Голубой Лабиринт
Шрифт:
— Я понимаю. Но… он был твоим сыном.
Внезапно Пендергаст отложил том в сторону и встал с кресла, шагая вперед и назад по ковру.
— И все же, самое сильное чувство, которое я испытываю – это недоумение. Как они сделали это? Как они захватили и убили его? Альбан был, если уж на то пошло, гением по выживанию. И с его особым даром… должно быть, это стоило огромных усилий, расходов и планов, чтобы добраться до него. Я никогда еще не видел так хорошо спланированного преступления, и чтобы остались только те улики, которые должны были остаться. И самое загадочное – почему? Что они хотели сказать мне?
—
— Единственное настоящее доказательство – кусок бирюзы, который нашли в желудке Альбана, — не получается идентифицировать. Я только что получил сообщение от доктора Падена, минеролога из Музея естественной истории. Он не уверен в успехе.
Констанс смотрела на агента ФБР, пока он продолжал расхаживать по комнате.
— Ты не должен зацикливаться на этом, – сказала она наконец тихо.
Он повернулся и пренебрежительно махнул рукой.
— Тебе нужно заняться новым делом. Я уверена, что множество нераскрытых убийств ожидают твоего участия.
— Никогда не бывает нехватки скучных убийств, не стоящих умственной работы. Какое мне дело до них?
Констанс продолжала смотреть на него.
– Считай это развлечением. Иногда мне больше всего нравится играть простой отрывок, написанный для новичков. Это очищает разум.
Пендергаст повернулся к ней.
– Зачем мне тратить время на всякие пустяки, когда передо мной огромная тайна убийства Альбана? Человек с редким талантом пытается втянуть меня в какую-то жестокую игру собственного изобретения. Я не знаю ни своего противника, ни название игры, ни даже правил.
— Именно поэтому ты должен заняться чем-то совершенно другим, — сказала Констанс. – В ожидании дальнейшего развития событий, возьмись за маленькие загадки, за простые дела. Иначе… ты можешь потерять равновесие.
Последние пять слов были произнесены медленно, с уверенностью.
Взгляд Пендергаста переместился на пол.
– Разумеется, ты права.
— Я предлагаю это, потому что – потому что я забочусь о тебе, и я знаю, что этот странный случай может сделать тебя несчастным и растерянным. Ты достаточно настрадался.
На мгновение Пендергаст замер. Затем он скользнул вперед, наклонился к ней, коснулся рукой ее подбородка, и, к ее великому изумлению, — нежно поцеловал ее.
— Ты мой оракул, — прошептал он.
Глава 11
Винсент Д'Агоста сидел за столом в небольшой комнате, которую он называл своим передовым постом, в Нью-Йоркском музее естественной истории. Он проявил железную волю, чтобы выбить его у администрации музея. Правление неохотно выделило свободное уютное местечко глубоко внутри отдела остеологии, к счастью, находящееся далеко от пропахших мацераций в резервуарах.
Теперь Д'Агоста слушал, как один из его людей, детектив Хименес, обобщал обзор ленты безопасности музея в день убийства. Одним словом: пустой звук. Но Д'Агоста делал вид, что внимательно слушает, он не хотел, чтобы мужчина думал, что его работу не оценили.
– Благодарю тебя, Педро, - сказал Д'Агоста, принимая письменный отчет.
– Что дальше?
– спросил Хименес.
Д'Агоста взглянул на часы. Было четверть пятого.
– Вы и Конклин закругляйтесь на сегодня, идите и освежитесь за меня. Мы проведем завтра утром совещание в зале
Хименес улыбнулся. - Спасибо, сэр.
Д'Агоста смотрел на его удаляющуюся спину. Он бы отдал что угодно, чтобы присоединиться к ребятам и выпить немного. Но нет: было нечто, что надо сделано. Вздохнув, он быстро пролистал страницы отчета Хименеса. Затем, отложив его в сторону, он вытащил свой планшет из портфеля и начал готовить свой собственный доклад для капитана Синглтона.
Несмотря на все усилия его команды, и два дня, в течение которых более ста человеко-часов оперативно-розыскных мероприятий были израсходованы, ни одной приличной зацепки в убийстве Виктора Марсала не обнаружено. Свидетелей не было. Записи камер наблюдения музея не выявили ничего необычно. Большой вопрос был, как, черт побери, преступник скрылся. Они бились над этим вопросом с самого начала.
Ни одна из огромного количества улик, которые они собрали, не являлась существенно важной. Ни у кого из коллег Марсала тоже не оказалось хорошего мотива для убийства. И даже у тех, кто имел против него малейшую неприязнь, было железное алиби. Его частная жизнь была так же скучна и законопослушна, как у епископа. Д'Агоста почувствовал покалывание от чувства личного оскорбления, что, после стольких лет на этой работе, капитан Синглтон подбросил ему такое назначение.
Он приступил к написанию своего промежуточного доклада для Синглтона. В нем он последовательно указал все шаги расследования, которые были предприняты, персональные допросы, анкетные данные Марсала, его судебно-медицинские и социальные данные, анализ записей с камер видеонаблюдения музея, и заявления соответствующих охранников. Он указал, что его следующий шаг, если Синглтон даст распоряжение, потребует увеличение допросов за пределами отдела остеологии. Это будет означать всеобщий опрос, перекрестное сопоставление данных и допрос всех сотрудников музея, которые работали допоздна тем вечером – фактически, возможно, что придется допросить всех сотрудников музея, независимо от того, работали они допоздна в тот день или нет.
Д'Агоста подумал, что Синглтон не пойдет на это. Затраты времени, рабочей силы, и стоимости были слишком высоки, учитывая маленький шанс найти зацепку. Нет: он, вероятно, уменьшит усилия к раскрытию этого дела и позволит ему отойти на задний план. В то же время, силы будут перенаправлены на другие расследования. Таким был путь "глухаря".
Лейтенант закончил доклад, быстро его перечитал и переслал Синглтону, а затем закрыл планшетный компьютер. Когда он поднял глаза, то с внезапным шоком увидел, что агент Пендергаст сидел на единственном стуле напротив его небольшого письменного стола. Д'Агоста не видел и не слышал, как и когда он вошел.
– Господи! – вскрикнул Д'Агоста и сделал глубокий вдох, чтобы прийти в себя от изумления.
– Вы просто любите подкрадываться к людям, не так ли?
– Я признаю, что это забавно. Большинство людей примерно так же следят за своим окружением, как морской огурец.
– Спасибо, я ценю это. Так что привело вас сюда?
– Вы, дорогой мой Винсент.
Д'Агоста присмотрелся к агенту повнимательнее. Он слышал, накануне, об убийстве сына Пендергаста. Оглядываясь назад, Д'Агоста понял, почему Пендергаст был так краток с ним в ротонде музея.