Гончая. Тень короля
Шрифт:
Лорд, поколебавшись, шагнул с дорожки в густые заросли, темнеющие по обеим ее сторонам. И, как вор, поминутно оглядываясь, тенью скользнул к освещенному окошку. Приподнялся на цыпочках, ухватился руками за подоконник и вытянул шею. «Интересно, чем же у нас занят преподобный О’Фланнаган?.. – подумал он. – Вот бы чем-нибудь неподобающим (прости меня, Господи!). Тогда бы дело быстро сдвинулось с мертвой точки».
Но ничего подобного богохульнику, увы, не обломилось. И представшее глазам любопытной ищейки зрелище оказалось как нельзя более ожидаемым: святой отец, стоя на коленях у скромного алтаря, зажигал одинокую свечу. «Молиться собирается, – понял Ивар. – Подожду. И без того не ради спасения души явился…
Из-за приоткрытой створки окошка донесся глубокий баритон преподобного Мэлдуина:
Боже, Которого вечное милосердие и прощение! Смиренно молю Тебя о душе раба Твоего Риана, Которого призвал Ты от мира сего. Да не предашь ее во власть врага и не забудешь ее вовеки. Повелишь святым Твоим ангелам Принять ее и ввести в райскую обитель, Чтобы, веровавшая в Тебя и на Тебя уповавшая, Не подверглась она мучениям адовым, Но получила вечное блаженство. Через Христа, Господа нашего… Аминь! [25]25
Заупокойная католическая молитва.
Лорд Мак-Лайон медленно моргнул и повернул голову в сторону окна. «Заупокойная по Риану? Риану О’Фланнагану?! Вот это новости!.. Я, значит, как дурачок, голову ломаю – где О’Фланнаганы вождя потеряли, а он, оказывается, помереть изволил? Милое дело… Но возникает закономерный вопрос: раз преподобный знает, что отец мертв, значит, и остальные родичи в курсе, так? Отчего же они до сих пор никому ни гугу?..» Ивар задумчиво постукивал кончиками пальцев по колену. То, что Риан О’Фланнаган наконец нашелся, – это радовало. Но то, что нашелся он в виде покойника, кончину которого родня не пойми зачем тщательно скрывает от соседей… Гончая Кеннета Мак-Альпина нахмурила брови и привалилась плечом к стене церкви. «Итак, что мы имеем? – напряженно думал Ивар. – Вождь погиб – это раз. В клане О’Фланнаганов – по крайней мере, самые близкие родственники! – об этом знают. Это два. И никому не признаются – это три… Не сами же они его пришибли? Хотя, даже если и так, кто об этом узнает?.. Хм… Подозрительно, очень подозрительно. Что в мертвом вожде такого ужасного, что его предпочли «потерять», нежели спокойно похоронить?.. Разве что… Разве что…» Лорд Мак-Лайон знакомо сощурился и замер, как самая настоящая гончая в стойке.
– Кажется, этому есть только одно объяснение! – пробормотал он, круто разворачиваясь и продираясь сквозь кусты к крылечку. – Объяснение дикое, но других я не вижу… Осталось только добыть ему подтверждение. И, чтоб я сдох, я его добуду!.. Гхм. Доброго вечера вам, преподобный. Я не помешал? Можно войти?
– Входите, сын мой, – прозвучало от алтаря. Священник поднялся на ноги и обернулся к гостю. – Двери этой церкви открыты для всех… Что вы хотели?
– Исповедаться, отче, – опустив глаза долу, признался Ивар, топчась у порога и по мере сил изображая крайнее смущение. – Поздновато я до вас добрался, но ребята говорили, вы посочувствуете?
– Разумеется, сын мой, – с усталой улыбкой кивнул тот. – Проходите…
Лорд Мак-Лайон с почтением поклонился и,
Он ткнулся коленями в полотняный коврик, оперся локтями на гладкую теплую полочку скамьи, покосился снизу вверх на профиль отца Мэлдуина и начал:
– Confiteor Deo omnipotent, beatae Mariae semper Virgini… [26] – «Только бы чего не напутать, ведь правда со свадьбы не был на исповеди…» – …omnibus Sanctis, et vobis… – «Что ж там дальше-то?.. Как бы он не заснул, пока я тут мычать буду» – …mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa… – Лорд собрался, вспомнил наконец святой текст и, речитативом выпалив в темноту церкви строки исповеди, с облегчением закончил: – …orare pro me ad Dominum Deum nostrum. Amen!..
26
Первые строчки латинской исповеди: «Каюсь перед Богом Всемогущим, блаженной Марией вечной Девственницей…», далее строки той же исповеди.
– Amen!.. – отозвался преподобный. – Слушаю тебя, сын мой.
– Грешен, святой отец, – с покаянным вздохом проговорил Ивар. – Постов не соблюдаю, к исповеди редко хожу, молитвы вечерней с детства не читал… За делами суетными о бессмертии души своей совсем позабыл!
– Печально такое слышать, – донеслось сверху, – однако же, коль искренне раскаяние твое, сей грех простится тебе… Продолжай!
– Имя Господне всуе упоминал, – снова принялся перечислять лорд, – в уныние впадаю недостойное, коли не в силах моих что-то изменить бывает… А также, по долгу службы, лгать вынужден людям, которые того не заслуживают.
– Этого никто не заслуживает, сын мой, – укоризненно ответил преподобный Мэлдуин.
Ивар задумчиво покачал головой:
– Даже во имя истины?..
– Не знаю, что ты хочешь этим сказать, – помолчав, проговорил священник. – Однако ложь – даже ложь во спасение – неспособна спасти!
– Наверное, так и есть, преподобный, – снова вздохнул «кающийся». – Но что же делать, коли иная правда способна только навредить ни в чем не повинным людям?.. Я понимаю, вы служитель Господа, вам такое неведомо…
Он сделал паузу, прислушиваясь к тишине. Молчит. Ну ладно…
– К примеру, – издалека начала королевская ищейка, – ежели кто-то злодейство свершил страшное, а мне известно, что не успокоится он на этом, дальше пойдет в грехе своем богопротивном? А коли открою я правду эту, так он на дно заляжет, переждет, да и снова за старое возьмется?.. И вовсе безнаказанным останется.
– Бог все видит, сын мой, – помолчав, отозвался Мэлдуин О’Фланнаган. – И злодею сему воздастся за грехи его. Не в нашем праве мнить себя мечом карающим.
– Даже если будут гибнуть люди? – тихо поинтересовался провокатор. И, пользуясь замешательством святого отца, добавил: – Что же, вам виднее, отче… Выходит, как бы там ни было, а лгать – неважно, во имя чего – грешно?
– Истинно так. – В мягком баритоне, однако, промелькнула нотка неуверенности. И чуткое ухо гончей Кеннета Мак-Альпина тут же ее уловило. «Пора, – решил лорд. – Он заколебался. Момент бы не упустить!»
– А если известно мне, преподобный, что глава почтенного рода запятнал имя свое страшным грехом и душу свою погубил? Если знаю я, что род этот почтенный во лжи погряз?.. Должен ли я сей же час истину ту неприглядную открыть?