Голубой Лабиринт
Шрифт:
– Я всегда могу рассчитывать на подходящую остроту от вас.
– Боюсь, что вы только что нажили врага.
– Я уже давно в этом музее. Есть некое количество кураторов, которые ведут себя в своих маленьких вотчинах, как господа. Я стараюсь быть серьезным с такими людьми. Раздражающая привычка, но ее очень трудно изменить. Алоиз поднялся со своего стула.
– И сейчас, я бы очень хотел поговорить с этим специалистом остеологии, которого вы упомянули. Марк Сандовал.
Д'Агоста тяжело поднялся на ноги.
– Следуйте
Глава 12
Они обнаружили Сандовала ниже по коридору, в одном из помещений для хранения образцов. Он возился, открывая ящики, полные костей, разбирая их и делая заметки. Его нос был красным, а глаза опухли – летняя простуда никак не отступала.
— Это специальный агент Пендергаст из ФБР, — сказал д'Агоста. — Он хотел бы задать вам несколько вопросов.
Сандовал нервно огляделся, как будто беспокоился, что кто-то может увидеть их — наверное, Фрисби.
— Здесь?
— Да, здесь, — сказал Пендергаст, осматриваясь вокруг. — Какое очаровательное место. Сколько человеческих останков в этой комнате?
— Около двух тысяч.
— И откуда они родом?
— Из Океании, Австралии и Новой Зеландии.
— Сколько их всего в полной коллекции?
— Около пятнадцати тысяч, если вы объедините коллекции остеологии и антропологии.
— Мистер Сандовал, я так понимаю, что одна из обязанностей в вашей работе - это оказание помощи ученым.
— На самом деле, это наша главная обязанность. Они постоянно приходят сюда, один за другим.
— Но это не было обязанностью Виктора Марсалы, несмотря на то что он и был техником.
— У Вика был не тот темперамент. Иногда, выдающиеся специалисты могут быть, ну, проблемными – или еще хуже.
— И в чем именно заключается ваша помощь им?
— Как правило, ученые приходят в музей, чтобы исследовать определенный экземпляр или коллекцию. Мы как библиотекари, но только вместо книг у нас каталог костей – восстанавливаем образцы, ждем, пока их исследуют, потом возвращаем их на место.
— Библиотекари с каталогом костей – самое точное описание. Скольким ученым вы помогаете, скажем, в месяц?
— По-разному. От шести до десяти, пожалуй.
— От чего это зависит?
— От того, насколько сложные или обширные потребности у них. Если это один ученый с подробным списком нужных объектов, то, возможно, придется неделями работать исключительно только с ним. Или бывает, что нужно только взглянуть на парочку бедренных костей или на череп.
— Что нужно ученым, чтобы получить доступ к коллекциям?
Сандовал пожал плечами.
— Они должны относиться к какой-либо организации и иметь обоснованный план исследований.
— Никаких специальных разрешений?
— Ничего конкретного. Рекомендательное письмо, официальный запрос на бланке университета, справка из университета или медицинской школы.
Пендергаст лениво поправил манжеты рубашки.
— Я так понимаю, что,
Сандовал кивнул.
— И он упоминал о том, что у него был особый интерес к этому проекту?
— Ну да.
— И что он рассказывал об этом?
— Он вроде намекнул, что ученый может помочь ему каким-то образом.
— И Марсала работал исключительно с этим ученым?
— Да.
— Каким образом исследование постороннего ученого могло помочь мистеру Марсала, который был, надо признать, специалистом в соединении костей, но чьей основной обязанностью было следить за чанами для вымачивания и обгладывающими плоть жуками?
— Я не знаю. Может, он планировал указать Виктора одним из соавторов своей будущей публикации.
— За что?
— За помощь. Работать с каталогом костей это не значит только резать и сушить их. Иногда мы получаем необычные запросы, не всегда относящиеся к нашей специализации, и для этого нужно применять собственные специальные знания.
Д’Агоста слушал эту беседу с нарастающим недоверием. Он ожидал, что Пендергаст погрузится в судебно-медицинские аспекты этого дела. Но, как обычно, спецагент увел беседу в русло, казалось, не совсем относящееся к делу.
— Мистер Сандовал, вы знаете, какие именно образцы этот ученый запрашивал для своих исследований, пока не закончил работу?
— Нет.
— Вы можете выяснить это для нас?
— Конечно.
— Отлично, — Пендергаст махнул рукой в сторону двери. — В таком случае, после вас, мистер Сандовал.
*
Они вышли из помещения для хранения образцов и прошли через лабиринт ходов в компьютерный терминал, который выглядел, как главная лаборатория – пространство было заполнено столами и рабочими местами, на поддонах из зеленого сукна лежали несколько полурасчлененных скелетов.
Д’Агоста и Пендергаст склонились над Сандовалом, в то время как техник, сидя за терминалом, работал с остеологическими и антропологическими базами данных. В лаборатории стояла тишина, нарушаемая лишь стуком пальцев Сандовала по клавиатуре. Затем раздалось шуршание принтера и Сандовал вытащил из него листок бумаги.
— Похоже, Марсала выдал только один образец тому ученому, — сказал он. — Вот выписка.
Д’Агоста подался ближе, читая инвентарное описание вслух.
— Дата последнего доступа к образцу: двадцатое апреля. Готтентот, мужчина, примерно тридцати пяти лет. Капская колония, бывший Восточный Грикваленд. Состояние: отличное. Нет обезображивающих отметок. Причина смерти: дизентерия, во время седьмой пограничной войны. Дата: 1889 год. Доставлен: Н. Хатчинсом. ИН: C-31234-rn.
— Это первоисточник, конечно, —сказал Сандовал. — Слово «готтентот» сейчас считается оскорбительным. Корректный термин – «кой-кой».