Гомер
Шрифт:
механической записью произведений Гомера; другие, – что писистратовские редакторы не
только записали Гомера, но и внесли в его произведения единство и определенный план;
третьи, – что здесь, кроме того, еще имело место широкое интерполирование.
2) Данных для точного суждения по всем этим вопросам, можно сказать, почти
совсем не имеется. Если же вникнуть в те немногие выражения, употребленные в
указанных выше источниках по редакции Писистрата, и не фантазировать,
единственное, о чем можно здесь с уверенностью говорить, это приведение, в процессе
записи, во внешнее единство произведений Гомера, распевавшихся до того времени
каждое порознь. Выражения (dieiremena «разделенное» у Элиана, diesparmena
«рассеянное» у Павсания, sparsa «рассыпанное» у Цеца в комментариях к Плавту, confusa
«спутанное» у Цицерона) нисколько не говорят о такой спутанности материала, которая
могла бы заставить писистратовских редакторов располагать его по специально
сочиненному ими плану. Здесь имеется в виду то, что у Гомера отдельно существовали
«Битва у кораблей», «Долония» и т. д., как об этом говорит Элиан. Всякий иной смысл
указанных выражений может быть только гипотезой.
3) На этом основании Ричль довольно удачно предполагал, что приведение в порядок
произведений Гомера при Писистрате имело своей целью только восстановление того их
естественного состояния, которое было нарушено рапсодами, но не измышления этого
порядка заново.
4) Что же касается интерполяций, то даже если их признать, это будет очень мало
говорить в пользу радикализма редакционных методов при Писистрате. Наоборот, самый
факт интерполяции уже предполагает наличие у Писистрата какого-то единого текста
Гомера; а по своему количеству эти интерполяции вовсе не таковы, чтобы придать поэмам
Гомера совершенно неузнаваемый вид. Кроме того, если иметь в виду такие большие
«интерполяции», как вся «Долония» целиком, то это, конечно, не есть просто
интерполяция. Да и приведенный выше источник, который говорит об интерполировании
«Долонии», считает ее произведением опять-таки все того же Гомера. Таким образом,
писистратовские интерполяции (даже если они были) говорят не столько против
дописистратовского единства гомеровских поэм, сколько говорят в его защиту. [71]
5) Другое дело указанное выше аттическое завершение гомеровского эпоса. Оно,
как мы видели, есть бесспорный факт. Но этот факт настолько органический, настолько
народный и племенной, что он едва ли
всего, что комиссия Писистрата механически записывала в виде единого свода то, что,
имея внутри себя и художественное единство и единство мировоззрения, ввиду
беспорядочной деятельности давно уже начавших самочинствовать рапсодов, распадалось
на отдельные произведения, которым грозила опасность окончательно оторваться одному
от другого и потерять заложенное в них единство и цельность.
в) Упорядочение рецитации Гомера при Солоне, тоже нашедшее у многих
исследователей квалификацию в качестве легенды, очень хорошо согласуется с
известиями о комиссии Писистрата, тем более, что в одном источнике эта реформа
связывается не с Солоном, а с Гиппархом, сыном Писистрата. Очень важно подчеркнуть
внутреннее единство обоих мероприятий: упорядоченной записи цельного Гомера и
рецитирования его на Панафинеях. Традиция о Солоне или Гиппархе внутренне
подкрепляет здесь традицию о Писистрате. Традиция же о Солоне, особенно если не
гнаться за формальным и буквальным использованием ее источников, такова, что даже те,
кто в ней сомневается, косвенно все же не могут с нею не согласиться, поскольку
упорядоченная гомеровская рецитация на Панафинеях переживалась всеми греками как
нечто весьма старинное. Противники признания Солоновского закона могут быть правы
только в том отношении, что Гомер в беспорядочной форме, а может быть, и в
упорядоченной, но официально еще не узаконенной форме, рецитировался на Панафинеях
значительно раньше Солона. Признать это, конечно, можно, хотя прямых данных для этого
не имеется.
После вопроса о записи поэм Гомера перейдем к вопросу о состоянии текста Гомера
в древности.
12. Текст Гомера в древности. Уже Пэли прекрасно доказал то, что вся греческая
доалександрийская литература либо 1) приводит гомеровские мифы в таком общем виде, в
каком они могли существовать и самостоятельно, безотносительно к пересказу их в
гомеровских поэмах, как общенародное достояние, или как предмет каких-нибудь других
поэм, либо 2) содержит самые общие указания на гомеровские поэмы без приведения
текстов, либо 3) приводит тексты не в том виде, в каком дошел до нас Гомер, и, либо,
наконец, 4) приводит цитаты не дошедшего до нас Гомера. А то обстоятельство, что даже и
самая правильная цитата из нашего Гомера у того или иного доалександрийского автора
отнюдь еще не доказывает наличие и всего нашего гомеровского текста целиком в руках