Гончаров разгадывает семейную тайну
Шрифт:
– Здесь, что ли?
– притормаживая, прервал мои размышления Мамай.
– Ага, тут и находится зимняя резиденция Кости Гончарова. Поскольку ты за рулем, то приглашаю тебя на чашку чая, Людмила Алексеевна вашему визиту будет необычайно рада.
– Как-нибудь в другой раз, извини, но у меня дочка замуж выходит, а сейчас подготовительный период. Весь дом вверх коромыслом. А вот телефончик свой дай.
Записав свой номер, я вышел из машины и уже собирался заходить в подъезд, когда он, выскакивая из машины, меня окликнул:
–
Из открытого багажника в бумажный мешок он забросил двух жирнющих кролей и протянул мне.
– Не-е-ет!!!
– истошно завопил я.
– Только не это! Я не возьму!
– Как знаешь, но это элитная порода, именуемая шиншилла, - рассмеялся он, сел в машину, хлопнул дверцей и уехал.
Осиновым пнем я неподвижно застыл возле подъезда, понимая весь ужас случившегося. А возле моих ног зловеще шуршал и шевелился бумажный мешок. Ну что за злое провидение меня преследует? Если так пойдет и дальше, то в ближайшем обозримом будущем мне подарят африканского слона. Вздохнув, я потащил мешок домой, а весил он килограммов десять. На первых же ступенях он порвался, так что дальше мне пришлось тащить их за уши.
Поскольку руки у меня были заняты, то стучать в дверь мне пришлось ногами. Это, видимо, очень рассердило Милку, потому что, находясь еще по ту сторону двери, она начала сильно ругаться и обзываться всякими обидными словами, а когда увидела меня воочию и во всей красе, с перевязанной головой и двумя до пола висящими кроликами, ее слова стали просто оскорбительными, потому что они касались моего мужского достоинства и ума, в наличии которого она позволила себе усомниться.
– Это что за зайцы?
– Немного остывая, она показала на симпатичных зверей.
– Милочка, ты ничего не понимаешь, это элитные шиншиллы.
– И где ты их поймал? Опять в постели у своей рябой девки? Охота, как я погляжу, была долгой и отчаянной, ты сражался всю ночь и даже головы своей не пощадил.
– Ты не права, кроликов мне подарил Мамай, - отпуская зверей, правдиво ответил я.
– Только не надо делать из меня идиотку, сейчас ты скажешь, что ты и ночевал у него и что машина у тебя сломалась.
– Нет, машину у меня отобрали еще по дороге к нему, было совершено вооруженное ограбление, в результате которого я и лишился автомобиля, но ты не волнуйся, об этом уже заявлено.
– Как мне надоело слушать твой треп и... Костя, но ведь они тоже гадят! удивленно воскликнула супруга, пробуя тапочкой кроличий горох, и даже дернула носом, показывая высшую степень брезгливости.
– А ты думала, это исключительно твоя привилегия? И по-твоему, они все должны носить с собой?
– Мне плевать, что они должны, а что нет, только сейчас же убирай их отсюда.
– Куда?
– задал я гамлетовский вопрос и нырнул в холодильник.
– А меня это не интересует, здесь у меня жилая квартира, а не уголок юного натуралиста. Чтобы через час их не было.
Плотно прикрыв комнату, она уединилась,
Проснулся я поздним вечером от какого-то стука и неописуемой вони. Причину стука я определил сразу: верные своим привычкам, расположившись под столом, кролики азартно занимались любовью, но до этого они настолько старательно загадили кухню, что я был вынужден согласиться с Милкиным решением по поводу их выдворения.
– Проснулся?
– не решаясь открыть дверь, через стекло спросила жена. Какого же черта ты врал мне про машину? Или делать тебе больше нечего?
– Клянусь, моя лапушка, все как на духу рассказал. Ничего не утаил, чтоб лопнули мои глаза, чтоб век мне не видать воли.
– Ну хватит, я от тебя ухожу, - напряженно следя за моей реакцией, осторожно сообщила она.
– Всему есть предел, и твоему вранью тоже. Ну что ты молчишь?
– Жду, когда ты пойдешь.
– Не дождешься, а вот врать я тебя отучу.
– Да клянусь тебе, все, что я рассказал, - чистой воды правда.
– Посмотри в окно.
– Смотри, если тебе надо, а у меня есть занятие куда более увлекательное.
– И с этими словами я выпил остатки водки и показал ей язык.
– Я-то уже смотрела, а тебе не вредно, может, поменьше врать будешь. Ты бы хоть поставил ее не так заметно, а то прямо на виду, перед самым подъездом.
– Кого поставил? Перед каким подъездом?
Ничего еще не понимая, я подошел к окну и ахнул. Совершенно без намордника, живая и невредимая, перед входом стояла моя машина, и отрицать этот факт было бессмысленно. Идиотски открыв рот, я смотрел то на нее, то на стоящую за стеклом Милку.
– Только не делай вид удивленного браконьера, которому с неба на спину упал кабан. Смотреть на тебя противно.
– Милка, - жалобно заныл я, - я правда не знаю, как она здесь очутилась. Может, ее заминировали и коварно нам подогнали?
– Совесть у тебя заминировали, и когда только она у тебя взорвется?
– Хоть на куски меня режь, я ничего не понимаю.
– Зато я прекрасно все понимаю, кобель ты бесхвостый. С какой бабы очки снял?
– Выдернув из носового платка очки, она возмущенно тыкала ими в стекло.
– Тупица, там же отпечатки, - застонал я от собственного бессилия перед ее необузданной глупостью и непомерной ревностью.
– Я содрал их с преступницы в самый последний момент, когда они разбивали мою голову.
– Ты не очки с нее сдирал, скотина, ты трусы с нее сдирал! За это и получил по своей безмозглой голове. И мало получил, насильник собачий, я на ее месте вообще бы тебя убила.
– Да пойми же ты, наконец, чертова кукла, - взмолился я в изнеможении, - я говорю тебе правду. А вот насчет машины, тут я и сам ничего не понимаю.