Гора трех скелетов
Шрифт:
– Какого еще дежурного? – удивился я.
– Блажейский сказал мне, что твоя кобыла возьмет на себя солдата на входе. Чтобы я прошла к тебе никем не замеченной, чтобы не лезла через окно… Ферштейн? Уж не знаю, каким образом она это сделала, но никакого дежурного действительно не было…
– Никакая она не моя и вовсе не кобыла, – задумчиво заметил я. – Холера, должно быть, Блажейский не так понял меня. Есть такая игра – «испорченный телефон»…
В голове у меня странно все перепуталось. Я мучительно
– Да, вот еще, ты должна съездить в Маглай, – сказал я, машинально думая совершенно о другом. – Нужно переговорить с одним человеком: у него должна быть информация для меня. Сможешь?
– Я журналистка, – гордо взметнула ресницы Дорота Ковалек. – Заметано, шеф. Но ты должен мне дать слово, что когда заваруха закончится, мы с тобой сядем и ты мне во всех подробностях…
– Слово офицера. А ты мне…
Кажется, мы уже начали понимать друг друга с полуслова.
– А я тебе дам свой материал на вычитку. Клянусь! Только, умоляю, много не вычеркивай, я не люблю этого.
Я тяжело вздохнул:
– Вот и Йованка не любит, когда посторонний сует нос в ее прошлое. Придется тебе и с ней договариваться…
Дорота загадочно усмехнулась:
– И выходит, что будет нас опять же трое. Треугольник? Старый как мир сюжет, Йезус-Мария. Ну что ж, я лично не против, я девушка современная, меня не пугает такая конфигурация…
Так я, честно говоря, и не понял, что имела в виду Дорота Ковалек, продвинутая краковская журналистка…
Было около девяти вечера, когда меня разбудил осторожный скрежет замка. Кто-то запирал мою дверь на ключ. Сон, полный сказочно красивых женщин, волосы которых плавно меняли цвет с черного на золотой, развеялся. Странное дело, куда-то исчез и часовой за окном. Не успел я задуматься над этим обстоятельством, как зазвонил спрятанный под подушку мобильник.
– Это Блажейский, – сообщил знакомый голос. – Я раздобыл сотовый, теперь мы сможем спокойно поговорить, пан капитан. Запишите номер.
Бумаги под рукой не оказалось, пришлось писать пальцем на непротертом зеркале.
– Что нового, Дарек?
– Да, по правде сказать, ничего. Об инциденте на Ежиновой молчат. У нас даже не объявили повышенную готовность. У шведов и норвежцев тихо, как в санчасти после обеда. Видимо, начальство не заинтересовано в огласке.
– Тебя допрашивали?
– Ну, это трудно назвать допросом. Вызывал Ольшевский, посоветовал держать язык за зубами. А старый куда-то уехал, кажется в Сараево на конференцию. Похоже, с ним еще не связывались. А то бы он уже давно примчался сюда наводить
– Позвони мне, если он вдруг объявится.
– Есть. Позвоню обязательно. А на Ольшевского и его запреты я срать хотел: на Ежиновой погибли мои земляки. И что? И все кончится траурным Шопеном и залпом холостыми на плацу?…
– Поживем – увидим, – сказал я. – И спасибо тебе за все… Не знаешь, что с Йованкой?
Он ответил не сразу.
– Я могу дать ей свой телефон. Поговорите с ней сами, пан капитан.
Честно говоря, его ответ мне не очень понравился.
– А если мне нужно будет выйти, сможешь помочь?
– Из лагеря? – Блажейский снова задумался. – Надолго?
– Еще сам не знаю… Слушай, Дарек, я уже давно не слышу охранника в коридоре. А недавно заперли мою дверь. Попробуй узнать, что происходит.
– Ладно. То есть так точно, пан капитан. Я перезвоню.
На ужин кроме холодного гуляша были хлеб и масло, а к ним – нож. До десяти с его помощью мне удалось вынуть стекло из окна и укрепить его на живульку хлебным мякишем. Дорота пришла в десять минут одиннадцатого. Я погасил свет.
– Забирайся! – прошептал я, ставя стекло у стены.
Света из контейнера напротив было вполне достаточно, я даже разглядел, что на ногах у Дороты вовсе не колготки, а чулки. В окно она влезла без проблем: синее платье в горошек слишком коротким не было. Ну а далее она с непосредственностью близкой родственницы уселась на мою разобранную постель, больше того – откинулась на подушку со стоном облегчения.
Я задернул штору и потянулся к выключателю.
– Не надо, не включай! – остановила меня шепотом Дорота Ковалек.
– Ты съездила? – таким же конспиративным шепотом вопросил я.
В темноте сверкнул ее зубы.
– Я девушка обязательная… А еще я обожаю быструю езду и всякие рискованные ситуации…
– Как на Ежиновой Гурке?
– У-у, класс! Я просто кипятком писаю, когда слышу выстрелы!.. Забавное дельце ты, Марчин, раскручиваешь. Интересно, чем это у нас с тобой кончится?
– В каком смысле?
– А в том, что совместные переживания, как правило, кончаются постелью…
– Почему? – Более идиотского вопроса задать было просто невозможно.
– То есть как «почему»? – удивилась Дорота. – Потому, что ты мне нравишься, суслик. Надеюсь, и я тебе тоже. Вот только пить тебе нужно поменьше, терпеть не могу, когда мужчина спивается у меня на глазах…
На какое-то время я лишился дара речи. Тишину нарушила моя гостья:
– Слушай, а зачем ты влез в это дело?
– Моя работа, ты же знаешь…
– А как она будет расплачиваться? Деньгами?…