Голубые огни Йокогамы
Шрифт:
– Я из кожи вон лез, чтобы меня сюда послали. Не могу я вернуться с пустыми руками, Дэйв.
– Твои проблемы. – Он снова вгляделся в снимок и, качнув головой, сдался: – Ну хорошо.
– Ты отличный парень, Дэвид.
– Я бы назвал тебя бездушной сволочью, но таков ваш национальный характер.
Ивата и Дэвид Шульц сидели на скамейке в окружении красно-зеленых холмов. Где-то внизу мерцал огнями Киото, словно намеревался согреть своим светом округу.
Городские огни, как прекрасны они.
– Местечко класс, – сказал Ивата.
– Я прихожу сюда,
– Ну и как, помогает?
– Да, иногда.
– Лучше «Питтсбурга»?
Дэвид расхохотался.
– Слушай, ты читал Дзюнъитиро Танидзаки?
Ивата кивнул.
– Эми дала мне его книгу. Там есть одна строчка, которая не идет у меня из головы: «Красота заключена не в предметах, но в игре тени и света, созданных ими».
– «Похвала тени», – сказал Ивата.
– Она вертится у меня в мозгу, не знаю почему.
– Я понимаю, о чем ты.
Шульц устало улыбнулся и протянул руку:
– Тогда валяй. Показывай свои сраные фотографии.
Ивата снова открыл сумку и передал другу папку со снимками. Шульц медленно перебирал их; его лицо лишь слегка подрагивало. Теперь он осмотрел изображение солнца со всех ракурсов, а также оценил его положение относительно изуродованного тела Цунемасы Канесиро. Наконец он снова вложил их в папку и опасливо отдал Ивате.
– Как ты можешь привыкнуть к таким вещам?
– Я просто скольжу по ним взглядом.
– Но, Кос, – он указал на стопку кошмарных снимков, – ты уверен, что готов этим заниматься? Ведь у тебя самого случилось…
Ивата выставил вперед ладонь:
– Дэйв, прошу тебя. Не надо.
Шульц кивнул:
– Ладно… Ладно.
– Спасибо.
– Ты спросил, символ это или знак. Я думаю, что символ. – Он показал на предупреждающий знак у самого края скалы. – Видишь ли, знак указывает: «стой», «иди», «езжай» – и так далее. А символ, напротив, представляет некую идею, процесс или физическую сущность. Здесь главное слово – представляет. Символ представляет нечто иное, нечто за пределами видимого, тогда как знак означает то, что означает. Христианский крест означает не мертвеца на кресте, он означает жертвенность, веру, надежду и так далее – иными словами, религию. Знак решает за тебя, а символ предлагает тебе подумать – абстрактное против конкретного, я бы сказал.
– Значит, ты не думаешь, что черное солнце дает прямой приказ или предупреждение?
– Я могу лишь догадываться, но не думаю, что убийства как таковые что-то означают. Каков бы ни был замысел убийцы, мне не кажется, что убийство семьи было его конечной целью. Символ может означать, что убийства – это лишь начало. Исходная точка чего-то другого.
– Говоришь, убийства… каким-то образом подчинены черному солнцу?
– Кос, я думаю, они принадлежат ему. Скорее всего, убийца тоже. Кто его знает, дружище. Реальность – для выживания, но фантазия – для жизни.
Сумерки давно растворились; теперь друзей окружала холодная ночь, над головами повис серп луны.
– Ты спросил, что оно означает. А это вопрос на миллион долларов, понимаешь? – фыркнул Шульц. – Черт возьми, да это все равно, что спросить математика о значении нуля. Хочешь, чтобы я начал от печки?
– Неважно, лишь бы я понял.
– Ну ладно. Я так понимаю, ты ищешь убийцу. Скорее всего, одержимого черной символикой. Черное солнце можно трактовать как отсутствие света – и это для него абсолют, как
– Каком нацизме?
– Черт, надо было пойти в какой-нибудь кабак. Я не знаю, насколько ты хочешь во все это углубиться, но речь идет о полурелигиозной, мистической ветви нацизма, возникшей в 1950-х годах. Его адепты рассматривали черное солнце как мистический источник энергии, способный возродить арийскую расу. Существует целая литературная традиция, связывающая арийскую расу с черным солнцем. В «Теософии» Елены Блаватской говорится о «центральном солнце». Для древних греков Гиперборея была местом, где обитал «народ за северным ветром». По другим толкованиям, это и есть место обитания древней арийской расы. Да, Гиммлер был большим поклонником идеи «Ура-Линда», которую иногда называют «Нордической библией» и часто цитируют в дискуссиях по эзотерике и «литературе Атлантиды». В любом случае Гиммлер участвовал в перенесении древнего «арийского символа» в Вевельсбургский замок8. Думаю, ты знаешь, что он выбрал. Впрочем, все это сто раз описано.
Шульц наглухо застегнул куртку и уставился вдаль, на горизонт.
– Ты упомянул, что семья была корейская, «из чужаков», и наверняка думаешь, что тут может иметь место расовая ненависть или комплекс расовой чистоты. Я не могу с уверенностью утверждать, что именно символизирует черное солнце, но, безусловно, можно допустить и нацистский след. То есть твой убийца может запросто оказаться тупым сатанистом или фундаменталистом.
Шульц почесал небритый подбородок и продолжил:
– Кос, мы говорили лишь о прошлом веке. Тебе нелишне знать, что символ черного солнца так или иначе присутствует во всех культурах древности. У египтян, у шумеров, у ацтеков… Это священный символ, связанный с мифами о рождении мира, апокалиптическими легендами и так далее. Но об этом больше расскажут историки. А я, пожалуй, поведал тебе все, что знал. Но могу дать что-нибудь почитать.
– Дэвид Шульц, это было блестяще.
Они вернулись в машину и поехали в темноте, не разговаривая, краем уха слушая репортаж по радио о растущем в Японии спросе на услуги по уходу за пожилыми людьми и о сокращении рождаемости. Ивата ехал не спеша, весь погруженный в мысли о черных символах. У ворот колледжа Шульц открыл дверцу машины; в салоне зажегся свет.
– Я позвоню тебе, если попадется что-то любопытное. И в следующий раз приезжай, пожалуйста, без трупов.
Они коротко обнялись. Шульц вылез из машины, потом повернулся и просунул голову в окошко.
– Макс Вебер сказал, что человек – это животное, запутавшееся в паутине символов, которую он сам же и сплел. Знаешь, что я думаю? Тот, кого ты ищешь, запутался в черном солнце. Для него это не просто символ. Думаю, для него это весь мир. Он им живет и дышит.
Шульц похлопал по крыше машины и резко захлопнул дверцу.
Глава 8
Капля меда
Ивата свернул с автострады Мейсин на Томейскую, ведущую на Токио. Он не сводил глаз с освещаемой фарами дороги, не отвлекаясь по сторонам. Хотя голова все еще побаливала, он чувствовал, что скоро ему полегчает. Ивата включил радио: какой-то молодой человек застенчиво рассмеялся.