Голубой бриллиант (Сборник)

Шевцов Иван Михайлович

неповторимы. В каждом доме свой рисунок. Есть там улица -

забыла ее название - пешеходная, вроде нашего Арбата, то ли

на четвертом, то ли на пятом ярусе... Первые этажи -

сплошные магазины. В центре улицы - небольшая площадь, а

на ней памятник национальному герою Кадиру - вождю

восставших против оккупантов. Мне нравился этот монумент.

Представь себе - бронзовый витязь на вздыбленном горячем

коне, с поднятой вверх обнаженной

саблей вот-вот сорвется с

пьедестала и пойдет крушить врагов-пришельцев. Так мне

рисовала детская фантазия. Там столько экспрессии,

благородства и мужества, такая гармония между всадником и

лошадью, что глаз нельзя отвести. Когда мы с мамой

проходили по этой площади, я всегда просила ее не спешить,

давай, мол, посидим на скамеечке напротив памятника. Мое

детское воображение рисовало мне картину жестокой битвы за

свободу родины, а Кадир олицетворял героизм и благородство.

Для меня он был не бронзовый, а настоящий, живой, которого

могли ранить и даже убить. И вот сегодня я снова побывала в

Алжире. И разговаривала с Кадиром. Не с бронзовым, с

живым.

Она смотрела на Иванова большими возбужденными

глазами, словно хотела воскресить в памяти только что

прерванное сновидение.

– Представляешь, Алеша, будто я стою у памятника а он,

Кадир, легко соскочил с коня и обращается ко мне: "Ты

русская? Мы были вашими друзьями. А вы нас предали. Сами

продались сионистам и нас предали. Вы жалкие рабы, подлые

рабы. Вы недостойны свободы!" Мне было стыдно и больно от

его слов, которыми он беспощадно хлестал меня, я

попыталась возразить, что не русские предали арабов, а

американские лакеи - Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе,

Ельцин. А он мне: "У вас у власти хасиды. Вами правят

сионисты и ваши русские ослы, женатые на еврейках. Ваш

Козырев хасид. "Так что же делать, храбрый и мудрый Кадир?

Где наше спасение?" - спросила я в отчаянии. "Там!" -

воскликнул он и резким взмахом сабли указал на небо.

"Аллах?" - спросила я. "Аллах пришлет своих ангелов, которых

200

мы называем инопланетянами, и они спасут человечество от

сынов дьявола. Я лечу за ними в космические дали, я приведу

на землю небесных спасителей!" Он пришпорил

разгоряченного коня, сверкнул огненной саблей и улетел в

небо.Алексей Петрович слушал ее с напряженным

вниманием, как слушают подлинную быль, а не сон. Лицо его

было серьезным.

– Ты что, Алеша?

– Что-то невероятное, Машенька, - таинственно произнес

Иванов. -

Фантастика. Нечто подобное снилось и мне.

Представляешь. Мне снилась Куба, где я никогда не был. На

фотографии видел памятник кубинскому национальному герою

Хосе Марти. Высоченная ребристая стела, а у ее подножия

сидит белокаменный Марти. Я оказался рядом с ним. И

каменный Марти спрашивает меня: "Ну что, ветеран, больно

России?" Я говорю: "Очень больно, товарищ Марти". И вижу,

что передо мной уже не Марти, а Фидель Кастро. И представь

себе, уже не Хосе, а Фидель говорит мне: "Предали вы и

советскую власть, и революционную Кубу. Социализм

предали". Я хочу что-то сказать, объяснить, что нас самих

предали и продали американцам, а слов нет, голоса нет. А

Фидель продолжает с присущей ему страстью: "Но Куба не

сдается! Россия стала американской колонией. Куба не станет

на колени перед янки. К нам придут на помощь небесные

ангелы, и мы победим! Они уже летят в сторону Земли, я

слышу их позывные. Они торопятся: до рокового года, когда

сатана намерен овладеть миром, осталось восемь лет, всего

восемь! Смотрите, вон они летят, наши спасители-

инопланетяне. Видите их корабли-тарелки?!"

Я смотрю в небо и вижу действительно летящую стаю

серебристых дисков. Они приближаются к стеле. На ее

вершину садится первый диск. Из него выходят какие-то

человеки в скафандрах и быстро-быстро, как муравьи,

спускаются вниз по ребристой стеле. Один диск, высадив

десант, отчаливает, и его место занимает другой, потом третий,

четвертый. И уже вся площадь перед монументом заполнена

инопланетянами. Над ними реют алые флаги. И откуда-то из

мощного репродуктора раздается женский голос, твой, родной

голос: "Вива, Куба! Нет сионизму! Нет империализму!" Я

мечусь в толпе, пытаюсь найти тебя, иду на твой голос и

просыпаюсь. А ты рядом. Родная, несказанная,

очаровательная, улыбающаяся во сне.

201

– Невероятно, - воскликнула Маша.
– По сути, нам снился

один и тот же сон: памятники национальным героям Кадиру и

Марти, превратившиеся в живых героев, тревога за будущее

человечества, над которым занесен сионистский топор, и

инопланетяне. К чему бы это? Какая связь?

– А скажи, признайся, родная, к тебе никогда не

приходила мысль, что Земля подошла к последней черте, что

обезумевшее племя дьявола в своем эгоизме, в стремлении