Голоса возрожденных
Шрифт:
Монстры больше не противостояли светящимся сущностям. Они, конечно, ранили их своим натиском. И гигантский медведь, и великая когтистая птица, и быстрая змея, но эти раны были не существенными. И рихт Эбус, промокший до нитки, пренепременно это видел.
– Не отступать!!! – приказал он. – Заряжай!!! Огонь!!!
И вновь шквал огненных стрел световым шоу пролился на земли долины.
Молния озаряла все небо, и груды скелетов рептилий роняли тень на девушку, пробирающуюся меж огромных костей. Она боялась попасть под стрелы, да и Гарпин с трудом видел у подножия пропасти такую маленькую цель. Но все изменилось, когда корона вновь воссияла. Пельтуаны возликовали, воспарив над чудовищами. Они хотели, так хотели
Чудовища, теперь уже достигнув высокой скалы с войском, всеми силами попытались взобраться на нее. Их когти врезались в каменную твердь, и они подымались все выше и выше.
Огненные стрелы свистели, ударяясь о мощные черепа, но, увы, отскакивали прочь. Только единицам удалось попасть прямо в глаза, но чудовища даже не дрогнули.
Скала задрожала от ее покорения, но войско не отступило. Знамя гордо высилось над всей долиной, развиваясь от ветра промокшим тряпичным лоскутом.
А потом ярким светом воссияла Сэл. Десятки лучей, исходящих из сферы, достигли чудовищ скалистого Рэхо. Лучники прекратили стрельбу, копьеносцы попятились. Гарпин не двинулся с места.
Монстры вздрогнули, их глаза расширились, а корона все вытягивала и вытягивала их жизни до тех пор, пока лапы чудовищ не ослабли, а громадные туши не пали к подножию пропасти. Это было поистине завораживающим сближением. Все видели их падение, и Гарпин, и Фендора, и Гурдобан, покинувший храм, и Аккертон, и Бафферсэн, и даже тот, кто был слеп.
Глава 14
Гатуил
Если мудреца спросить, откуда встает солнце, в каком месте душа роднится с прериями степей, он, не задумываясь, укажет вопрошающему путь на запад, махнув с заокеанским ветром к пристанищу уилских нафти [30] и гатуилких кхалкхи, к острову трехпалых гор.
30
Уилские нафти – народ, помеченный белым оком святого Уилса, добродетели праведных и противника рожденных под знаком тьмы – убывающей луны последней четверти.
Любой кочевник, пересекающий степи Гатуила, кланяется им, как столпам трехвластия, завывая песнь свободных ветров. Встав на колени на расстеленный толстотканый ковер, он обозревает символ Орханской [31] веры – огонь, высеченный на стане первой горы. Этот символ алеет толстыми линиями за сотню верст и утверждает власть великого Орхана. Затем кочевник устремляет взор к срединной горе и знаку уилских нафти, белеющему оком вознесенного народа. Он прославляет справедливого правителя Кхона и то, как тот за десять лун истребил полночных псов. Кочевник прислоняет перст ко лбу и медленно переводит свой взор на третью гору. Так уста завершают паломничество к великому Эквилиду – отцу гатуилских кхалкхи, чей символ – стрекоза – белеет краской на склонившейся горной спине. Теперь он может продолжить свой путь. Три направления, три дороги, поросшие выгоревшими на солнце травами, готовы привести его к правителям степных земель.
31
Орханская вера – древняя вера орханских племен, говорящая о том, что все рождено из огня и рано или поздно сгорит в огне.
Дорога на запад проходит вдоль дельты реки Сумир, дающей жизнь немногочисленным лесам Эку. Там, где ее глубокая излучина касается драконьего хребта Ёшу, и восседает дряхлый Орхан – правитель всего шатрового града. А называют этот град именем великого степного бога Тизу и владычицы потусторонних
Барды в своих песнях описывают Тизуил как город, пестреющий разноцветными шатрами, от малых до великих, где чертогом властителя по праву считается Тартахи – шатер тронного зала. В нем каменными стенами площадь делится на десятки округлых комнат, в нем процветает мудрость старейших волхвов.
На улицах Тизуила в вечной толкотне торговцев, ремесленников, скотоводов и карманных воришек можно отыскать что угодно, от тысячи полотен ткани, шкур, угощений на любой вкус до экзотических животных на поводках и хищников в клетках для участия в развлекательных боях. Всюду на шестах, утыканных по улицам, развевается общее для всех племен гатуилское знамя – треугольный лоскут белого цвета и сельгут на нем, вставший на дыбы. В чем в чем, а в разведении породистых скакунов конюхи знают толк. На окраине в десятках вольготных сельер они разводят золотистых сельгутов, прибыль от продажи которых составляет большую часть Орханской казны. А уж как любят этих мустангов на соседних островах, знают многие не понаслышке.
Дорога на север от трехпалых гор пролегает через бесконечные степи, посреди которых изредка блестят от солнца мелкие озера и трясинные болота. В тех местах, устеленных костями падальщиков и полночных псов, разводят охотничьих птиц Ярту, походящих на коренастых страусов, но лишенных оперения, и с кожей, покрытой ежовыми иголками. С помощью этих самых Ярту уилские нафти – народ бесконечных степей – изничтожил полночных псов, посягающих на хозяйственные дворы Ксихобана.
В отличие от Тизуила, территориального соседа племени нафти, поселение Ксихобана делилось на три общины, называемые местными перстами власти.
Южный перст населяли мудрые травники, врачеватели, животноводы и их слуги, в чьих полномочиях было возделывание сельскохозяйственных угодий. В общине было более двадцати животноводческих ферм, занимающих треть площадей всего острова, и более пятиста юртовидных жилищ, расставленных в просторную окружность.
Северный перст, отделенный от южной каменной кладкой по пояс, принадлежал военным стратегам и воинам, причисленным к составу единого войска Ксихобана. Помимо юртовидных жилищ, в собственность общины входили длинные шатровые казармы, тренировочные территории, пыточные клетки, кузни и каменные оружейные дома, защищающие от любых вражеских посягательств.
Заключительной общиной – восточным перстом – называли искусных ораторов, советчиков власти и предводителя всея Ксихобана – уилского Кхона, правящего всем племенем нафти. Под Его Величество была выстроена небольшая каменная крепость Воршу, возвышающаяся над всем Ксихобаном и окопанная глубоким гиблым рвом.
Кхон не был столь мудрым и дряхлым, как Орхан, он считался молодым, амбициозным правителем, имеющим под своим крылом десяток жен и более двадцати пяти детей.
На одной из его крепостных башен белело всевидящее око, как напоминание своим подданным, что правитель видит всех и все.
Дорога на восток вела кочевников к побережью Гатуила, к землям Иесуилских [32] кхалкхи, которых зачастую ошибочно величали гатуилкими. Правил этими землями великий Эквилид, восседающий на троне портового града Портуриза, что по обыкновению любил строить быстроходные корабли и исследовать границы Везтинских вод.
Портуриза своим видом отличалась от всех градов Гатуила тем, что бочком к бочку простиралась вокруг лунной бухты Сирх каменными строениями различных форм и предназначений.
32
Иесуилских – бравых, верных памяти великого морехода Иесуила, первого проложившего торговый путь до салкских земель.