Голубая моль
Шрифт:
– Вот. Эх, придется по праздникам нам вдвоем с Васильевной тосты поднимать. Правда, Васильевна?
– Свистопляска какая, – заметила Дарья, укачивая кукла.
– Вот именно – свистопляска – согласился глава семейства.
– Ты, Андрюша, когда едешь-то? – спросила Мария Васильевна.
– Уже через неделю.
– Ну, будем проведывать твоих. Да скажи, пусть и они почаще к нам заезжают. Летом особенно. Летом тут есть, где дыхнуть кислородом.
– Скажу.
– Вот именно. Поскольку по Индонезиям у нас на билет не хватит – ну, будем
– А где Сергей? – спросил гость.
– Горе у него, – объяснил Вася, – Дашка телефон Серегин утопила.
– Ай-яй-яй. И что он?
– Хочет заработать сам, на рыбе.
– На рыбе?
– Ну да. Сделал уже две корчаги, третью плетет.
– Надо покупать ему новый. Давно просит. У всех есть, а у него нету, – вмешалась Мария Васильевна.
– Да кто спорит? Конечно, надо. Вот если с медом будет нормально, сразу и купим. А свою рыбную идею пусть претворяет. Надо же что-то и самому делать!
– Чёлт побели, – добавила Дарья.
– Доча, нельзя так говорить. Это нехорошие слова – укоризненно сказала Мария Васильевна и строго посмотрела на мужа.
– Да, да, это только старые больные люди так говорят, а такие умницы, как ты – нет. Поняла, Дарья? – посыпал себя пеплом Егор Егорович.
– А с пчелами он не занимается? – спросил Андрей.
– Нет. Он шибко нетерпеливый, торопится, а тут суета вредна. Как-то поднял верхний корпус улья, не посмотрел, что он приклеен к нижнему, нижний оборвался и грохнулся на подставку. Туча пчел! Хорошо, он был в маске, но все равно покусали – в рукава, и через брюки жалили. Да ну – от греха подальше! Не знаю, кем вырастет. Влас определился, Василий собирается в моряки, Лена – в турбизнес, короче, все при деле. А Серега – ни туда, ни сюда.
–Не иначе, в менеджеры метит, – предположил Андрей, – а может – в депутаты.
– Ха, в менеджеры. Читал я недавно в газете: мол, заброшенная когда-то ферма в Коковище типа обрела вторую жизнь. Там надои – во! Там дисциплина – во! Там качество, там передовые технологии, а всему голова – новый эффективный менеджер из Кореи.
– Что, там, в Корее, занимаются фермами, пьют молоко?– наивно спросила Елена.
–Так, наверно. Пьют молоко, крабами закусывают, чё им больше делать-то? – встрял Васька.
– Ну и вот, – продолжал Егор Егорович, – думаю, посмотреть, сходить, что ли. Что это за эффективный такой менеджер? Так сказать, засвидетельствовать своё почтение коллеге. Мы в свое время тоже в передовиках были, а ферма закрылась. Ну и вот, пока собирался, встретил старую доярку – ну, при мне-то она молодая была. Наталья Иванова. Поздоровались, то-сё, поговорили про житьё-бытьё. Она до пенсии еще не доросла, работает там.
– Слышу, у вас эффективный менеджер? – спрашиваю.
– И-и, не говори, Егорыч: я ведь уже по второму заходу на нашей ферме. Ну, теперь-то не на нашей.
– Как это – по второму заходу?
– Так он же набрал сперва лучших из доярок, и кто чуть помоложе – совсем-то молодые, новые на такую работу не идут. Лучше впроголодь дома сидеть будут. Потому что
– А чего ему не так было?
–Опоздал на пять минут – штрафные очки, недочистил чуть-чуть где-то – опять; пятое-десятое… Короче, за неделю все штрафниками стали. Тут нужны роботы. Некоторые сами уволились. Набрал он новых. Да сильно брать-то неоткуда, и вот снова позвал меня. Но, чувствую, скоро опять попросит. С фермы. Да пошёл он, знаешь куда?
– А как же. Вы и меня, бывало, туда посылали…
– И-и, сравнил! Тогда золотое было времечко. Сказка!
– И что думают делать, хозяин, например? Этот менеджер-то – он ведь тоже наемный, не голова.
– Слышала, условие хозяину поставил: или выписываем работников и оборудование из Кореи, или же он говорит Коковищенской ферме «До свидания». Но зарплата должна быть не меньше 150 тысяч и соответственные жилищные условия. Мы получаем 30 тысяч, ну а жилищные – ты и сам в курсе. Смехота! Он, когда ферму принимал, спросил у нас про зарплату.
– 25 тысяч было – говорим.
– За неделю? – спрашивает.
–Какой за неделю – за месяц!
Он соображал-соображал:
–А-а, догадался! Это пособие, компенсация за ужасные условия труда! У нас тоже иногда делают компенсацию, если есть какой-то… как это? – некомфорт. Но я бы еще хотел знать, какая у вас зарплата?
– 25 тысяч, – говорим. – Да хоть у хозяина спросите.
– Да спрашивал, – отвечает. И сложил ладони, глаза – к небу, но ничего больше не сказал.
Егор Егорович выпил стопку, махнул рукой:
–Вот такие пироги, менеджеры, то есть.
– А и у нас такие наросли моментально, как грибы после дождя. Чисто овчарки. Каких еще корейских менеджеров надо искать? – вставила Мария Васильевна.
– Так управитель-то думает: ага, сейчас выпишу эффективного… тьфу ты, пропасть! – и все пойдет как по маслу. Ага, щас! Это я помню, в старые времена: неурожайный год был, кормов в совхозе мало заготовили. Началась на ферме голодовка, даже был падеж. И на других фермах тоже. Понаехало начальство, – райком, райисполком; давай разбираться. Говорим «надо бы где-то на дальней стороне сена занять, централизованно, в организованном порядке». Нет, им кланяться не с руки. Типа, занять-то просто, так и дурак сможет. Вы попробуйте без заема! И пригласили они профессора из сельхозакадемии. Дескать, вот вам, мотайте на ус! Профессор приехал, походил по фермам, посмотрел: – Кормить, говорит, надо! – и уехал. Потеха! Так и тут.
– И что потом? – спросил Андрей, выпивая, по примеру хозяина.
– А что потом? Пришлось договариваться аж в Казахстане и оттуда солому и сено везти. Иначе бы всю скотину прирезать пришлось. Хорошо, Казахстан был не заграница.
– Невезучая какая-то ваша ферма стала, – заметила Мария Васильевна, – и ресторан из нее не получился, и образцовое капиталистическое производство. Хотя, если бы, например, Наталье платили 150 тысяч…
– Вот именно.
Моль задремала и застолье стало сворачиваться. Смеркалось.