Голубое стекло
Шрифт:
Мы заорали, начали прыгать через парты и хлопать друг друга, книжками по головам.
— Тише! — сказала Татьяна Михайловна. — Сейчас мы распределим роли.
Мы заорали ещё громче. Татьяна Михайловна переждала шум и сказала:
— Гриша Афонин будет попом.
— Ур-р-ра!!! — разнеслось ' по классу, и все обернулись в сторону парты, где сидел Гришка. Афона был самым толстым в классе, и лучшего попа придумать было нельзя.
— Поп! Поп! Поп! — посыпалось на Афоню со всех сторон.
А он сидел гордый, раскрасневшийся, радостный, и на лице его расплывалась жирная улыбка. Роль попа была самой длинной в
— Владик Кощеев будет Балдой!
Все мгновенно забыли про Гришку и повернулись к Владику.
— Балда! Олух! Дурак! — понеслось по классу.
Владька растерянно моргал глазами и смешно поворачивал на крики белобрысую голову.
— Старым Бесом будет Игорь Мироненко!
Тут криков не было. Все просто повернулись и посмотрели на Игоря.
Мироненко, насупив брови, глянул на всех. Не улыбнулся, не дёрнул плечами, не скорчил забавную рожу — просто глянул и отвернулся. Он был самым высоким и самым сильным мальчишкой в нашем классе. Одной рукой он мог побороть двоих таких, как я.
— Внуков, Разов, Колесников и Кириллов будут маленькими бесенятами!
Класс снова взорвался смехом и криками.
Мы были самыми низкорослыми в четвёртом «А» и всегда держались отдельной стайкой. Вчетвером мы представляли силу не меньшую, чем один Мироненко, поэтому, когда мы были вместе, нас не трогали. Зато рассчитывались с нами поодиночке.
Затем Татьяна Михайловна назначила какого-то цыгана, продавцов на базаре, двух мужиков и распустила нас по домам, наказав ещё раз хорошенько прочитать сказку. Я примчался домой в самом прекрасном расположении духа.
— У нас драмкружок, — закричал я с порога. — Мы ставим сказку о попе и о Балде! Меня выбрали чертёнком!
— Ты как раз очень подходишь на эту роль, — сказала тётя. — Когда будет спектакль?
— Через месяц. Мне надо ещё раз прочитать сказку.
— Читай. А Татьяна Михайловна — молодец. Хоть болтаться без дела не будете.
Из чёрного сатина тётя Лена сшила мне замечательный костюм. Он плотно обтягивал тело, как трико у клоуна. А на голове красовалась такая же обтягивающая шапочка с двумя рожками, похожими на маленькие чёрные морковки. Я попросил, чтобы она сделала ещё маску, закрывающую лицо. Она пришила маску прямо к шапочке. Прострочив полоску сатина, вывернула её наизнанку, и получился хвост. Я сам вставил в него проволоку, обёрнутую ватой, и красиво загнул. Тётя пришила хвост сзади к трико.
С каким нетерпением ожидал я спектакля! Я представлял, как эффектно выскочу на сцену, вызванный старым Бесом, как побегу наперегонки с зайцем и как весь зал замрёт и ахнет, увидев меня.
Наконец этот день настал. В нашей школе не было специального зала для собраний и спектаклей. В конце коридора второго этажа, перед дверью в пионерскую комнату, была построена сцена, на которую шли по лесенке в три ступени. Сцена возвышалась над полом почти на метр. Под ней всегда было темно, и мы очень любили на переменах исследовать мрачные подсценные закоулки. К сожалению, в верхнем коридоре почти всегда дежурил преподаватель.
В день спектакля над сценой поперёк коридора натянули занавес из серой материи, перед сценой поставили стулья, стены украсили рисунками ребят из изокружка.
Мы переодевались в пионерской комнате. За нами присматривала пионервожатая Люся.
До этого я считал свой костюм самым красивым. Но когда
Старый Бес выглядел настоящим бесом из преисподней. На его лице горбился кривой нос из чёрной бумаги. Глаза сверкали из-под мочальных бровей. До самого пояса опускалась мочальная борода. Спина и грудь его поросли дикой шерстью. Ноги кончались копытами. А на голове двумя серпами изгибались самые настоящие рога!
Мы, бесенята, сразу затихли, когда увидели своего предводителя в таком обличье, подошли к нему робко, и он великодушно разрешил нам потрогать свой костюм.
Дикая шерсть на груди и спине Игоря оказалась вывернутой наизнанку овчинной душегрейкой. Копыта — русскими сапогами, за голенища которых были засунуты полосы лохматой овчины. Но рога на голове были настоящими, коровьими — они росли из белой костяной пластины — куска коровьего черепа. В пластине отец Игоря просверлил по бокам две дырки, вдел в них шнур, и таким образом пластинку можно было прикрепить к голове,
Игорь снял рога и дал примерить. Они оказались такими тяжёлыми, что клонили наши головы вниз.
— Голова закружится — носить такие, — сказал Разов, самый из нас маленький.
— Слабаки! — с презрением сказал Игорь. — Дай сюда.
И он с гордостью водрузил на голову свой страшный шлем,
А на сцене шла суетня.
Ребята передвигали столы, изображавшие торговые ряды на базаре, развешивали на них ткани — куски кумача и серой саржи, взятые из пионерской комнаты, пирамидками раскладывали ярко раскрашенные макеты овощей и фруктов, принесённые из кабинета биологии. Здесь же прохаживался поп — Гришка Афонин. В широкополой шляпе, с белой ватной бородой, в отцовском пальто, доходившем ему до пяток, с картонным крестом, повешенным на грудь на цепочке от ходиков, он выглядел очень солидным и в то же время смешным.
Татьяна Михайловна, увидев нас, вылезших из пионерской комнаты, махнула рукой:
— Брысь! Брысь! Вас ещё не хватало! Сгиньте!
И мы сгинули под сцену до того момента, когда наступит наш черёд.
Нам очень хотелось увидеть начало спектакля, но Татьяна Михайловна строго-настрого запретила высовывать головы из-под пола. Сидя в полутьме, мы слышали топот ног над головами, приглушенные голоса, звук двигаемых стульев в зале, команды пионервожатой.
Наконец всё затихло.
— Занавес! Занавес! — громко зашептала Татьяна Михайловна.
Пионервожатая Люся объявила, что сейчас зрители увидят первую работу драмкружка школы, и начала громко читать первые строчки сказки:
Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошёл поп по базару Поискать кой-какого товару…По смеху зрителей мы поняли, что на сцену вышел Гришка Афонин. И тут мы начали спорить, кто первым выскочит на сцену, когда нужно будет бежать наперегонки с зайцем.
На репетициях мы бегали все четверо, по очереди, чтобы никому не было обидно. А сейчас Татьяна Михайловна забыла объявить, кто будет бежать первым на спектакле. Мы начали тихонько выглядывать из-под сцены, но Татьяны Михайловны нигде не было видно. Тогда мы выползли в проход и тут увидели Татьяну Михайловну— она сидела в зале в третьем или четвёртом ряду!