Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
— Что-то не так, Настасья Архиповна? — невинным тоном поинтересовалась она и будто бы невзначай коснулась моей руки. — Или вы просто… не любите делиться?
Графиня была примерно на год старше Настасьи, но ростом заметно уступала — и все равно каким-то непостижимым образом смотрела на мою спутницу сверху вниз. Будто одним взглядом указывая: знай свое место, девочка. На кого-то другого это наверняка бы так и подействовало… но только не на деву-конструктора, которая при первой встрече едва не огрела меня гаечным ключом.
Когда Настасья шагнула вперед, я вдруг почему-то представил себе заголовки завтрашних
Глава 13
— Все в порядке. — Я заступил Настасье дорогу — и тут же поймал пальцы Гижицкой и стиснул так, что косточки хрустнули. — Мы только… недолго побеседуем.
— И сколько мне ждать вашу светлость?
Глаза Настасьи снова полыхнули зеленым пламенем — и мне вдруг стало страшно за «Кристалл» со всеми его гостями. То ли от волнения, то ли из-за невнимательности она ошиблась в обращении — и от внимания Гижицкой это, конечно же, не ускользнуло.
— Вот уж не знала, что государыня Императрица пожаловала роду Горчаковых титул светлейших князей, — улыбнулась она и хозяйским жестом перехватила меня под локоть. — Или за заслуги перед короной отметили только вас, Александр Петрович?
— Настасья Архиповна порой заглядывает в будущее, — усмехнулся я. — И желает мне успехов в службе… Прошу прощения, милостивые государыни… — Я завертел головой, высматривая чернявую макушку. — Богдан!
Однокашник не подвел — появился передо мной за считаные мгновения. Ему явно не терпелось полюбоваться обоими моими спутницами вблизи… Хотя, скорее он уже сообразил, что дело пахнет керосином — чуйка на такие штуки у Богдана всегда была на пять с плюсом.
— Здравия желаю, ваше благородие господин юнкер! — выдохнул он, улыбаясь во все зубы. — Звали?
— Могу я попросить тебя приглядеть за Настасьей Архиповной? — Я чуть склонил голову. — Ее сиятельство графиня желает говорить со мной наедине.
— Приглядим, всенепременно приглядим! — Богдан скрючился в шутливом поклоне. — Извольте ручку, сударыня.
Сударыня изволила. Напоследок хлестнула нас с Гижицкой обжигающим взглядом — и отвернулась. Богдан уже принялся болтать, на глазах раздуваясь, как тетерев на току. Я бы поставил свою «трехлинейку», что через пять минут Настасья будет смеяться над его шутками и думать перестанет и про меня, и уж тем более про вредную графиню.
Но убедиться в этом у меня возможности, конечно же, не было: Гижицкая провела меня вдоль барной стойки и направилась к двери. И стоило мне взяться за ручку, чтобы пропустить даму вперед — как того требовал этикет — взгляды не только официантов, но и оказавшихся поблизости гостей вдруг разбежались по сторонам. Все смотрели на пивные краны, друг на друга, на носки собственных ботинок, в потолок — куда угодно, только не на нас с графиней. То ли эту часть зала накрывало какое-то особенное заклятье… то ли происходящее здесь не касалось посторонних по определению. Только хозяйки.
А теперь еще и меня.
Ширина коридора вполне позволила бы нам с Гижицкой идти рядом, но она все же шагала впереди, покачивая шикарными бедрами, обтянутыми черной тканью платья. Короткого до неприличия. Надень такое кто-нибудь другой — и это непременно стало бы поводом для пересудов. Но графиня уже давно настолько сроднилась со светскими скандалами,
В любое другое время я понемногу бы уже начинал захлебываться слюной, но сейчас тазобедренная композиция Гижицкой скорее вызывала желание как следует по ней наподдать. Но я все-таки сдержался — хотя бы потому, что именно этого зараза, вероятно, и добивалась.
— Прошу вас, князь. — Гижицкая распахнула передо мной еще одну дверь — видимо, в кабинет или что-то в этом роде. — Располагайтесь.
Я прошел внутрь и уселся на здоровенный кожаный диван, занимавший чуть ли не треть комнаты. Святая святых «Кристалла», обитель самой хозяйки, оказалась совсем небольшой — и относительно скромной. Стол, тусклая лампа, пара кресел, обои, зашторенное окно — все в темных тонах, нарочито неброское. Из относительно ярких деталей в глаза бросалась только картина на стене — что-то цветастое, необычное, с полубезумным буйством линий. Американское или, скорее, европейское — и, разумеется, подлинник, а не репродукция. Гижицкая любила интересные вещи.
Но настоящим украшением кабинета, конечно же, была она сама. Графиня могла сесть за стол или в любое из кресел, но предпочла устроиться рядом со мной на диване. Я бы даже сказал — в опасной близости, учитывая, насколько мало простора воображению оставлял чуть задравшийся низ платья.
Спокойно, Горчаков. Не веди себя, как озабоченный юнец… даже если ты и есть озабоченный юнец.
Я выдохнул, откинулся на спинку и вместо того, чтобы стыдливо отводить глаза, принялся обозревать Гижицкую во всей красе. Странно, но сработало: примерно через полминуты она чуть отодвинулась, стянула черную ткань к коленям и уселась заметно приличнее.
— Браво, князь, — негромко проговорила она. — Вас непросто смутить.
— Уж точно не красотой. — Я постарался напустить в голос побольше показного безразличия. — Разве пристало военному на службе государыни Императрицы бояться женщин?
— Я так не думаю. — Гижицкая улыбнулась одними уголками губ. — Форма вам к лицу, князь.
— Премного благодарен, — кивнул я. — Но я не думаю, что мы пришли сюда обсудить мой мундир.
— Определенно нет. — Гижицкая изящным движением закинула локоть на спинку дивана и снова уселась вполоборота. — Скорее уж меня восхищает ваша наглость, князь… Прийти в мой клуб после того, что вы тут устроили, да еще и с безродной девкой…
Внутри шевельнулась злость, но я тут же загнал ее как можно глубже. Спорить с очевидным не было смысла: эффектная внешность Настасьи могла очаровать кого угодно, но только не Гижицкую. Графиня, конечно же, умела подмечать детали. И смотрела не на длиннющие ресницы, глаза или ноги — а на руки. Не лишенные изящества, со свежим маникюром… но все же хранившие следы тяжелой работы автомеханика.
Отработанное машинное масло въедается в кожу так, что до конца его не отмыть и за неделю.
— Природа раздает добродетели и таланты, на глядя на происхождение. Не все достойные люди носят чины и титулы, графиня. А что до моего прошлого визита в «Кристалл»… — Я посмотрел Гижицкой прямо в глаза. — Меня привели сюда поиски врагов моего рода. Но оскорбленной почему-то считаете себя вы.