Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
Пожалуй. Уж не знаю, что на самом деле задумал дед, но если бы он устроил в Петербурге то, что собирался — кто-то наверняка извлек бы из всего этого свою выгоду. Колычев… точнее, те силы, которые за ним стояли.
— Кто-то хотел войны, — осторожно начал я, — которая непременно привела бы к ослаблению или даже гибели двух старинных родов. — Это может быть нужно кому-то из новой, Петровской аристократии. Владельцам крупных капиталов… В конце концов, сторонникам центральной государственной…
И вот кто тебя за язык тянул, Горчаков?
Я захлопнул рот и с трудом подавил желание на всякий случай еще и зажать
— Умение вовремя замолчать — порой бесценно, — усмехнулся он. — Еще немного — и ты бы обвинил в смерти брата саму государыню Императрицу.
— У меня и в мыслях не было…
— Очень надеюсь… Неважно. — Багратион махнул рукой. — Суть ты в любом случае ухватил верно. Так или иначе, раскол нужно искать именно среди дворян. И спор между древними родами и теми, которым пока нет и трехсот лет — самая очевидная причина… Но, к сожалению, не единственная.
— Прошло уже много времени.
— Куда меньше, чем ты думаешь, — вздохнул Багратион. — А старые обиды порой живут куда дольше людей. Так что если тебе кажется, что кто-то может иметь зуб на твою семью или на Воронцовых… то тебе не кажется.
— Значит, месть? — Я подался вперед и облокотился на стол. — И все?
— Едва ли. — Багратион покачал головой. — Для банальной вендетты — слишком уж серьезный масштаб. Стоить копать глубже.
Ага. Знать бы только — куда именно и в каком месте. Старые аристократы, новые…и не только они.
— А те Одаренные? — Я вдруг вспомнил разговор, состоявшийся примерно полтора часа назад. — Которых я видел тогда, дома? На чьей они стороне?
Багратион прищурился — и на мгновение мне показалось, что он пробует залезть мне в голову. Но ничего подобного: вместо Дара менталиста в который раз сработал самый обычный опыт.
— Поправь меня, если я ошибусь, — задумчиво проговорил Багратион. — Но, похоже, тебе уже случилось познакомиться лично с уважаемым Василием Михайловичем Дроздовым.
— Да. — Я не стал юлить. — Вы знаете, кто он?
— Скорее нет, чем да. Правда скрыта слишком глубоко, а озвучивать байки и домыслы было бы попросту невежливо. — Багратион потер подбородок. — Что именно тебя интересует, Саша?
— Судя по положению, он из очень древнего рода, — отозвался я. — И скорее должен был защитить деда… но почему-то не стал.
— Так ты хочешь спросить, на чьей стороне Дроздов? — Багратион вдруг улыбнулся — будто ему внезапно стало очень весело. — Я отвечу: на своей собственной. И уж не знаю, чего старик от тебя хотел, но он точно не враг ни тебе, ни мне… ни уж тем более твоему деду. Одаренные его силы и возраста обычно уже давно утрачивают интерес к делам простых смертных. И редко появляются на людях без особого повода.
Интересно, а я-то… чем заслужил?
— Его возраста? — переспросил я. — Сколько же Дроздову лет?
— Могу только догадываться. — Багратион пожал плечами. — Скажу одно: когда твой дедушка был не старше тебя, Дроздов уже выглядел точно так же, как сейчас.
Мне вдруг стало… нет, не страшно — но как-то неуютно: привычный мир дал трещину, в которую настойчиво полезло немыслимое. Неизведанное — и потому скорее опасное, чем просто любопытное. Нет, конечно, я всегда знал, что Одаренные живут дольше простых смертных —
Неудивительно, что даже дед предпочитает с ним не спорить.
— А сколько вообще живут Одаренные? — Мой голос неожиданно для меня самого вдруг зазвучал тихо… и даже как-то сдавленно. — Ну… самое долгое?
— Очень надеюсь однажды проверить, — усмехнулся Багратион. — Но пока — даже не могу представить. Старшая когорта умеет хранить секреты… Даже от меня или твоего деда.
— Вот как… — Я на мгновение замялся, но потом все-таки спросил: — Как выдумаете — среди них есть те, кто лично знал Петра Великого?
— Не имею даже малейшего представления, — признался Багратион. — И именно поэтому допускаю любой из возможных вариантов.
Я только молча кивнул — слова закончились. Светлейший князь из Третьего отделения кое-что объяснил мне, показал… небольшую, но все-таки часть истинной картины мира, о которой я раньше даже не задумывался. Приоткрыл если не тайны дворянского общества, то уж точно те вещи, о которых наверняка не принято говорить вслух.
Старая аристократия: князья с родовыми Источниками. Новое, Петровское дворянство: графские семьи — или простолюдины без Дара, которым посчастливилось получить титул или хотя бы высокий чин — а заодно и обзавестись весомым капиталом. И древние Одаренные, которым плевать и на чин, и на титул, и, похоже, даже на происхождение. Могучие старцы, способные поспорить и с князьями, и с новоиспеченными аристократами. Скрытая третья сила.
А может, есть еще и четвертая? И сколько их на самом деле в мире, который я до шестнадцати с половиной лет считал простым и понятным?
— Что, сложно? — Багратион прищурился и чуть склонил голову на бок. — Не укладывается в голове?
— Вроде того, — вздохнул я. — А ведь я наверняка не знаю и десятой доли того, чего стоило бы знать… по-хорошему.
— Всему свое время. Тебе пока нет даже семнадцати лет. Но затягивать действительно не стоит. — Багратион снова приоткрыл ящик стола и заглянул внутрь. — Уже скоро ты обретешь тот уровень силы Дара, с которым оставаться в стороне от некоторых событий попросту невозможно.
— И вы хотите, чтобы в нужный момент я был за вас?
— За государство. — Багратион сдвинул брови. — Не забывай об этом, Саша. Я не собираюсь терпеть, что кто-то имеет наглость расстрелять князя, наследника рода и члена Госсовета среди бела дня прямо у дома. И если ты желаешь мне в этом помочь — милости прошу.
В голосе его светлости ненавязчиво зазвенел металл. То ли аудиенция подходила концу… То ли к концу подходило желание Багратиона объяснять что-то самонадеянному (если не сказать — наглому) юному князю. Надо отдать должное — верховный жандарм Империи не пожалел времени на беседу. Не увещевал, не заставлял, не требовал и уж тем более не приказывал. Ненавязчиво подталкивал к… нужным мыслям — но не более. Да и крыть мне было, в общем, нечем: с Багратионом или без, я все равно собирался отыскать тех, кто убил Костю и едва не втянул в войну мою семью.