Гончая
Шрифт:
Я почти сдалась.
– Расскажешь, что означает буква «А» в твоем имени?
– Нет, – Охотник рассмеялся. – Зато я сегодня дам тебе пять вместо трех обещанных попыток. Так что? По рукам?
Я пораженчески выдохнула:
– Но завтра утром никто не должен видеть, что мы приехали на работу вместе.
– Без проблем! Тем более нам все равно на рассвете в морг! – быстро согласился он и, обвив рукой мою талию, притянул к себе.
– Рик…
– Пожалуйста, Кошка, – он прижался своим лбом к моему, – пожалуйста. Я весь вечер об этом мечтал.
– А теперь десерт? – хрипловатым голосом шепнул Рик, отпустив мои губы минуту спустя.
– М-м-м… – с готовностью согласилась и просунула ладонь ему под майку… Какое же у него все-таки восхитительное тело!
– Я думал о шоколадных корзинках, которые ждут нас в холодильнике, – он лизнул краешек моего уха и обеими руками сжал ягодицы, приподнимая меня над полом, – но ход твоих мыслей мне нравится больше.
– Доставай свои корзинки!
– Уверена?
– Нет, – проворчала я и, вырвавшись, ушла из кухонной зоны в гостиную. Отчаянно негодуя из-за понимающего смешка, раздавшегося за спиной.
Окончание вечера прошло за просмотром какого-то кошмарного фильма по кабельному. В основе сюжета были мертвецы, каким-то образом вырвавшиеся из лимба – вот уж где ерунда! – и открывшие охоту на живых. Но самое смешное, что я, даже понимая всю бредовость ситуации, позорно боялась и, поджимая под себя босые ноги, то и дело пряталась за спину Охотника, чем страшно его веселила.
До спальни мы так и не добрались – ни до одной из двух. Заснули там же, где смотрели фильм, на диване, под негромкий стрекот телевизора. Хорошо еще, что Рик завел будильник, а то плакал бы наш рейд, это как пить дать, потому что спала я крепко и сладко. Как никогда в жизни хорошо.
Кстати, в рейд мы сходили бездарно, вернувшись c нулевым результатом. Я была расстроена и злилась на всех из-за того, что впервые в жизни не докричалась до призрака. А еще из-за того, что убедилась в верности своей теории относительно произошедшего с покойником, но всерьез мои слова в Участке не воспринял никто. Даже Рик, что было обиднее всего. Впрочем, как раз-таки он был единственным, кто глубоко задумался после того, как я закончила излагать свои мысли. Правда, всего лишь на минуту. А затем решительно тряхнул головой:
– Нет, ерунда. Быть этого не может!
Правильно, он же тоже из приютских. Уверена, что их страшилки от наших отличались не очень сильно. Они делились на две категории: в одних главной героиней была Гончая, которая ушла в лимб и не смогла вернуться, в других Гончая шла по следу похитителя тел. Обычно это был злобный шаман. Или целая семья колдунов, которые, мечтая о вечной жизни, захватывали чужие тела, как лиса из сказки про ледяной и лубяной домик.
– Именно поэтому мы и не можем докричаться до призрака, – настаивала я на своей версии. – Душа, обитавшая раньше в теле покойного, все еще здесь, только в новой оболочке.
– Полнейшая чушь! – вынес вердикт Харди.
– Никогда не слышал ни о чем
– Этого просто не может быть, – с нотками сожаления в голосе произнес Рик, но взгляд у него при этом сделался отрешенным. – Давайте копать в другую сторону. Например, попытаемся опознать погибшего, найти его родственников...
Три дня я потратила на то, чтобы доказать ему и всем остальным, что в основе сказочных сюжетов не всегда лежит вымысел, а на четвертый в горах сошел мощнейший сель, и мы на время забыли о расследовании.
Сообщение о трагедии пришло ночью. Кто мне скажет, почему самое страшное случается именно в это время суток? Не потому ли, что во время сна человек превращается, наверное, в самое беспомощное существо во вселенной?
Сель образовался в результате прорыва ледникового озера Нуур, и лавина, состоящая из воды, гальки, грязи и огромных валунов, хлынула из ущелья в долину, снося все на своем пути. Селевым потоком были смыты семь километров дороги, соединяющей Перевал с северной частью нашего сектора, поэтому можно было забыть о том, чтобы добраться до места трагедии на машине.
– У нас на такие случаи вертолет есть, – сообщил Рик. Именно он разбудил меня в три часа утра, прислав сообщение и предупредив, чтобы я собиралась. – Начальство, конечно, беснуется, когда мы им пользуемся, – больно дорого, но сейчас другого выхода нет.
Я грела руки о бумажный стаканчик кофе и растерянно кивала, боясь спросить о масштабах трагедии. Вместо меня это сделала появившаяся на взлетной площадке Лив.
– Жертв много? – крикнула она, выбегая из-за угла гаража – сложно назвать ангаром тот сарайчик, в котором жил наш служебный вертолет, – и придерживая одной рукой круглый, словно большой надувной мяч, живот.
Услышав голос жены, Бран подпрыгнул как ужаленный и грозно сощурился.
– Даже не думай! – прорычал он, и мне показалось, что под верхней губой показались хищные клыки. Впрочем, от недосыпа и с перепугу мне что угодно могло показаться. – Ты не летишь с нами.
– Иви не справится одна, – мягко возразила она. – Если жертв действительно много…
– На счастье, нет, – перебил Рик и махнул, чтобы я садилась в вертолет. – В любом случае, Лив, сейчас из тебя была бы плохая помощница.
– Из-за пуза? – нахмурилась она. – Мужики, вы такие идиоты, неужели не понимаете, что это самый лучший якорь, который только можно придумать?
– Лив, не упрямься, – попросил Бран. – Хочешь помочь – ладно. Иди в диспетчерскую, будешь держать связь с другими поисковыми группами. Но про рейд лучше сразу забудь.
Она еще немного поспорила, но в конце концов была вынуждена согласиться. Поцеловала мужа на прощание и ушла, а мы заняли свои места, подождали, пока Бран, бормоча под нос ругательства относительно беспечной безмозглости некоторых беременных индивидов, займет место пилота, и вылетели к месту трагедии.