Google для разбитых сердец
Шрифт:
Кристи достает блеск для губ карамельного цвета. Через минуту ее губы выглядят так, словно их покрыли сахарной глазурью. Она довольно смотрится в зеркало.
– Значит, ты считаешь, раздумывать не о чем? – уточняю я.
– Конечно не о чем! Хватайся за него обеими руками! – заявляет Кристи. В словах ее не слышится ни малейшей иронии.
На мне облегающее трикотажное платье, черное, с глубоким вырезом. Платье новое, Роб его не видел. Я пытаюсь застегнуть на шее цепочку с бриллиантовым кулоном, когда с улицы доносится гудение такси. От неожиданности едва не подпрыгиваю на месте. Спокойно, говорю я себе, спокойно. Это всего лишь свидание. Проверяю, не запачканы ли зубы помадой. Вечер прохладный, и я надеваю куртку. Из-под нее торчит подол платья, что, мягко говоря, выглядит не слишком элегантно. Робу это явно не понравится. Я сбрасываю куртку, спускаюсь по лестнице, осторожно переступая на высоких каблуках, и проскальзываю на заднее сиденье ожидающего у подъезда «мерседеса». Новые трусики, пожалуй, маловаты. Спрашиваю у водителя, куда мы едем, но он лишь качает головой.
– Не могу вам сказать, мэм. Человек, который сделал заказ, сказал, что это сюрприз.
В зеркале заднего вида я вижу, что он улыбается. На ветровом стекле болтается крошечная пластиковая елочка, распространяющая синтетический запах освежителя воздуха. В темном потоке машин мы двигаемся по направлению к Вест-энду.
– Сегодня ваш день рождения, мэм? – спрашивает водитель и снова улыбается, показывая зубы, похожие на обгорелые головешки.
– Нет.
– Ваш друг хочет произвести на вас впечатление, – смеется водитель.
Я пытаюсь представить Роба, который ждет меня где-то, предвкушая мое удивление и восторг, но мое воображение дает сбой. Хотя производить впечатление – излюбленное занятие Роба. Он не сомневается в своем таланте делать это всегда и при любых обстоятельствах. В голове у меня проносится дикая мысль. Что, если попросить таксиста повернуть на север, к дому Макса? То, что он до сих пор не ответил на мои звонки и сообщения, очень странно. Обычно он отвечает без промедления, он ведь жутко любопытный. К тому же я пока ничем его не обидела, и он не имеет ни малейшего права на подобную грубость.
Думай лучше о Робе, приказываю я себе. Тебе предстоит вечер с мужчиной, которого ты любила… то есть, возможно, любишь по-прежнему. Расслабься и получай удовольствие.
Машина останавливается
– Не надо, мэм, – говорит шофер. – Все уже оплачено.
– Вот и хорошо, – бормочу я.
– Желаю приятного вечера, – улыбается шофер.
Я выхожу из машины на тротуар. Кто-то распахивает передо мной двери ресторана. Миную вестибюль, выдержанный в индустриальном стиле, и оказываюсь в сумрачном, как пещера, зале, заставленном столиками. В воздухе звенят голоса и смех. По замыслу дизайнера, основным элементом здесь являются трубы, которые, словно змеи, свернулись на стенах и потолке. До смешного смазливый гардеробщик скалит в улыбке белоснежные зубы. Блестящая стальная дорожка, по которой я иду, сворачивает направо и превращается в балкон, который тянется вдоль всей стены. За стойкой бара, тоже стальной и тоже блестящей, скучает какой-то прилизанный парень в белом льняном костюме. А вот и Роб за одним из столиков. Увидев меня, он ставит стакан и поднимается мне навстречу. Мы целуемся, я замечаю, что наши глаза находятся на одном уровне, и испытываю приступ неловкости. Надо было надеть каблуки пониже. Роб, как и всегда, выглядит умопомрачительно. Светло-серый костюм сидит на нем безупречно. Он так хорош, что больно смотреть. Он улыбается и по-мальчишески смотрит чуть исподлобья. Получается чертовски обаятельно.
– Как ты сегодня красива, – говорит он, отодвигая для меня стул. – Две водки с мартини, – бросает он подоспевшему официанту, не отрывая от меня глаз.
– Вообще-то я предпочла бы белое вино! – восклицаю я.
Официант возвращается.
– Ты не возражаешь, если я выпью сухого белого вина? – поворачиваюсь я к Робу.
– Возражаю. Белое вино – это слишком заурядно, а сегодняшний вечер должен быть особенным.
Он берет меня за руку и принимается поглаживать мои пальцы.
– А почему ты не надела кольцо? – спрашивает он.
Я отдергиваю руку. Роб опять торопит события.
– Не захотела, – бросаю я и, заметив обиду в его глазах, добавляю: – Я еще не созрела, чтобы его носить… но скоро…
– Вив, ты моя, и я хочу, чтобы весь мир об этом знал, – с пафосом заявляет Роб, вновь завладевает моей рукой и начинает ее наглаживать так усиленно, словно рассчитывает вызвать этим действием джина.
Я улыбаюсь. Нет, я больше ему не принадлежу, и эта мысль так меня расстраивает, что я гоню ее прочь. Ничего, пройдет время, и я снова полюблю его так же сильно, как любила прежде. Снова стану ему доверять.
Я смотрю вниз, в обеденный зал. Официанты в белых куртках проворно снуют между столиками, забегая в открытую кухню. В центре возвышается нечто вроде подиума, с которого метрдотель надзирает за происходящим.
– Крутое местечко, – замечаю я. – Никогда здесь не была.
– Это закрытый клуб, – сообщает Роб.
– И каков же членский взнос?
– Восемь штук в год.
– Вау! И давно ты сюда вступил?
– Пару месяцев назад.
Официант приносит выпивку в тяжелых высоких стаканах. Ставит на стол тарелки с солеными миндальными орешками и печеньем в виде полумесяцев.
– За нас! – говорит Роб, поднимая стакан.
Я делаю глоток обжигающе-ледяной жидкости. Запах чистого алкоголя ударяет в нос. В следующее мгновение у меня перехватывает горло. Я торопливо набиваю рот печеньем, но выясняется, что оно посыпано острым перцем чили. Хватаю стакан с мартини, отпиваю из него и наконец, со слезами на глазах, проглатываю кошмарную смесь. Виновато улыбаюсь Робу. Он хохочет.
– Непривычный вкус, правда?
– На самом деле мне даже понравилось, – говорю я и, чтобы доказать это, делаю еще глоток. У меня довольно изощренные гастрономические пристрастия, как-то раз я даже ела устрицы. С содроганием я проглатываю спиртное.
Роб смотрит на меня с простодушным любопытством и подвигает мне тарелку с печеньем.
– Хочешь еще?
– Нет, спасибо. – Я качаю головой, глядя на посыпанные красным перцем полумесяцы.
– Вив, с тобой не соскучишься!
Роб берет мой стакан и, не отрывая от меня глаз, выпивает его до дна. Свободной рукой он делает знак официанту. Я смотрю, как при каждом глотке напрягается гладкая кожа у него на шее. Роб вытирает губы и делает новый заказ:
– Принесите даме бокал сансера.
– И стакан воды без газа, – добавляю я.
Официант кивает и несколько шагов почтительно пятится задом, прежде чем позволить себе повернуться. Роб влюбленно смотрит на меня и задумчиво качает головой.
– Что? – спрашиваю я.
Он подносит мою руку к губам, поворачивает ее ладонью вверх и нюхает мое запястье.
– Твой аромат сводит меня с ума, – воркует Роб.
Меня почему-то начинает разбирать смех. Надо держать себя в руках. Роб вертит в пальцах мой бриллиантовый кулон.
– Тебе очень идет эта вещица, – замечает он.
– Спасибо. Мне подарил ее старый друг, – шутливо говорю я.
– О, должно быть, это очень хороший друг, – улыбается Роб.
Я чувствую, что попала в западню. Он обложил меня со всех сторон.
Официант приносит вино и, после того как я его выпиваю, с почетом сопровождает нас вниз и передает на попечение метрдотеля. Тот скользит по мне взглядом и улыбается Робу, как старому знакомому.
– Добрый вечер, мистер Уотерс. Ваш любимый столик ждет вас.
– Спасибо, Патрик.
Роб сует в руку метрдотеля сложенную банкноту. Вслед за мелко семенящим официантом мы лавируем между столиками и наконец оказываемся в уютном закутке, расположенном в дальнем конце зала. Роб опускается на диван, обитый искусственно состаренной кожей, и приказывает официанту принести еще вина и закуски. Я озираюсь по сторонам, чувствуя приступ легкого раздражения. Понятное дело, Роб хочет произвести на меня впечатление. Но с каких это пор у него появился в этом навороченном клубе любимый столик?
– Это самый удобный столик, – говорит он, закрывая меню.
– Поэтому ты и считаешь его своим, – улыбаюсь я.
– Я же сказал, я член клуба. Платить такие деньги и не иметь своего столика было бы странно.
– Значит, ты здесь завсегдатай. А я-то думала, ты поведешь меня в какое-то особое место, – смеюсь я.
Роб недовольно хмурится.
– Черт возьми, Вив, какое тебе еще нужно особое место? Ты что, бывала в клубах вроде этого?
Капля его слюны попадает мне на щеку. Я утираюсь полотняной салфеткой. Когда я поднимаю глаза, Роб спокоен и невозмутим по-прежнему. Его рука скользит под стол и сжимает мое колено, словно он хочет погреть ладонь.
– Вивьен, я мечтаю провести свою жизнь лишь с тобой одной… – заводит старую песню Роб. – Прошу тебя, стань моей женой…
– Гляди-ка, у тебя получились стихи, – глупо замечаю я.
Рука Роба соскальзывает с моего колена.
Он обводит глазами ресторан, и его лицо начинает слегка подрагивать.
– Прости, Вив. Наверное, ты думаешь, я пускаю тебе пыль в глаза. Но я правда пытался сделать тебе приятное. Вижу, мне это не удалось.
– Почему? – торопливо возражаю я. – Очень даже удалось. Мне здесь нравится. Просто я немного скучаю по тебе… каким ты был прежде. До тех пор, пока не преуспел в бизнесе… и во всем прочем.
– Разве быть успешным человеком плохо? По-моему, это очень приятно.
– Не сомневаюсь, – киваю я, глядя на свои руки. – Но мне немного жаль тех дней, когда мы заказывали пиво и пасту в дешевых забегаловках.
– Я ни капельки не изменился.
– Карпаччо из осьминога с можжевельником… мэм?
Официант ставит на стол тарелку, больше похожую на произведение искусства.
– Сэр?
Роб складывает салфетку, берет нож и вилку, ловко поддевает кусочек, отправляет его в рот и начинает тщательно пережевывать.
– Восхитительно, – выносит он вердикт и отпивает глоток вина. – Мускаде прекрасно сочетается с морепродуктами.
Я тоскливо смотрю на тарелку, аппетит у меня пропал полностью.Наша трапеза тянется томительно долго. Каждое новое блюдо превращается для меня в настоящее испытание. Роб, как назло, заказывает какие-то экзотические диковины, которые неаппетитно выглядят или же имеют отвратный вкус. Или то и другое сразу. К десерту, основой которого являются сырые яичные желтки, мой желудок начинает протестовать. Но вот наконец приносят счет, и мы выходим в вестибюль.
Роб сегодня из кожи вон лез, стараясь поразить меня своими понтами. Я тоже из кожи вон лезла, стараясь убедить себя, что прекрасно провожу время. В этом и была наша ошибка. Если бы мы оба позволили себе расслабиться, скорее вошли бы в привычную колею.
Еще одна проблема состоит в том, что я все время думаю о Максе. Достаю телефон, чтобы проверить, не пришла ли от него эсэмэска. По-прежнему нет. Я переживаю из-за него, и это странное чувство. Прежде я всегда чувствовала, что имею над Максом власть. А теперь, подобно всем тем девицам, что за ним бегают, умираю от желания услышать его голос в телефонной трубке. Как-то раз одна из них позвонила, когда я была у Макса в гостях, и он попросил меня снять трубку. Несчастная заявила, что утопится, если не поговорит с Максом.
«Пусть топится, если хочет», – хмыкнул он, когда я передала ему угрозу, и добавил, увидев мое возмущенное лицо: «Дерьмо, как известно, не тонет». Тогда я проговорила с истерически рыдающей девицей добрых полчаса, убеждая ее, что Макс сам полное дерьмо. А сейчас оказалась на ее месте.
Мы с Робом усаживаемся на заднее сиденье такси, и тут выясняется, что в запасе у него есть еще один сюрприз. Я понятия не имею, куда мы едем, и тупо смотрю на пролетающую мимо Трафальгар-сквер. Выбираясь за пределы Центрального Лондона, я всегда предвкушаю нечто необычное, но сейчас голова моя слишком затуманена винными парами. Роб вальяжно раскинулся на сиденье, огни встречных машин выхватывают из темноты его точеный профиль. Время от времени он поглаживает мое бедро.
– Тебе понравилось в ресторане, дорогая? – спрашивает он.
– Да, все было очень изысканно, – улыбаюсь я.
– А ты не хочешь сказать «спасибо»?
Я резко поворачиваюсь, надеясь, что он шутит.
– Что?
– Я говорю, ты не хочешь сказать «спасибо» за ужин, который я только что оплатил?
Щеки мои заливает краска.
– Разве я не поблагодарила тебя в ресторане?
– И не подумала.
– Спасибо за прекрасный ужин, Роб, – лепечу я.
– Хорошая девочка, – мурлычет он.
Снова отворачиваюсь к окну. Рука Роба, пригревшаяся на моем бедре, теперь кажется мне тарантулом. Такси сворачивает налево и летит по Пикадилли. Я откидываюсь на спинку сиденья, Роб смотрит в вырез моего платья, на мелко подрагивающий бриллиантовый кулон, потом встречает мой взгляд и улыбается. Я тоже улыбаюсь, оправляя платье. Не знаю, что со мной творится, но мне ужасно хочется выскочить из машины и убежать прочь. А ведь рядом – человек, о котором я мечтала, по которому пролила океаны слез. Он действует в точности так, как мне представлялось в самых сладких грезах, а я при этом изнемогаю… от раздражения и досады. Такси останавливается. Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, куда мы приехали. Роб берет меня за руку, и мы входим во внутренний двор. Там есть киоск, в котором он покупает шампанское. Перед главным подъездом галереи собралась целая толпа, к которой мы присоединяемся. Я замечаю рекламные плакаты выставки.
– Это ведь Королевская Академия живописи, да, Роб? Зачем мы сюда приехали?
– Сегодня открывается летняя выставка. Я решил купить тебе в подарок картину. Только ты сама должна ее выбрать.
– Это совершенно ни к чему. И я не хочу туда идти.
– Конечно, в вечер открытия на выставке всегда толкотня. Зато можно увидеть знаменитостей… Что ты сказала?
– Меня, кажется, слегка тошнит. Давай лучше
– Не дури, Вив. Мы, конечно, пройдемся, только по галерее. Я знаю, ты любишь живопись. Нарочно устроил тебе сюрприз, а ты ломаешься. Кончай!
Он шутливо шлепает меня по заду.
– Наверное, я съела что-то не то. По-моему, у меня поднимается температура.
– Все это мнительность. Идем, идем. Тебя ждет настоящее пиршество для глаз.
Роб хватает меня за руку и тащит в первый зал.
– Почти все художники, работы которых здесь выставлены, пришли на открытие, – сообщает он. – Интересно бы посмотреть, кто создал вот этот шедевр.
Мы стоим перед гигантским яйцом из синего стекла.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках Макса. Может, это и есть сюрприз, о котором он говорил в своей эсэмэске. Наверное, он тоже собирался привести меня сюда. Хотел, чтобы я была рядом в вечер открытия выставки. А я даже не дала себе труда ответить. Черт! И почему только я такая идиотка! Не сумела понять, как это для него важно. А потом еще имею наглость сердиться, что он не отвечает на мои звонки. Сердце мое колотится. Ни в коем случае нельзя сталкиваться с Максом сейчас, когда рядом со мной Роб.
Я снова окидываю зал взглядом. За исключением двух полотен на стенах, здесь выставлены скульптуры. Если мы все время проторчим здесь, шансы избежать встречи с Максом существенно повышаются.
– Господи, до чего я обожаю скульптуру! – с фальшивым воодушевлением восклицаю я и хватаю Роба за руку, не давая ему двигаться дальше. Мы останавливаемся около какой-то фигуры из ржавого железа. Фигура состоит из одних острых углов, кажется, она вот-вот рухнет, превратившись в груду металлолома.
– Очень глубоко, – восторженно шепчу я. – По-моему, здесь отражено современное состояние человечества.
– Уж слишком это состояние неприглядное, – бурчит Роб. – Ты бы хотела поставить это страшилище в своей гостиной?
– Не знаю, – вздыхаю я, тревожно озираясь. – По-моему, это прекрасно.
– Ты серьезно? – Роб недоверчиво смотрит на меня. – Честно говоря, я предпочел бы какую-нибудь эффектную картину. Пойдем посмотрим, что в других залах.
Роб делает широкий жест рукой, в которой он держит пластиковый стакан с шампанским. Сквозь арочный проем видно, что в соседнем зале полно народу. Я обмахиваюсь буклетом выставки, как веером.
– Погоди. У меня кружится голова. – Я плюхаюсь на скамью. – Наверное, слишком много выпила.
Роб недовольно хмурится.
– В чем дело, дорогая? Не так уж много ты пила.
– Мне нужно выйти на свежий воздух, – заявляю я.
Роб скользит глазами по залу и замечает еще один арочный проем.
– Давай пройдем через тот зал, там не так много народу, – говорит он, хватает меня за руку и заставляет встать.
Мы оказываемся в другом зале. Кучка ценителей прекрасного толпится перед огромным полотном, висящим на стене. Я вяло перебираю ногами, Роб подталкивает меня в спину. У самого выхода я бросаю взгляд на толпу. Какой-то тип в твидовом костюме делает шаг в сторону, и мое сердце судорожно сжимается. В толпе стоит Макс или, по крайней мере, кто-то чертовски на него похожий! Высокий парень в черной рубашке и джинсах, темные вьющиеся волосы зачесаны назад. Твидовый костюм продолжает маневрировать, закрывая мне обзор. Стою ни жива ни мертва.
– Знаешь, мне кажется, мы вряд ли найдем здесь что-нибудь подходящее, – говорю я. – Все это не наш стиль.
Роб берет меня за руку и привлекает к себе.
– Да ведь мы еще ничего толком не видели!
– Роб, ты делаешь мне больно!
Роб выпускает мою руку и тут же обнимает за талию. Твидовый костюм отходит прочь, а Макс (теперь я точно вижу, что это он) поворачивается и глядит в нашу сторону. Так и не осознав, что он видел, он отворачивается и через секунду поворачивается вновь. Смотрю на него, умирая от желания провалиться. Удивление, боль, разочарование и ярость последовательно сменяются на его лице, пока он направляется к нам, расталкивая людей, снующих у него на пути. Останавливается передо мной, испепеляя меня взглядом, и я чувствую себя последней преступницей.
– Макс!
Я поднимаю руку, чтобы коснуться его лица, но так и не решаюсь это сделать. Рука Роба, обнимающая мою талию, напрягается.
– Вивьен, как это ты еще осмелилась признаться, что знаешь меня. Не боишься рассердить своего ненаглядного?
Макс скалится, как разъяренный волк.
– Это вовсе не то, что ты думаешь, Макс, – тараторю я. – Сегодня я целый день пыталась тебе дозвониться…
– Какая разница, что я думаю? Или ты считаешь меня полным кретином?
Его взгляд прожигает меня насквозь. Я касаюсь его руки, но он стряхивает мою ладонь.
– Полегче на оборотах! – говорит Роб, и Макс поворачивается к нему.
– Тебе лучше заткнуться и не тявкать, сучонок. Или я заставлю тебя подавиться собственными зубами. Это касается только ее и меня.
Он смотрит на меня брезгливо, как на омерзительное насекомое.
– Что я такого сделала? – лепечу я, чувствуя, как мои глаза застилают слезы.
– Ты меня предала, – чеканит Макс, переводя взгляд с меня на Роба и обратно на меня. – Желаю удачи вам обоим.
Он резко поворачивается и уходит прочь, проталкиваясь сквозь толпу. Я смотрю ему вслед, убитая, униженная, уничтоженная.
– Похоже, он на радостях крепко перебрал, – шипит Роб. – Кстати, ты говорила, вы с ним всего лишь друзья.
Я отталкиваю руку Роба и бегу вслед за Максом. Люди удивленно смотрят на меня и качают головами.
– Макс, подожди! – ору я, но толпа закрывает его от меня. Я верчусь на месте, комната, люди, картины расплываются у меня перед глазами. – Макс!
Но его нигде нет.Глава двадцать первая Обычное недоразумение
Любовный коктейль № 1 – «Разбивающий сердца»
На одну порцию водки – по две чайные ложки сахара и свежей мяты, а также сок одного лимона. Долить в стакан содовой воды и все как следует перемешать. Добавить лед. Готово, нет более разбитых сердец!
Моника, Лондон
Любовный коктейль № 2 – «Соблазнитель»
Смешать в высоком стакане одну порцию текилы, имбирное пиво и лимонный сок. Добавить лед и подать своей жертве.
Лизи, Брейнтри
Любовный коктейль № 3 – «Секс-бомба»
Смешать две части сливочного ликера «Бейлиз» с двумя частями бренди. Налить в стакан через кусочек льда.
Если под рукой нет необходимых ингредиентов, можно просто раздеться догола, сесть в кресло с высокой спинкой, взять в руку стакан скотча и посмотреть, что из этого выйдет.
Каролина, Перт
Я дома, валяюсь на диване и чувствую себя последней дрянью. В животе у меня свинцовая тяжесть. Не могу понять, что это – алкоголь, тоска или все вместе? Мысленно я снова и снова прокручиваю сцену в галерее, пытаясь увидеть ее глазами Макса. Он хотел, чтобы я пошла с ним на открытие выставки, это ясно. А я и знать не знала, что это открытие назначено на сегодняшний вечер.
Наверное, он ждал, что я отвечу на его сообщение немедленно, и рассердился, когда я этого не сделала. Поэтому и прислал эсэмэску о том, что сегодняшний вечер отменяется. Поэтому и на звонки не отвечал. А потом он увидел меня в галерее в обнимку с Робом! И все же что-то не сходится. Макс никогда не был обидчивым. Вряд ли он стал бы становиться в позу из-за того, что я не сразу ответила на сообщение.
Тогда почему он прислал ту странную эсэмэску? Почему не захотел разговаривать со мной по телефону? Вопросы остаются без ответа. Одно я знаю точно – когда он увидел меня рядом с Робом, у него земля ушла из-под ног. Сейчас он меня ненавидит, в этом можно не сомневаться. Так что звонить ему не имеет смысла. Лучше дождаться, когда он остынет. Если он согласится меня выслушать, я все объясню и попрошу прощения.
Чертов Роб, долбаный Уотерс! Зачем он потащил меня в эту проклятую галерею! Ведь я же ему говорила, что не хочу идти. Кстати, где он застрял? Надо закрыть глаза, а то комната противно кружится. Кошмар, кошмар, кошмар.
Я думаю о Максе, представляю себе его искаженное яростью лицо и задыхаюсь от ненависти к себе. Наверное, он решил, что я вернулась к Робу из-за денег. Можно не сомневаться, именно так он думает. Я причинила ему страшную боль. А этого мне хотелось меньше всего на свете.
В комнату входит Роб и протягивает мне стакан бренди. Качаю головой, и комната тоже начинает качаться. Вот паскудство, я напилась в стельку. И что особенно паршиво, все помню, словно трезвая. Роб садится на диван рядом со мной и гладит меня по волосам.
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спрашивает он. – Я ему еще покажу. Добьюсь того, что его жалкую мазню уберут с выставки.
– Не смей! – стону я.
– Но этот болван набросился на тебя как бешеный… только из-за того, что мы снова вместе.
– Это не так… дело не в этом…
– Успокойся, дорогая, и забудь. Ты дома, рядом со мной. Я никому не дам тебя в обиду.
Его красивое лицо совсем близко от моего, на губах играет улыбка, легкий аромат туалетной воды щекочет ноздри. Пытаюсь взглянуть ему прямо в зрачки, но у меня болят глаза. Он целует меня в щеку. Я упорно продолжаю думать о Максе. Как бы мне сейчас хотелось оттолкнуть Роба, соскочить с дивана и броситься искать Макса. Пусть он пошлет меня в задницу. Прежде успею ему объяснить, почему оказалась в галерее вместе в Робом.
Мысль о том, что Макс пошлет меня в задницу, царапает меня изнутри, как зазубренное стекло. Невозможно представить, чтобы Макс меня послал. И все же он это сделал, гори все синим пламенем! Как он смел обращаться со мной как с последней мразью? Может, я поступала правильно, все эти годы оставляя его на положении друга. А потом совершила ошибку.
– Проблема в том, что он слишком страстный, – к немалому собственному удивлению, произношу я вслух.
– Хмм. Забудь о нем, Кролик, – шепчет Роб и целует меня в шею.
Его рука скользит по моему бедру вверх и оказывается под платьем. Я наблюдаю за процессом отстраненно, словно Роб лапает кого-то другого. Откидываю голову назад, но комната снова начинает изображать из себя карусель.
– Я так тебя хочу, – лопочет Роб, уткнувшись носом в мое бедро. – Хочу прямо сейчас.
Обидно, что все слова о любви, которые говорил мне Макс, были самым обыкновенным враньем. Никогда он меня не любил. Иначе он взял бы сегодня трубку и объяснил, по какой причине так взбеленился. А он отделался короткой холодной эсэмэской. Нет, влюбленные люди так себя не ведут!
Тьфу, опять этот противный кислый вкус во рту. Я встаю, чтобы выпить стакан воды, и снова укладываюсь на диван. Роб теребит розовые ленточки на моих новых трусиках. Комплект оказался очень удобным, зря боялась, что он маловат. Смотрится очень мило. К тому же я купила его с двадцатипроцентной скидкой, предусмотренной для служащих «Барнса и Уорта». Надо отдать должное Робу, волосы у него шикарные. Особенно сейчас, когда они так эффектно падают на лоб. Он целует мою ногу и становится похожим на птицу, клюющую корм.
Макс заявил, что я его предала. Спрашивается, почему? Он сам отменил нашу сегодняшнюю встречу. И мои чувства его ничуть не волновали. А то, что он отказался разговаривать со мной по телефону, – это откровенное свинство. Если скосить глаза налево и не думать об этих мерзких осьминогах, которыми по милости Роба набит мой желудок, становится немного лучше. Роб стоит на коленях у меня в ногах и расстегивает брюки. Снимает белые боксерские трусы. Впечатляющее зрелище, ничего не скажешь.
Звонит телефон, и мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Наверняка это Макс! Догадался наконец, что произошло обычное недоразумение. Я пытаюсь встать, но Роб мне не дает. Он стоит надо мной на коленях и, как я с удивлением замечаю, держит в руках собственный член.
– Давай, Кролик. Пососи его, – воркует он.
Я с тоской смотрю на телефон, потом перевожу взгляд на Роба.
Щелкает автоответчик.
Всякий скажет, что Роб очень хорош собой – длинные загорелые ноги, плоский мускулистый живот. Но почему-то меня его красота совсем не трогает. Усталость и грусть – это совсем не те чувства, которые полагается испытывать в подобной ситуации. Но больше я ничего не испытываю. Одной рукой он опирается на стену над диваном, другой направляет свой член к моему лицу. Странно, но даже его член изменился. Пахнет каким-то дорогим мылом. Не таким, как раньше. Я слышу в автоответчике голос бабушки и покорно раскрываю рот.