Головач-3
Шрифт:
– Я знал, что ты так скажешь. Сара Мэй?
Сара Мэй, наконец, показала намек на соблазнительную улыбку, когда неспешно приблизилась, покачивая бедрами. Наблюдая за Логером, она возбуждала себе соски, и теперь они у нее торчали. Подойдя к Брайсу, она уткнулась в него мягкими холмиками и принялась гладить его по груди.
– Во имя Бога, что...?
– Во имя Бога?
– эхом отозвался Имон.
– Когда один из вас насиловал Баббу, про Бога он не вспоминал.
– Брайс, что это за хрень?
– закричал Оги.
– По-моему, я догадываюсь, - ответил Брайс. Голос у него надломился,
Сара Мэй повернулась к нему спиной. Наклонилась и принялась тереться задом об пах Брайса. При этом возобновила покачивание бедрами, которое только что демонстрировала при ходьбе. Затем снова повернулась к нему, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его промежностью. Встретилась с ним глазами и медленно провела языком по губам. Схватилась за рубашку в районе пояса, вытащив из штанов нижний край. Затем начала подниматься, натягивая ткань. Выпрямившись, продолжила медленно тянуть рубашку вверх. Клайд отпустил его, поэтому Брайс смог поднять руки и дал ей снять с себя рубашку полностью. Она раскрутила ее в воздухе, как пращу, и отпустила. Рубашка улетела в угол.
– Это нечто, верно?
– сказал Имон, осматривая грудь Брайса. Он повернулся к Оги.
– Я так и знал, что это был ты.
– Я ничего не делал! Брайс, скажи им, что я ничего не делал!
Сара Мэй, пританцовывая, приблизилась к Оги. На этот раз он почему-то ничуть не возбудился от вида ее задницы. Она снова подмигнула Брайсу, и принялась тереться задом об пах Оги. Хорейс продолжал держать Оги за руки, потому что было похоже, что тот снова попытается броситься к двери.
– Понимаете, Бабба рассказала Логеру, что у второго парня была "наколота" на груди большая акула, - признался Имон.
– Да, - сказал Логер.
– Она знала, что такое акула, из этой "азбуки".
– Он поднял со стола в углу потрепанную книжку, продемонстрировав иллюстрацию с надписью "А - АКУЛА".
Сара Мэй взвизгнула от восторга. Вместо того, чтобы снять с Оги рубашку в дразнящей манере, она выдернула нижний край из-за пояса и натянула ему на голову, как простыню. Оги замотал головой из стороны в сторону, словно не видел ничего кроме ткани, саваном опутавшей ему лицо.
– Да вы только посмотрите на это!
– воскликнула она, ткнув пальцем в акулу на груди. Оги вздрогнул.
– Это самая тупая татуировка, которую я когда-либо видел, - высказал свое мнение Такер.
– Ей пришлось потрудиться, чтобы разглядеть связь между картинкой в книжке и этим дерьмовым рисунком, босс, - сказал Логер.
Оги сник, будто раненный этими "дисперсиями". Сара Мэй сделала ему одолжение, стянув с лица рубашку.
Имон подошел к дальнему концу длинного стола. Похлопал Кларка по голове.
– Боюсь, эта голова уже устала. Понимаете, я, "Пузо", Такер и Логер уже "кинули по палке"... а Клайд с Хорейсом еще нет.
– Это верно, - подтвердил из-за спины у Брайса Клайд.
– Мы терпеливо ждали, чтобы тоже присунуть "петушка" в тугую "тыкву".
Имон печально улыбнулся Оги.
– Мои поздравления, сынок. Ты будешь "свежей башкой".
Хорейс у него за спиной широко ухмыльнулся.
– Паренек, мы трахнем твою голову, как "двухдолларовую" шлюху!
– Это точно, Хорейс! Это точно!
– согласился
– Целую вечность не "бросал палку" в "городские" мозги.
Хорейс похлопал Оги по затылку.
– А у тебя башка что надо! Я заготовил много молофьи, чтоб закачать тебе в мозги.
Имон громко хлопнул в ладоши. На его лице вновь появилось невозмутимое выражение.
– Время следующего раунда. Парни?
Логер схватил Кларка за рубашку и потащил со стола, пока тот не перекувыркнулся через край и не свалился на пол бесформенной кучей. Из отверстия в голове продолжал сочиться, словно канцелярский клей, "вклад" Логера (и, очевидно, еще Имона, "Пуза" и Такера).
Применив к Оги захват "двойной нельсон", Хорейс подтащил его к столу. Швырнул на рабочую поверхность, после чего на подмогу ему подоспели Логер, "Пузо" и Такер. Они развернули Оги и подняли. Стол накренился, когда Оги попытался вырваться.
– Брайс! Помоги мне! Они собираются трахнуть меня по очереди в башку!
В качестве предупреждения Клайд снова схватил Брайса за руки, хотя тот и не собирался помогать Оги. Что он мог сделать? Похитители превосходили их числом.
Логер принялся привязывать правую руку Оги к одному углу стола веревкой, которая была намотана на ножку стула. Тем временем братья держали Оги ноги и левую руку.
– Я ее не трогал!
– орал Оги.
– Она солгала, вы, гребаные тупые деревенщины! ОНА СОЛГАЛА!
– Конечно, солгала, - сказал Имон.
– И ей просто повезло, что на тебе есть эта глупая акула, верно?
– Я не трогал ее! Брайс, скажи им, что я ее не трогал!
Брайс открыл рот, но не смог ничего произнести.
Это же мой брат, я должен что-то предпринять!– подумал он, но когда снова попробовал заговорить, у него не получилось. Он знал, что слова ничего не изменят, разве что он сделает лишь хуже себе, пытаясь покрывать брата.
Такер стал привязывать Оги левую руку, в то время как Логер и Хорейс занимались ногами. Когда все конечности Оги были надежно закреплены, тому не оставалось ничего другого, кроме как мотать из стороны в сторону головой - одной из немногих частей тела, которыми он мог свободно шевелить.
Еще одной такой частью был язык.
– Брайс! Срань господня! Помоги мне! Черт возьми, Брайс! Эти животные собираются трахнуть меня в голову! Сделай же что-нибудь!
Наконец, Брайс нашел что сказать.
– Чего ты от меня хочешь? Это же ты во всем виноват!
Оги продолжал сопротивляться Логеру и братьям, но мотать головой перестал, зафиксировав взгляд на Брайсе. В его выпученных глазах были боль и недоверие.
– Блин, я же твой брат! Помоги мне!
Так или иначе, Оги был его братом, и его недостойные действия не отменяли этого факта. Как и все идиотское красноречие, которое било из него фонтаном при малейшей возможности. Все люди многогранны, но Брайс с трудом мог представить себе этих слюнявых, опустившихся психов какими-то другими, даже если б увидел их раздающими подарки детишкам в приюте. С каким бы отвращением Брайс не относился к тому, что его братец и Кларк совершили сегодня, он понял, что не может сидеть, сложа руки.