Good Again
Шрифт:
11. Каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства.
12. Мужчины и женщины, достигшие совершеннолетия, имеют право без всяких ограничений по признаку расы, национальности или религии вступать в брак и основывать свою семью. Они пользуются одинаковыми правами в отношении вступления в брак, во время состояния в браке и во время его расторжения.
13. Семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства.
14. Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так
15. Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов.
16. Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.
17. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций. Никто не может быть принуждаем вступать в какую-либо ассоциацию.
18. Каждый имеет право на свободное выражение своих мыслей, распространение и получение информации.
19. Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной, избирать и быть избранным.
20. Каждый человек, как член общества, имеет право на социальное обеспечение и на доступ к возможностям для свободного развития его навыков.
21. Каждый человек имеет право на справедливые и благоприятные условия труда в безопасной среде и вступление в трудовые союзы.
22. Каждый человек имеет право на достаточный жизненный уровень и медицинскую помощь в случае болезни.
23. Каждый человек имеет право на доступное, бесплатное образование.
24. Никакая власть, избранная или назначенная, не имеет права предпринимать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в декларации.
Даже не будучи историком, я понимала насколько огромны подобные уступки. Если именно к этому привели наши с Питом жертвы и потери, то, возможно, сожалеть о них — все равно что совершать предательство. На миг я испытала непривычное чувство гордости за то, что была Сойкой-пересмешницей. Но это была лишь краткая вспышка, ведь на поверку в итоге я оказалась всего лишь эгоисткой. Взглянув на Пита, на его покрытые шрамами ладони, искусственную ногу, вспомнив об имени Прим, начертанном в основании монумента, мне пришлось бороться с первобытным желанием плюнуть на эту доску. Меня саму это желание повергло в шок. И я похоронила этот порыв в глубине сознания, с пометкой вновь вернуться к нему и обдумать, а также обсудить его с Доктором Аврелием на нашем следующем сеансе.
Держа в руках толстую папку с огромным множеством бумаг, Пит продолжал увлеченно обсуждать с секретарем и мэром то, какие еще разрешения нам впредь необходимы. К счастью для нас, в городе нашлось подходящее здание, и нам не нужно было возводить пекарню на пустом месте. Мисс Бинчен развернула карту города и показала, где находится здание и участок под ним — не так уж далеко от рынка. Она обещала к завтрашнему дню утрясти вопросы собственности и, если мы будем всем довольны,
Мэр вновь улыбнулся и пожал нам на прощание руки.
— Прошу, не стесняйтесь мне звонить, если вам что-нибудь понадобится, — он замолчал из-за наплыва чувств. — У меня маленький сын, у которого в этом году могла быть первая Жатва. Вы помогли его спасти, и я думаю, не будет преувеличением сказать, что этот Дистрикт, да и вся это страна перед вами в большом долгу, и мы обязаны устроить ваше будущее! — такое заявление нас с Питом просто ошеломило. Мэр Гринфилд, справившись с собой, снова протянул нам руку, уже не так порывисто. — Когда откроется ваша пекарня, окажите мне честь стать первым покупателем.
Пит улыбнулся и потряс ему руку, кивнув в знак согласия.
— Не сомневайтесь. Я буду рад видеть там и вашего сына. Как его зовут?
— Уэсли. Так назвала его мать, — глаза мэра подернулись дымкой, прежде чем он вновь совладал с собой.
— Передайте Уэсли от нас большой привет и наилучшие пожелания, — сказала я, чувствуя свое родство с этим незнакомым мне осиротевшим мальчиком.
Мэра Гринфилда мои слова вроде как подбодрили.
— Ему будет очень приятно это услышать. Он ваш большой поклонник, — и он опять надел на себя маску профессиональной отстраненности. — Тогда до встречи. Приятно вам провести остаток дня. У нас тут неподалеку есть место, где подают прекрасные холодные напитки. Очень вам рекомендую.
— Непременно там побываем, — любезно ответил Пит.
Когда мы выходили, мне стало стыдно за то, что я до этого так злилась. Мне было странно сознавать, что, хоть сама я и считала себя всего лишь съехавшей с катушек девчонкой, в глазах большинства людей мы оба все еще были героями. И сердце кровью обливалось при мысли о сыне мэра — ведь я сама слишком хорошо знала, что это такое — жить без материнской заботы и ласки, каким потерянным при этом себя чувствует ребенок. Взглянув на Пита, я осознала, что эта боль нам с ним обоим хорошо знакома.
— Так странно, когда люди пытаются нас благодарить, — произнесла я тихо, встретившись с ним глазами. — А я-то всегда думала, что меня все ненавидят за то, что я убила Койн.
— Люди ее не очень-то любили. К тебе же в Дистрикте все питают особую симпатию, — ответил он.
— Вообще-то к нам обоим, я полагаю, — сказала я.
Он лишь кивнул, думая о чем-то своем.
— Я хочу сейчас кое-куда сходить, — он сжал мою руку.
Я сразу поняла, куда он намерен пойти, и внутренне собралась.
— Конечно, куда захочешь.
Мы повернули к тому месту, где прежде стояла пекарня Мелларков, дом, в котором жил Пит до того, как Игры перевернули для нас с ног на голову само понятие «дом». Теперь дорога была совершенно не похожа на грязную и засыпанную угольной пылью улицу времен моего детства. Он тоже это заметил? Пока мы шли, я прильнула к нему и прислонила к нему голову. В нем всегда было столько оптимизма, столько доброты. Но в этот миг я была готова вновь вынести любые муки, лишь бы пройти этот путь вместо него, облегчить его ношу, хотя и знала — эту дорогу он может осилить только сам. Я же могу только оставаться рядом и попытаться подставить ему плечо.