Гомогенез
Шрифт:
По мере развития сапиенс вообще исключает инстинкт сохранения вида. Сначала из программ поведения, следующих из разумности, а затем, закрепляя эволюционно - из генокода. Одним из определяющих признаков разумного существа является стремление к уменьшению (в идеале - к исключению) биологических программ, отрабатывающих инстинктивно, без осознания. Здесь нужно правильно понимать выражение «биологические программы» - это не последовательность биологических процессов, протекающих в живом организме (рост, синтез, преобразование энергии, функционирование органов и пр.), а последовательность действий индивида, обусловленная принадлежностью его к конкретному виду. Самый наглядный пример: инстинкт сохранения вида - выражающийся, например, повышенной заботой о потомстве, даже в ущерб собственному существованию.
Существование вида как совокупности сходных особей может быть выгодно (обратите внимание на буквальную трактовку слова выгодно) разумному существу лишь постольку, поскольку эта совокупность может обеспечить самореализацию разумного существа, в чем бы эта самореализация не выражалась. Но как только подобное положение вещей изменяется, разумное существо будет рассматривать иных особей, как помеху, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Сапиенс не ориентирован на общество и взаимодействует с ним в двух случаях: когда он вынужден сделать это (этот фактор постоянен в условиях современности) и когда ему это выгодно. О моделях государственного устройства мы будем говорить позже в отдельной главе, здесь лишь заметим, что государству в большинстве случаев гораздо выгоднее принуждение, а не взаимовыгодное сотрудничество с населением, но при этом гораздо удобнее, когда население подчиняется добровольно, думая, что это либо единственный вариант (скажем, благодаря религии - «любая власть от бога»), либо считая предлагаемый правительством вариант наилучшим (вследствие идеологической пропаганды). Позволим себе вспомнить старый анекдот:
Американцу, французу и русскому было дано задание - накормить кошку горчицей.
Американец раскрыл пасть кошке и затолкнул туда горчицу.
– Насилие!
– возмутились остальные.
Француз смазал горчицей кусок колбасы, накрыл его другим кусочком и скормил кошке.
– Обман!
Русский же намазал горчицей кошке под хвостом и та, громко мяукая от боли, начала вылизывать горчицу.
– Обратите внимание: добровольно и с песней!
– гордо заявил русский.
Представители чел-овечества по своей глубинной сути не приспособлены к тому, чтобы ставить свои интересы выше общественных. Это идет еще со времен первобытнообщинного строя, если не раньше - тогда мамонта можно было забить только совместно, а боязнь при этом погибнуть вполне компенсировалась перспективой помереть с голоду при отказе от риска [61] . В древней истории человек
61
Разумеется, во времена первобытно-общинного строя никто не сопоставлял отчет о продовольственной программе на ближайшую зиму со статистическими данными о производственном травматизме во время охоты на мамонтов. Люди тогда были еще более стадными животными, чем сейчас, и не задумывались над своими инстинктами.
62
Пример: децимация в римских легионах.
63
Объективное вменение - ответственность за невиновное причинение вреда (то есть преступник должен понимать общественную опасность своих действий, желать или допускать их наступление).
64
Что забавно: упомянутое шизоидное восприятие мира нашло свое отражение в философии, именуясь в ней диалектикой. Впрочем, вопросу чел-овеческой философии будет посвящена отдельная глава.
Множество философов приходили к выводу о существовании в человеке некоего изначального свойства, заставлявшего во все времена «бороться со злом» (разумеется, критерии зла очень даже менялись), причем даже в безнадежной ситуации, жертвуя своей жизнью и т.д. [65]
«Почему, вследствие какого умственного или чувственного процесса человек сплошь да рядом в силу каких-то соображений, называемых нами "нравственными", отказывается от того, что несомненно должно доставить ему удовольствие. Почему он часто переносит всякого рода лишения, лишь бы не изменить сложившемуся в нем нравственному идеалу?»– П.А. Кропоткин, «Этика», т.1.
65
«Априорно данная борьба со злом» - это всегда идеологическая составляющая любой философской концепции видения мира. Именно потому, что невозможна внеобщественная трактовка таких понятий, как «добро» и «зло». Кто бы и что бы не писал по поводу этих категорий, он всегда примеряет их не только на себя, но и на других - самый частый глагол (обозначение действия), применяемый в сочетании с этими категориями - «творить». Но так как устройство общества непрерывно меняется, меняется и смысл категорий «добро» и «зло». А вне общества эти категории полностью утрачивают моральный смысл, и могут приобретать лишь признаки конечных границ целесообразности - но для этой цели уже давно существуют другие дефиниции - «целесообразно» и «не целесообразно», в простейших случаях - «полезно» и «вредно».
Сюда же относится знаменитый категорический императив Канта. Но наиболее четко об отношениях человека с моралью сказано у Ницше: «мораль - это важничанье человека перед природой». Действительно, мораль - это не более чем попытка рационализации стадного инстинкта. Причем сложилась практика связывать с моралью только альтруистическую составляющую этого механизма. Однако имеются примеры такой рационализации совсем другого характера. Так, у стадных животных (к которым можно смело отнести и человека) существует инстинктивный запрет на каннибализм. И этот инстинкт человек успешно преодолел в трудные дни начала своей истории, о чем свидетельствуют повсеместно встречаемые человеческие останки, обработанные, как обычная дичь, а также такого рода практика, сохранившаяся у некоторых народов. Но в основном в этом вопросе мораль сделала откат.
Некоторые исследователи [66] отмечали, что человеческое общество можно рассматривать как единый организм, единую личность и применять к ней законы психологии. Но гораздо меньшее количество мыслителей открыто заявляли о том, что «Коллективный разум всегда слабее разума индивидов, составляющих коллектив. Поэтому, в частности, на уровне наций мы имеем дело с малыми детьми, а на уровне человечества - с абсолютным кретином» «Соедините 20 или 30 Гете, Кантов, Гельмгольцев, Ньютонов etc., и дайте им на обсуждение практические, современные вопросы; их споры, пожалуй, будут отличны от тех споров, которые ведутся на первых попавшихся собраниях (хотя я не утверждаю даже и этого), но что касается результатов этих споров, то я уверен, что они не будут отличаться от результатов, даваемых всяким другим собранием. Почему же? Потому, что каждое из 20 или 30 выбранных лиц, кроме личной оригинальности, отличающей его от других, обладает и наследственными, видовыми признаками [67] , не отличающими его не только от его соседа по собранию, но даже и от всех снующих на улице прохожих. Можно сказать, что все люди в нормальном состоянии обладают известными признаками, являющимися общими для всех, равными, положим, x, это количество увеличивается в вышеозначенных индивидах на другую величину [68] , различную у различных индивидов, которая поэтому должна быть для каждого их них названа иначе, например, a, b, c, d и пр. Предположив это, мы получим, что в собрании из 20 человек, хотя бы самых высоких гениев, будет 20x и только 1a, 1b, 1c и т.д. Ясно, что 20x неизбежно победят отдельные a, b, c, т.е., что человеческая сущность победит личную индивидуальность, и что колпак рабочего совершенно покроет собою шляпу медика и философа»– М. Нордау, «В поисках за истиной». Вернемся же к той теме, которую временно отложили в сторону: «Человек с большой буквы - тот, кто обладает моральными достоинствами». Выше мы показали, что ни один из общепринятых критериев отличия человека от других животных не является однозначным и представляет собой лишь количественное отличие. Однако «человек с большой буквы» должен представлять собой quintessentia человека обычного, соответственно - должен олицетворять качества, наиболее ценимые человеками. Так что же, как выясняется, так ценится чел-овечеством? Вовсе не интеллект, не мудрость, не гармоничность и т.д. Приведем еще одно словарное определение: «Мораль (от лат. moralis нравственный), 1) нравственность, особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные отношения); один из основных способов регуляции действий человека в обществе с помощью норм. В отличие от простого обычая или традиции нравственные нормы получают идейное обоснование в виде идеалов добра и зла, должного, справедливости и т.п. В отличие от права исполнение требований морали санкционируется лишь формами духовного воздействия (общественной оценки, одобрения или осуждения). Наряду с общечеловеческими элементами [69] мораль включает исторически преходящие нормы, принципы, идеалы. Мораль изучается специальной философской дисциплиной этикой. 2) Отдельное практическое нравственное наставление, нравоучение (мораль басни и т.п.)». Обратите внимание, что мораль является, во-первых, одним из основных способов регуляции поведения человека, а во-вторых, что она действует на основе норм. Напрашивающийся простейший логический вывод: чел-овеческое поведение регулируется в массах не разумом, а именно моралью. Кроме того, мораль стремится свести поведение к норме, которая вычисляется среднестатистически, и сохранить ее неизменной [70]– и, соответственно, аморальным считается все то, что не соответствует мнению большинства представителей чел-овечества в рассматриваемом регионе. При этом даже в определении термина [71] стоит честное признание о том, что моральные нормы всенепременно получают идеологическое [72] обоснование. А нужно ли таковое естественным феноменам? Разве требуется какое-либо идеологическое обоснование смене дня и ночи, тому, что человек ходит на двух ногах или тому, что он нуждается в еде и питье? Даже в области психики - зачем идеологически обосновывать инстинкты? Или даже такие явления, как любовь или дружба? Незачем (хотя с последними - пытались провернуть и такое). В таком обосновании нуждаются лишь неестественные тезисы, служащие не индивидууму, и даже не роду [73] , а какой-либо группе [74] , захватившей власть и насаждающих собственную идеологию, которая обосновывает, почему наиболее «естественен» именно устраивающий их порядок вещей. Есть еще одна грань морали, вытекающая из данного определения. Это - ее универсальность в качестве оценочной шкалы. В естествознании единая универсальная оценочная шкала невозможна в принципе: нельзя оценивать при помощи единой мерки, скажем, массу, скорость, плотность и продолжительность. А в области общественных отношений такая оценка оказывается возможной - по моральной шкале. Но общественная оценка чего бы то ни было - это не констатация факта, как в естественных науках, а «руководство к действию». Объявить что-либо «аморальным» - будь то поступок, произведение искусства, научное открытие (не суть важно - мораль ведь «универсальна»!) - фактически обозначает лишение будущего: стагнацию, отрицание, препятствие развитию явления, объявленного аморальным. Вывод: оценка по моральным критериям делает невозможной (общественно «излишней») оценку по другим, гораздо более конкретным критериям. Это дает возможность группе, диктующей мораль, всунуть свой пятак в любую щель - и влиять на любую грань не только общественных отношений, но и вообще любых возможных отношений. Просто оценивая их «с моральной точки зрения» [75] . С психологической точки зрения это можно назвать идеальным манипулированием, которому подвластно все. Именно поэтому любой достаточно разумный индивидуум всегда против «моральной шкалы оценок», и это является отнюдь не «стремлением избежать моральной ответственности», как любят заявлять поборники нравственности, а всего лишь отрицание индивидом любого вида «единых мерок» как абсолютно бессмысленного и некорректного понятия. «Таким образом, когда, касаясь какого-либо вопроса, говорят: большинство - такого-то мнения, то этим указывают на явление, которое должно быть, собственно говоря, выражено следующим образом: мнение Х. внушено большинству. Это значит, что мнение данного лица (сегодня это - оратор, завтра - журналист и т.д.) имеет в себе столько силы, что обратило на себя внимание толпы гораздо больше, чем какое-нибудь другое явление. "Иметь только внушенные идеи и считать их самопроизвольными - вот, - говорит Тард, - иллюзия, свойственная сомнамбулисту и человеку, рассматриваемому, как социальная единица"».– С. Сигеле, «Преступная толпа». О роли морали в обществе, причинах и последствиях ее возникновения можно написать многотомную монографию, но все сведется к тому, что мораль, аллегорически говоря - это костыль для тех, кто не умеет ходить самостоятельно. При этом, что небезынтересно, здоровому костыли ходить не помогают, а мешают. «И лживы десять заповедей ветхих, И насквозь лживы кодексы морали - Куда честнее просто прутья клетки, Прожектор с вышки, пальцы на гашетке. Но Слов дурман всегда был нужен Стали». – В.Рыбаков Мы не будем здесь раскрывать тему морали - все интересующиеся этим вопросом могут самостоятельно прочесть Ницше, с чьей трактовкой этой темы мы согласны [76] . Приведем три цитаты великого философа: «Моды в морали. «Ах, как же удобно вы пристроились! У вас есть закон и дурной глаз на того, кто только в помыслах обращен против закона. Мы же свободны - что знаете вы об ответственности в отношении самого себя!». «Во все времена хотели "исправлять" людей - это прежде всего называлось моралью. Но за одним и тем же словом скрывались самые разнообразные тенденции. Как укрощение зверя человека, так и расположение известной породы человека называется "улучшением": только эти зоологические termini выражают реальности, - конечно, такие реальности, о который типичный "исправитель", жрец, ничего не знает, - ничего не хочет знать... Называть укрощение животного его "улучшением" - это звучит для нашего уха почти как шутка. Кто знает, что происходит в зверинцах, тот сомневается в том, чтобы зверя там "улучшали". Его ослабляют, делают менее вредным, он становится благодаря депрессивному эффекту страха, боли, ранам, голоду болезненным зверем. И еще одна цитата, на этот раз - Л. Шестов, «Апофеоз беспочвенности»: «Нравственные люди - самые мстительные люди, и свою нравственность они употребляют как лучшее и наиболее утонченное орудие мести. Они не удовлетворяются тем, что просто презирают и осуждают своих ближних, они хотят, чтобы их осуждение было всеобщим и обязательным, то есть чтобы вместе с ними все люди восстали на осужденного ими, чтобы даже собственная совесть осужденного была на их стороне. Только тогда они чувствуют себя вполне удовлетворенными и успокаиваются. Кроме нравственности, ничто в мире не может привести к столь блестящим результатам». Если с западной, европейской [77] моралью все ясно, то восточная обладает некоторыми особенностями. Самое главное отличие - восточная философия не оперирует понятиями добра и зла как базовыми и прочими argumentis ad hominem [78] . «Суждения добра и зла есть болезни разума. Пока эти болезни не покинули разум, что бы вы не делали, не является добром»– Yagui Minenori «Небо и Земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам жить их собственной жизнью»– Дао Дэ Цзин Таким образом, восточная мудрость не стоит на позиции идеалистического антропоцентризма, особенно это относится к даосам и дзен-буддистам [79] . Примечательно, что даже в вульгарной, т.е. народной форме, благодаря некоторым изящным решениям, буддизм дает неплохое воспитание. Например, по антропоцентризму он бьет идеей реинкарнации. Однако, именно в восточной философии легко продемонстрировать чел-овеческое отношение к идеям гениев: во что превращают эти идеи обычные люди, пытаясь им следовать. К примеру, изначальное понятие кармы является не более чем специфическим наименованием причинно-следственного закона [80] : каждое действие вызывает последствия. Однако, философское понимание данного вопроса (вспомните знаменитую притчу про «флаг колышется») не доступна большинству населения, а «приобщиться к мудрости» желают чуть ли не все поголовно. Желательно - не особо напрягая при этом мозги. «Однажды Мопертюн, развалившись в кресле и позевывая, сказал: "С каким удовольствием я занялся бы сейчас решением красивой и не очень трудной задачи!" В этих словах - весь человек»– Н. Шамфор. Отсюда и идет общепринятое восприятие кармы как «механизма воздаяния», практически аналогичного религиозной концепции суда после смерти - от древнеегипетского взвешивания сердца, отягощенного грехами, до христианского представления о рае и аде. При этом даже у весьма продвинутых буддистов и т.п. имеется стремление не брать ответственность на себя, занимая выжидательную позицию. Все отличие лишь в том, что христианин скажет: «это грешно», псевдобуддист: «этим я испорчу карму», а более образованный буддист сформулирует причины своего недеяния обтекаемо, к примеру, как «это не соответствует гармонии мира в данный момент». И даже честно при этом скажет, что он не в состоянии полностью постичь эту саму мировую гармонию (логично, кстати), из чего следует однозначный с его точки зрения вывод: лучше перестраховаться и вообще не предпринимать ничего, принципиально изменяющего привычный порядок вещей, так как можно нарушить Гармонию Вселенной, а это - крайне неизящный поступок. Казалось бы, общая концепция того же даосизма вполне логична и целесообразна, ее можно выразить приблизительно как «живи полноценной жизнью здесь и сейчас, не лезь куда не надо, пока ситуация не созрела, и не упускай момента, когда требуется». При этом выбор действия не основывается на самонадеянном «я хочу», а на «сейчас именно это гармонично». Но все дело в том, что идеи, высказываемые в этой книге, гармонично было осуществлять намного ранее. Сейчас это уже не гармонично, но еще не поздно. А потом - будет все равно не гармонично, но меры придется принимать вынужденно, когда значительную часть населения будут составлять мутанты-дубоцефалы... Стратегия выжидания совсем не оптимальна в качестве стратегии достижения, хотя тактика недеяния иногда может быть вполне оправданной. Для развития же чего бы то не было приходится именно, условно говоря, лезть туда, куда «не надо» с точки зрения среднего человека, более того - делать это с риском для себя. И дело вовсе не в пафосе «Кто не рискует - тот не пьет шампанского» (в конце концов те, кто не рискует, пьют водку на могилах тех, кто хотел пить шампанское), а в элементарной необходимости развиваться, что неизбежно связано с проникновением в неизведанное. Интересно, что неизведанное по-разному воспринимается разными индивидуумами: если для развитого Человека это понятие нуминозно, а для сапиенса - привлекательно и не вызывает опасений, то для человека толпы неизвестность однозначно ассоциируется с опасностью. Вспомните хотя бы древнекитайское проклятие: «Чтоб тебе жить в век перемен!» Выжидание же «вселенная сама разберется, что для нее гармонично, а мы будем созерцать» крайне напоминает старый анекдот «Как я тебе на молитвы не отвечал?! А кто и пожарников посылал, и лодку?!» 66 Первым, пожалуй, эту идею выдвинул Огюст Конт; аналогичные мысли легко найти у Спенсера и Шопенгауэра. 67 См. первые два абзаца этого подраздела. 68 И относится, разумеется, к разным областям мышления. 69 Обратите внимание: упоминаемые идейные обоснования находятся уже в определении, так как никаких «общечеловеческих элементов морали» не существует. Те, кто желает возразить, пусть предъявят этот самый элемент - такую моральную категорию, которая разделялась бы абсолютно всеми человеческими сообществами на протяжении всего исторического периода. Успехов! 70 Сравните с принципом Deus в главе «Психологические корни архетипа» работы «Princeps Omnium». 71 Кстати, весьма расплывчатом. В самом деле, разве словосочетание «особая форма общественного сознания» содержит какую-либо осмысленную информацию? Отнюдь нет, это всего лишь демагогия, ставящая целью оказать на некую «особость» моральных отношений со стратегической целью в дальнейшем привести тезис «раз мораль имеет особую роль - то без нее никак не обойтись». 72 В данном контексте «идейное» = «идеологическое». 73 Есть инстинкты, которые направлены на пользу роду, но часто во вред человеку как индивиду - к примеру, инстинкт размножения. Однако такие инстинкты также не нуждаются в идеологическом обосновании, кроме форс-мажорных обстоятельств (запрет на аборты сразу после второй мировой войны в СССР для пополнения населения). 74 Не обязательно персонализировано фиксированной. Может быть просто идеологическая группа с переменным личностным составом, хорошим примером является любая политическая партия. 75 Нельзя не вспомнить о наших «любимых» комитетах по биоэтике, общественно-религиозных организациях и т.п. 76 Разумеется, это не обозначает, что Ницше раскрыл тему абсолютно исчерпывающе, но к сути морали после Ницше добавить нечего, остается лишь исследовать отдельные аспекты ее эволюции и проявления в социуме. Дополнительно рекомендуется Шопенгауэр, «Афоризмы житейской мудрости», а также его же работы «О свободе воли» и «Об основе морали». 77 Америка, как вы знаете, заселена переселенцами из Европы. 78 Впрочем, это слишком категорично. В том же конфуцианстве человеколюбие - одно из основных понятий, хотя оно и понимается совсем не по западному образцу. Тем не менее на Востоке на сапиенсов исторически меньше охотились, чем в иудео-христианских и мусульманских странах, поэтому культура и идеология элитарного разума звучит там громче. Разумеется, восточный образ мышления обладает своими недостатками, но об этом - позже. 79 Следует заметить, что в современном обществе появилось много гибридов, которые объединяют восточную и западную культуры, при этом отбрасывая достоинства и лелея недостатки. Так, многие современные виды «буддизма» представляют собой настоящую религию: появляется поклонение, обожествление Будды, догматика (включая «добро/зло») и т.д. «Буддисты учат следующему: "Не делать зла / Творить добро / Очищать ум"» - из книги Клайва Эррикера «Буддизм». Про Блаватскую и т.п., которые объединяют кривое понимание ламаизма с баптизмом, даже говорить не стоит. Пользуясь случаем, рекомендуем на тему теософии книгу В. Соловьева «Современная жрица Изиды». 80 Понятие причинности, кстати говоря, - чисто человеческое понятие, проистекающее из «элементарного бытового опыта». Но сколько раз человек накалывался, попадая в элементарную ловушку, вытекающую из того же прошлого опыта! Человек в философии «Все вопросы сводятся к вопросу: "Кто я?"; Все ответы к: "А хрен его знает"» ©. Философская антропология занимает в мировой философии приблизительно то же место, как и в среднем образовании написание сочинений на тему «Как я потерял(а) девственность», то есть, извините, «Как я провел(а) лето». Практически каждый сколь-либо значительный философ писал работу на этому вопросу. Тем не менее, невзирая на качество и количество написанного, общий смысл этих работ превосходно выражается эпиграфом к данному разделу. Если попытаться классифицировать подход к данной теме, то можно выделить три группы философов, предоставляющих иллюзию решения данной проблемы: эссенциалисты, экзистенциалисты и футуристы, а также отдельную категорию, которая придерживается мнения об абсурдности самого требования однозначной антропологии как философской концепции и, следовательно, считают эту проблему не имеющей решения [81] . Эссенциализм пытается создать общую модель человека, содержащую essentia homini. Недостаток этого подхода выражается в том, что он, образно говоря, пытается создать модель абсолютно круглого человека в вакууме. Несмотря на то, что, в отличие от основателей направления, современные эссенциалисты согласны с тем, что человеческие способности (свойства) развиваются, они продолжают считать, что есть нечто, остающееся неизменным; это нечто и составляет сущность человека [82] . 81 Также существуют направления в философии, относящиеся к идеализму, которые вообще не занимаются данной проблемой. 82 Можно предвидеть, что некоторые читатели могут приписать нам именно эссенциализм, поскольку мы утверждаем, что чел-овечество имеет некоторые общие черты, которые и составляют его сущность. Однако, это неверно, так как мы признаем отличие отдельных Людей от общей чел-овеческой массы; таким образом, мы выделяем как общий параметр не человеческие, а чел-овеческие черты. С экзистенциализмом ситуация сложнее, так как по каким-то нам неясным причинам этот ярлык очень любят употреблять невпопад ко всем философам, которые признают индивидуальность восприятия бытия. Кроме того, практически современное философское течение в той или иной мере включает некоторые черты экзистенциализма. Футуристы считают, что человек непрерывно развивается и в будущем будет значительно отличаться от современного. Это направление получило развитие во второй половине XIX века, беря начало из качественного скачка научного и технического прогресса. Можно сказать, что футуризм идеалистичен, поскольку не учитывает особенности чел-овеческой психики, глубинные принципы которой с каменного века не слишком изменились. Иногда футуристы элементарно скатываются до веры в развитие человека, и философский взгляд приобретает явные религиозные черты. К примеру, К. Лоренц [83] в книге «Так называемое зло» пишет (особо интересные места здесь выделены): 83 Строго говоря, Конрад Лоренц - не философ, а представитель социальной психологии, но в качестве иллюстрации типичного мышления футуристов, идеализирующих человека, он подходит очень хорошо.
– а моральные качества. Подумайте сами: называли когда-либо «человеком с большой буквы» сколь угодно развитого индивидуума, если тот не обладал необходимыми с точки зрения окружающих моральными качествами? Никогда. А вот добродушного, приветливого, сострадающего, пусть и не слишком умного - вполне могут назвать. Особенно, если тот в обмен на это звание усердно и бескорыстно помогает что-либо делать. Человек с большой буквы - это не Homo Sapiens, а Homo Moralis.
– Как меняются моральные суждения! Величайшие светила античной нравственности, например, Эпиктет,
– Не иначе обстоит дело и с укрощенным человеком, которого "исправил" жрец. В начале Средних веков, когда церковь действительно была прежде всего зверинцем, всюду охотились за прекраснейшими экземплярами "белокурых бестий", - "исправляли", например, знатных германцев. Но как выглядел затем "исправленный", завлеченный в монастырь германец? Как карикатура на человека, как выродок: он сделался "грешником", он сидел в клетке, его заперли в круг сплошных ужасных понятий... И вот он лежал там больной, жалкий, озлобленный на самого себя; полный ненависти к позывам к жизни, полный подозрений ко всему, что было еще сильным и счастливым. Словом, "христианин"... Говоря физиологически: в борьбе со зверем разрушение его здоровья может быть единственным средством сделать его слабым. Это поняла церковь: она испортила человека, она ослабила его, - но она заявила претензию на то, что "исправила" его...»
– Post hoc nоn est propter hoc.