видела перед собой солдат в оллирейнской броне– саодваройке, бесконечный кошмар всей моей жизни, и хотела только одного: чтобы они исчезли, чтобы сгорели, чтобы сдохли уже наконец и оставили меня в покое. Мощь хлестала сквозь меня нескончаемым потоком, а в голове билась истерическая мысль: кто же знал, что он провод, пока не дали ток?..
Пирокинез хорош тем, что носитель паранормы способен устроить локальный контролируемый ад термоядерного синтеза, где заблагорассудится. На космических станциях и кораблях применить высокоэнергетическое оружие невозможно. Такое оружие эффективно только на дистанции, на планетарных орбитах, при бомбардировке поверхностей планет, лун и астероидов, оно требует больших затрат энергии. В бою в коридорах и ангарах станций нет ничего страшнее пирокинетика. Сожжёт и не поморщится. Откат, разумеется, наступит: слабость, головная боль и прочие прелести паранормального перенапряжения в течение нескольких последующих дней. Но это всё будет после. После атаки. Сгоревшему в хлам врагу это ничем не поможет.
Фиолетовое пламя сожрало мой кошмар за считанные секунды и опало, растворилось в воздухе в нескольких метрах от нас с Ане.
Наши пришли, вломилось в сознание. Наши! Спасена! Раскрученная паникой мощь схлынула, оставив после себя страшную слабость. Коленки разъехались, и я снова поцеловала пол, выключившись на какое– то время.
Очнулась рывком, села. И увидела прямо над собой солдата в броне, с алым с золотым крестом в правом верхнем углу флагом Федерации на рукаве, капитанские значки, планку с фамилией и группой крови на груди: Жаров И.В, RH II– . Он присел на корточки, спросил:
– Живы, девчонки?
Я кивнула.
–
Я снова кивнула, сказала:
– Я с вами!
– Целитель? – уточнил он, поднимаясь.
– Да!
Я решила, что ему это важно, моя паранорма. Она ведь очень близка к пирокинетической, и разве не я только что уничтожила столько врагов?! Но капитан бросил непререкаемым тоном:
– Сиди!
Потом смягчился и добавил:
– Займись подругой: ранена.
Я торопливо склонилась над Ане. Вот уж не знаю как, но её зацепило сильно: обожгло руку от плеча до запястья. Когда, как?! Потом я узнала, когда: ещё в коридоре, после того, как обездвижили меня. Ане закрыла меня собой, выстрел сошёлся вскользь – они остереглись задеть и меня тоже. Потом плюнули, решили забрать обеих. На лбу у Ане не было написано, натуральнорождённая она или нет; психокинетические паранормы представляли для ольров серьёзную ценность. Я не знаю, как Ане терпела такую рану. Ещё меня утешать пыталась…
Локальное пространство Кларенс стало приманкой для оллиренского лантарга. Он пришёл сюда за очередным объектом Чёрной Стрелы, и даже нашёл его здесь, но в пространственно– временных кавернах прятался флот федеральных сил под командованием Кая Тропинина. Тот самый флот, который официально находился сейчас на базе Геспина. Что– то там, безусловно, находилось, специально для дальнедействующих оллирейнских сканеров. С такого огромного расстояния невозможно определить, военный корабль ошивается возле интересной планеты или гражданский. Военные сводки, данные сканеров, официальное выступление адмирала Тропинина, – всё в таком духе. И – персональная адмиральская струна гиперпрокола от Геспина к Кларенсу. Получите, и распишитесь.
Я злорадствовала: Ми– Скайон лантарг получил по морде там, где меньше всего ожидал. Он потерял треть своей синтагмы в локали Кларенса, позор в чистом виде. Свои за такое однозначно не похвалят. Но и нам этот бой обошёлся недёшево. Сухие цифры потерь не утешали. Три к одному не в нашу пользу, примерно так.
После боя я проспала, не приходя в себя, несколько суток подряд.
***
Меня отпустили из больницы накануне парада. За мной пришла Ане, привела малышку Нохораи, и девочка бросилась ко мне, едва с ног не сбила. Вцепилась, судорожно сжимая в кулачках мою одежду, и разрыдалась.
– Ну вот, здрасьте, – заворчала я. – Такая большая и так ревёшь. Куда это годится?
– Не ругай её, – негромко попросила Ане.
Да что же я, зверь? Ребёнок в истерике, а мне ругать. Я прижимала к себе тёплое детское тельце, гладила по непослушным кудряшкам– пружинкам, и как же мне хотелось убить за эти слёзы, кто бы знал. Убить тех, кто виновен…
– Не смей больше умирать!– буркнула Нохораи мне в шею. – Не смей… мама!
Я поначалу подумала, что ослышалась. Потом подумала, что девочку надо поправить. Но как поправить– то?! Я судорожно искала слова, и не находила их. Проблему решила сама Нохораи: