Голубя тебе на грудь
Шрифт:
Заметив выражение лица своего господина, и без того нервничающий слуга неуклюже поклонился и торопливо выскочил за дверь, не желая становиться свидетелем новой вспышки гнева. Виконт презрительно поджал губы. Он вдруг подумал, что ему не хватало Хавена: тот бы не сбежал в подобной ситуации, не оставил в затруднительном положении. Что, впрочем, не преминул сделать в момент триумфа: вскоре после гибели Нериана, ссылаясь на старость и немощь, старик попросил расчет и уехал доживать свой век на какой-то дальний хутор.
Лорд Дайтон подчеркнуто спокойно сел за стол, размеренно и неторопливо порвал записку на лапшу, представляя на ее месте то Айрела, то графа Скадери, то бросившего его старого слугу.
– Ладно, это только начало. Мы
Вытащил из верхнего ящика стола чистую бумагу, щелчком откинул крышку с серебряной чернильницы. Несколько секунд разглядывал тисненный в верхнем угла листа герб Валфридов, собираясь с мыслями, затем обмакнул перо и, локтем отодвинув пепельницу в сторону, начал писать:
"Высокоуважаемому саэ Ригилу Карза. Считаю должным сообщить Вам, что согласно моим сведеньям в настоящий момент Роттери скрывают человека, именующего себя Кадаром Аверил, сыном покойного великого князя Тамрина. Будучи заинтересованным в стабильности торговых отношений между нашими странами, не могу не выразить своего беспокойства касательно данного факта..."
Перо остановилось посреди фразы - лорду Дайтону она не нравилась. Мужчина перечитал написанное и недовольно поморщился. Ну ничего, до утра времени много, правильный текст еще сложится.
***
Утром следующего дня в небольшом подвальном зале "Мирлы" было необычно многолюдно - создавалось новое оружие. Обычно при ритуале присутствовало человека три-четыре, максимум - шесть. В этот раз же сидела служба почти в полном составе.
Нанесения рисунка затягивалось. Будущий носитель, сынок герцога Пфайсета, спустя годы ожидания таки дождавшегося своей очереди на окимму, скулил, кричал на оружейника и уже трижды просил прервать процесс, дабы "отдышаться и прийти в себя". Тавис Давиот наблюдал за происходящим со смесью злорадства и раздражения, с нетерпением ожидая момента, когда то дойдет до логического финала. Завитые волосы, одежда по последней моде, золотые с бриллиантами часы, по прибытии продемонстрированные дворянчиком всем, кто попался ему на глаза... Мальчонка явно не собирался идти к отцу в телохранители. И уж точно не пошел бы свершать подвиги на войну, разразись та ненароком, даже если она подойдет к самому его крыльцу. Окимма ему перед дружками повыделываться нужна: не часики чай золотые, кое-что подороже да попрестижнее. Будет, небось, исключительно в безрукавках расхаживать, чтоб всем видна была.
Лаес Даген, впервые присутствовавший при установке, с интересом наблюдал за процессом. Сидевший рядом с ним Тавис, прежде всё это видавший и не единожды, уже начинал скучать: обычно за то время, что прошло с начала действа, всё успевало закончиться. Салумов в этот раз тоже было куда больше, чем обычно: помимо самого оружейника, выполнявшего установку, присутствовал его наставник - для парня это была первая окимма, потому контроль оного был весьма желателен. Также у дальней стены зала стояло еще шестеро: три подростка лет четырнадцати со своими учителями - "голуби" привезли свой молодняк, решив, что тому пора увидеть всё своими глазами. Детишки держались нагло - идея салумьево превосходства уже крепко обосновалась в их головах, а вот мозгов, как с ней жить дальше, пока не набралось. Натренированные шакалята с презрительными взглядами и косыми ухмылками смотрели на "простых людей", занимавших противоположную часть зала, со смесью вызова и пренебрежения. Такое количество оружейников нервировало главу "Мирлы". Чтоб "получить численное превосходство", почти все его подчиненные были в приказном
Тот снова вскрикнул и что-то злобно зашипел. Салум, выцарапывавший на плече парня затейливый узор, вздрогнул и чуть не воткнул иглу глубже, чем нужно. Он здорово волновался: проволочки, вопли будущего носителя и необычно большое число зрителей здорово выбивали его из колеи. Не самая лучшая атмосфера для создания первой в жизни окиммы.
– Спорим, наш кучерявый друг полагает, что самая болезненная часть процедуры осталась позади, - шепнул канцеляристу Тавис Давиот, замечая, что оружейник отложил иглу в сторону.
Лаес Даген присмотрелся к герцогскому сыну. Тот и впрямь теперь выглядел куда счастливей и облегченно улыбался.
Над ладонью салума взлетел небольшой золотистый шарик. Молодой оружейник бросил на наставника вопросительный взгляд. Тот едва заметно кивнул. Уполномоченный Давиот предусмотрительно заткнул пальцами уши.
– Советую сделать то же самое, - ответил он на недоуменный взгляд Лаеса Дагена.
Через секунду сын герцога Пфайсета значительно расширил свои познания о боли.
Салумы уехали восвояси к облегчению главы "Мирлы", не выкинув ничего этакого. Бледный канцелярист на ватных ногах возвращался в свой отдел.
– Да полноте, - увещевал его вполне довольный жизнью Тавис Давиот.
– Подумаешь, покричал чуть-чуть.
– Чуть-чуть?
– слабо переспросил Лаес Даген, в какой-то момент серьезно опасавшийся оглохнуть.
– Конечно, - его собеседник, не испытывавший к носителю тёплых чувств, спокойно пожал плечами.
– Не упади он так быстро в обморок, голосил бы куда дольше.
– Больше никогда не буду смотреть на это дело, - канцелярист прошел в кабинет, плюхнулся в кресло и, запустив пальцы в волосы, глубоко вздохнул.
– Кстати, нашелся корабль, - добавил он, чуть помолчав.
Уполномоченный Давиот, собиравшийся идти к себе, замер в дверях, пытаясь сообразить, о каком корабле шла речь.
– Недалеко от Эстоля. Разбился о рифы, - Лаес Даген не заметил замешательства собеседника.
– Ах, вот вы о чем, - услышав название города, служащий "Мирлы" всё вспомнил.
– И что? Тело Керрана нашли?
Канцелярист покачал головой.
– Как занимательно, правда?
– усмехнулся Тавис.
– Интересно, чем он сейчас занят.
– Лежит на дне морском и кормит собой рыб, - Лаес и в лучшем состоянии духа не был особо оптимистичным.
– Вариант скучнее многих, - у его собеседника было куда лучше с фантазией.
***
Карету потряхивало - кучер из Кеане оказался посредственный. Айрел бессовестно писал свою песню в конце тетради салума, втихаря позаимствованной из его сумки, пока тот не видел. Присутствие Лайдли Вьятеля удерживало барда от этого весь прошлый вечер, но к утру ему уже было глубоко на него наплевать: баллада настойчиво рвалась наружу, и знать ничего не желая о не самой лучшей для того обстановке. Дворянин иронизировал по поводу неожиданного для себя увлечения спутника, улыбался с видом "чем бы дитя ни тешилось" и не скрывал сомнений касательно одаренности "княжича" в сфере стихоплетства. Никто не счел нужным ему отвечать, потому вскоре он предпочел продолжению темы здоровый сон. Угрюмый и нелюдимый хомяк прятался в своем соломенном гнезде: ему было холодно, даже несмотря на шерстяное покрывало, у кого-то стащенное его хозяином. Сам оружейник наоборот был куда счастливей, чем за день до этого: с утра он добыл в Реге крестьянский тулуп, грубый и уродливый, но настолько теплый, что можно было не бояться самых лютых морозов. В имевшемся у него до того гардеробе он разочаровался уже спустя час после отбытия из усадьбы, когда столкнулся с перспективой отморозить почки.