Гончарова Г.Д. Средневековая история
Шрифт:
Странно.
Эта женщина не похожа на бесчувственную колоду, как ее описали. Хотя... какая ему разница?
Сделать свое дело – и уехать. Нечего тянуть. Ночью графиня Иртон должна быть мертва.
Лиля и не подозревала, что ее жизнь уже взвесили, оценили и назначили ее срок.
Она просто занималась домом, Мирандой...
Завтра должны были прийти женщины из деревни. И мужчины тоже. Ров так и не был восстановлен. А надо. И ремонт надо довести до конца. Стены подмазать... знают ли
Бетон?
Нет, кто бы спорил, раньше строили лучше. Но на куриных яйцах раствор мешать... Дорого, долго, неудобно... не хочу!
Лиля вздохнула.
И отправилась на кухню. Ей повезло. С одной стороны – ужинать с графиней учителям и посланным было не по чину. С другой – все ж не слуги. Поэтому подносы с едой им относили в комнаты. И Лиля не пожалела ‘приправ’ для Ширви Линдта. Во все подсыпала – кто его знает, сколько и чего он съест?
Ужин – на этот раз они ужинали вдвоем с Мирандой, а всем остальным накрыли отдельно, тоже удался. Мелкая искренне пыталась подражать Лиле, женщина поправляла ее, шутила, смеялась... сложно ли приручить ребенка?
Сложно.
Но Лиля уверенно шла к этому моменту. Беду была в том, что Мирандой никто не занимался по-настоящему.
Отец просто не умел ладить с девочками. С кузенами у нее тоже отношения не сложились. Кормилица, конечно, ее любит, но любить и курица умеет. А вот чтобы было интересно...
А с Лилей было интересно.
Рассказы Киплинга закончились – и женщина пересказывала теперь про Маугли. Мири слушала, как зачарованная.
– А откуда ты столько знаешь?
– а я много училась.
– А я буду столько знать?
– а мы завтра сходим на уроки – и посмотрим, чему тебя учат.
– они про такое не рассказывают...
– а я – буду. Но и учиться тоже надо.
Судя по мордашке Миранды – она бы предпочла замену учебы интересными рассказами.
И Лиля собиралась их рассказывать. Вот ведь готовая помощница. Только расскажи ей про медицину. Ничего, мы еще вырастим из виконтессы – медика.
Лишь бы ей никто не помешал!
Женщина поиграла с ребенком в ‘ладушки’ и ‘камень, ножницы, бумага’ – и сдала с рук на руки няне, утомленную и довольную.
– Найди ей что попроще, – приказала Лиля. – у нас завтра генеральная уборка, вот, чтобы ребенок портил дешевые платья.
Кальма надулась.
– Миранда – дочь графа! У нее всякой дешевой пакости нету!
Лиля закатила глаза. Это что – опять?!
– Любезнейшая, ты у меня за ворота вылетишь с волчьим билетом. Или на конюшне выпорю – что тебе больше нравится. Ты что – решила, что можешь мне дерзить? Жить надоело?
Служанка резко побледнела. Этому способствовали и вирмане, которые тихонько так лязгнув железом, появились рядом с графиней.
– п-простите, ваше сиятельство....
– Альдонай простит. Еще раз рот откроешь не по делу – и вякать на дороге будешь. Поняла?
Кальма закивала.
Лиля
Перебьется.
Лиля не была злой. Но делить ребенка ни с кем не собиралась. И как инструмент влияния на графа, и как будущую помощницу, и...
Этот ребенок может действительно стать ей родным. Дети – они ведь не держат камня за пазухой. А Лиля так устала от одиночества...
Женщина практически вползла в спальню и позвала горничную. Помочь раздеться. Да, тяжело. И здесь еще есть няньки, слуги... как же справляются родители в ее мире? Которым еще и работать надо? За сегодня она точно килограмм живого веса потеряла.
Дети...
Убийца был уже в комнате.
Он знал, что графиню всюду сопровождают вирмане. Кроме ее спальни. А там стоят на карауле у дверей. Ну и отлично. Спрятаться в шкафу. Благо, там можно было что угодно спрятать.
Дождаться, пока толстуха заснет – и прирезать ее. Один правильный удар – она и вскрикнуть не успеет. Не то, что сопротивляться. Да что она может ему противопоставить?
И уйти через открытое окно. Он – сможет. Здесь высоко, но можно простыню спустить...
А толстуха все не засыпала. Ходила по комнате, шуршала пергаментом...
Он весьма удивился бы, узнав, что дичь – весьма опасна. Лиля помнила уроки своего детства. А лишний вес... кто сказал, что он не может стать оружием?
Лиля чувствовала себя дико утомленной. Но спать не хотелось. Такое состояние.... Вроде бы тело ломит, а голова идеально ясная. И можно многое сделать. Поэтому она плюнула – и взялась за перо и пергамент. Фармакология. Самое нелюбимое когда-то. И надо его перенести первым, чтобы точно не забыть.
Итак, холинолитики, холиноблокаторы, группы препаратов – не надо, а вот кое-что другое... воздействие...
– циллин, -мицин, -циклин... антибиотики...
Примерно на втором метре пергамента ей надоело писать – и она улеглась в кровать. Погасила свечу в массивном подсвечнике. Заложила руки за голову – и задумалась.
А через пять минут и уснула.
Убийца выждал еще час – для надежности. И выскользнул из шкафа.
Лиля спала неспокойно. Металась, что-то говорила... мозг не справлялся с обилием впечатлений – и сбрасывал напряжение, как мог.
Но вроде бы все. Расслабилась, дышит ровно и глубоко... теперь главное – двигаться тихо, очень тихо. Она даже не поймет, что умирает.
Скрипнула дверца шкафа.
По комнате пополз неприятный запах.
Лиля шевельнулась. Убийца замер.