Голубка в Вороньем логе
Шрифт:
– Лерочка, что собой?
– спросил Степка, заглядывая в глаза.
– Ты сейчас выглядишь так, будто на войну собралась. Помнишь, мы ставили сцену по теме битвы за Сталинград? Ты тогда играла медсестру, вытаскивавшую раненых с поля боя... Сейчас у тебя точно такое же выражение лица. И это меня пугает.
– Ты прав, - пришлось согласиться.
– Я полна решимости.
– Уж не собираешься ли ты отправиться в Вороний лог?
– спросил Степка. Несмотря на многолетний опыт перевоплощений, он не смог скрыть испуга.
– Прошу
Я поднялась, подобрала записку и порвала в клочья.
– Они не отделаются от меня короткой запиской. Не на ту напали. Я поеду туда и выясню все о смерти сестры.
– Ты ненормальная, - отчитал Степка.
– Что, если местные правы, и тебе там грозит опасность? Зачем так рисковать, Катерина мертва, ее уже не вернешь. А месть - это удел слабых.
– Я еду не мстить, - отринула я его предположения.
– Проститься с сестрой. И... Не знаю, назови предчувствием, но мне нужно туда попасть. Чувствую, что нужна там.
– Кому?
– обреченно спросил Степка. Подошел и попытался обнять.
– Твое место здесь, ты нужна труппе, зрителям... И мне.
Я сделала шаг назад, уклоняясь от объятий. Вскинула голову и заявила:
– Не знаю, кому, но нужна совершенно точно. Еду, и не уговаривай.
– Ты всегда была упрямой, - вздохнул Степка. Подошел к двери и, прежде чем выйти, посоветовал: - Понимаю, сейчас берут верх эмоции, и ты не можешь рассуждать здраво. Надеюсь, это пройдет. Нет ничего такого, что не сможет вылечить лучший лекарь - время.
– Боюсь, мне не поможет и оно, - произнесла я.
– Ты просто не знаешь всех обстоятельств. А если бы знал, то, возможно, никогда не пытался завязать близкие отношения.
– Ты на себя наговариваешь, - улыбнулся Степка.
– Я всегда буду твоим другом, ты же знаешь...
– Тогда сделай одну вещь, - попросила я.
– Никогда, ни при каких обстоятельствах никому не рассказывай о моей сестре. И обо мне тоже.
Глава 2
Корбл
В Вороньем логе наполненные ежедневной рутиной дни обычно тянулись, точно в замедленной съемке. Лишь трижды в день размеренная монотонность сменялась вспышками исступления.
Не сегодня. Этим вечером в замке творилось нечто невообразимое. Казалось, даже воздух пропитался гневом и подрагивал, точно наэлектризованный. Настенные часы с неприличной торопливостью отсчитывали минуты. Пламя камина с треском пожирало дрова.
– Зачем Мартин покинул поместье?!
– Корбл неистовствовал.
Прохаживался по главному залу, подобный шаровой молнии, готовой разрядиться в любой момент.
Рыцари замерли, выстроившись в длинную шеренгу вдоль стены. Никто из них не знал ответа на вопрос магистра. Мартин, их товарищ, прозванный Долговязым, исчез несколько дней назад. А сегодня пришло сообщение,
– Что он мог искать там?
– Корбл продолжал допрос.
Вперед выступил Райнер. Только брат и первый помощник решился унять гнев магистра.
– Полагаю, все дело в твоем запрете на вступление в брак, - заявил Райнер.
– Не всех рыцарей устроило подобное решение. Как видно, Мартин взбунтовался и сбежал.
– Почему в Питер?
– чуть смягчившись, уточнил Корбл.
– Хотя... кажется, я догадываюсь.
– Они ищет сестру Катерины, надеется с ее помощью снять заклятье.
– Подтвердил версию брата Райнер.
– Твоя покойная супруга много рассказывала об этом городе, Мартин мог сопоставить факты.
– Никогда бы на него не подумал, - признался Корбл. Коснулся серебряной броши на лацкане пиджака, ощущая под пальцами холод чистого серебра.
– Сестра Катерины не сможет снять проклятье, она... Не подойдет нам.
– Почему же?!
– вскинул брови Райнер.
– Что в ней такого особенного?
Вопреки серьезности ситуации, Корбл улыбнулся. Строгие черты лица на секунду преобразились, показав, что в глубине души буйного, как море, магистра живет нежность.
– В пророчестве сказано о любви, - заявил Корбл.
– И не только. Так что Валерия отпадает. И если Мартин действительно решился, его стоит остановить.
– Мне отправиться в Санкт-Петербург?
– уточнил Райнер.
– Гарантирую, что найду и верну Мартина не позднее, чем к следующему восходу. Созовем капитул и решим, как наказать отступника.
Корбл всерьез задумался. Окинул взглядом рыцарей, готовых действовать по первому приказу. Положил руку на плечо брата, одновременно прогоняя прочь видение, рисовавшее образ распутницы в красном платье.
– Поеду сам, - заявил твердо.
– А ты, комтур, останешься руководить орденом.
Если решение брата и удивило Райнера, то он не подал виду. Кивнул, проговаривая слова согласия.
– Что же касается приказа приять обет целомудрия, - продолжил речь магистр и обратился к рыцарям: - Кого еще из вас тяготит запрет?
Вперед шагнули три рыцаря. Смущенно опустили взгляды, избегая возможного гнева магистра.
– И вы готовы рискнуть?
– вопросил Корбл.
– Подвергнуть детей огромному риску? Неужели моя Верена не служит живым примером того, что проклятие не ослабевает с годами?
– Снятие обета целомудрия не подразумевает брак, - вставил замечание Райнер.
– Понимаю, грешно... Но мы и без того прокляты.
Комтур пожал плечами, а Ральф, младший из рыцарей, покраснел.
– - Распутства в Вороньем логе не потерплю!
– предупредил Корбл.
– Раз уж не можете прожить, не раздвигая женских ног, пусть это будут ноги ваших жен. Так велит устав и совесть рыцаря. Если не планируете заводить детей, то ограничитесь женщинами, работающими в госпитале.