Гордеев – дракон на минималках
Шрифт:
— Нам сюда. — Боярский остановился у одной из выходящих в коридор дверей и вошел внутрь. Небольшая комната была абсолютно пуста, если не считать стола посередине.
— Я бы хотел, чтобы ты взглянул на эту вещь, — и Боярский указал мне на поверхность стола.
Там лежала обычная, ничем не выделяющаяся катана. Примерно такие же носили рядовые бойцы из гильдии теней в моем прошлом мире.
— Сначала у меня была другая мысль, но, когда я увидел, как ты орудуешь той арматурой, я немного поменял свои планы, — ухмыльнулся Боярский.
Он
— Ты сказал, что смог каким-то способом узнать сущность перстня мгновенной смерти. — Граф немного помолчал, внимательно глядя на меня. — Эта катана, — Боярский подошел к столу и с любовью погладил лежащее на нем оружие, — она необычная. Второй такой нет. Можешь узнать, в чем ее особенность?
Вот жучара! А пока я этим занимаюсь, ты попробуешь понять, как я это делаю? Или я уже становлюсь слишком мнительным? Да пофиг! Боярский и так уже слишком много про меня знает.
— Да, но на это потребуется время. Для перстня понадобился час. Так что запасайтесь попкорном.
Я подошел к катане, взял ее в руки и сел на пол в позу лотоса. Положив оружие на колени, я вошел в транс и подключился к божественному источнику, направив его силу в клинок… И через миг ошарашенно вскочил на ноги. Что за хрень?! Как такое вообще возможно? Катана сразу же открылась мне, будто я владел ею уже много лет.
Боярский с любопытством смотрел на меня.
— Чье это оружие? — изумленно спросил я.
Граф улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:
— Ты разве не помнишь?
Слова Боярского на миг лишили меня дара речи. Че за хрень?! Внутри у меня все похолодело. Нет-нет, это чушь какая-то! Этого просто не может быть! Я ошалело посмотрел на Боярского, а потом перевел взгляд на родовой перстень Суворова. Его камень был не просто темным, а угольно-черным и переливающимся, словно жидкий гудрон. Вот с. ка! Я попытался снять перстень, но он не поддавался. Это полный пиз.ц! Так, спокуха, Грут! Не забывай, что ты полубог и у тебя внутри божественный исток. И нихрена такой фокус с тобой не прокатит.
Я бросил на Боярского полный ненависти взгляд. На лице ублюдка при этом заиграла довольная улыбка. Я зло ухмыльнулся в ответ и закрыл глаза, приказав Пушистику в случае чего превращать в фарш любого, кто дернется в мою сторону. Присоединившись к божественному источнику и подключив энергию своего магического кристалла, я направил мощные потоки силы и маны в перстень. Через несколько секунд он раскалился докрасна. Даже кожа дракона не до конца защищала от этого нестерпимого жара. Ну и похер, раны один фиг заживут, зато у меня появился шанс снять эту дьявольскую хрень.
Я открыл глаза и начал стаскивать с пальца родовой перстень Суворова. Он слезал медленно, по миллиметру, вместе с кожей. Я взвыл от натуги и потащил сильнее. Боярский ошарашенно смотрел на меня. Он попытался дернуться в мою сторону, но Пушистик сразу же резанул огненным когтем по металлическому полу у графа под ногами.
— Еще шаг — и
Граф в нерешительности остановился. Семеныч никак не реагировал, хмуро поглядывая то на Боярского, то на меня. Еще пару мучительных мгновений и перстень вместе с ошметками моей кожи звонко упал на пол. В комнате воцарилось долгое и напряженное молчание.
Я подошел к столу и взял катану. Неспешно вытащив ее из ножен, я залюбовался бликами света, играющими на ее смертоносной поверхности.
— Отличное оружие. Огненная катана. Режет сталь, как бумагу… Знаешь, что она мне говорит, Стас? — глухо спросил я и взглянул на побледневшего Боярского. — Что она теперь моя. — И изящным легким движением я перерубил надвое стоящий передо мной металлический стол, словно он был сделан из масла.
Я посмотрел Боярскому в глаза.
— Зачем, Стас? — Он попытался что-то ответить, но я остановил его движением руки. — Хотя, я тебя понимаю. Возможно, на твоем месте я поступил бы точно также, если б захотел вернуть к жизни умершего друга. Но вот только беда в том, что ты использовал для этого меня. И я не могу это просто так оставить. Как же мы поступим, Стас? — спросил я после непродолжительного молчания.
Боярский в отчаянии смотрел на валяющийся на полу перстень.
— Он сейчас умрет, — прохрипел граф.
— Да, — равнодушно ответил я, — таковы уж свойства камней душ. Если его снять, то жизнь, заключенная в нем через несколько минут пуф-ф… и все. — Я сделал выразительный жест рукой. — Ну а с другой стороны, оставь я его на себе, то, возможно, умер бы я, а остался бы только он. — И я кивнул головой в сторону перстня.
Я собрал в себе всю оставшуюся в запасе божественную силу и шагнул к Боярскому.
— Но ты не учел одну очень важную деталь, Стас. Такую незаметную и одновременно такую важную. — И я направил всю собранную божественную силу в лицо.
В своем мире я проделывал этот безобидный фокус, чтобы производить впечатление на многочисленных девиц, вечно вьющихся вокруг. И это неизменно производило ошеломляющий эффект. Вот и сейчас я провернул этот трюк, но уже совсем с другой целью. Под воздействием божественной силы мое лицо засветилось изнутри, а глаза заблестели ярким бирюзовым светом.
— Я не обычный человек, — громовым голосом произнес я. — И твой фокус с камнем душ не доставил мне особых хлопот. Но мне не нравится, когда со мной ведут нечестную игру, и я решил преподать тебе урок.
Я вернул обратно человеческий облик и скучающим взглядом посмотрел на бледного и шокированного Боярского.
— Твоему другу осталось совсем немного, — я слегка поддел перстень носком ботинка. — В моей власти сохранить ему жизнь. — Я задумчиво посмотрел на Боярского, в глазах которого промелькнула надежда. — Ни на кого, кроме меня, этот камень больше не подействует. Он уже влил в меня частичку души Суворова, иначе бы его катана меня не послушалась.