Гордиться, а не каяться! Правда о Сталинской эпохе
Шрифт:
Но противники Троцкого вновь сумели настоять на своем и поручили ведение переговоров уже Литвинову. А Максим Максимович, воспользовавшись отсутствием в стране Пятакова, который вместе с Радеком и Раковским отбыл в Берлин организовывать революцию в Германии, и болезнью Троцкого, поспешил завершить переговоры с «Синклер ойл». А 23 октября информировал Политбюро, что к окончательному решению по сахалинской нефти необходимо прийти в ближайшие же дни, до отъезда из Москвы представителя компании Мейсона Дэя. И добился своего, найдя поддержку У Сталина.
Только теперь американские нефтяники получили право
Столь беззастенчивые действия оккупационных властей напугали прежде всего Токио, где стали ждать реакции Вашингтона на столь очевидное нарушение международного права. В случае если США прибегли бы к стандартной процедуре по защите своих граждан, Японии пришлось бы не только незамедлительно вывести свои войска с Северного Сахалина, но и навсегда распрощаться с мыслью получить доступ к его нефти.
19 марта посол Японии в Пекине Иосидзава сообщил Карахану о готовности Токио признать СССР де-юре, вывести войска с Северного Сахалина и начать по этим вопросам переговоры на приемлемых для советской стороны условиях: получить концессии на Северном Сахалине и в Восточной Сибири.
Но даже через два месяца после получения заманчивого предложения Токио в Москве продолжали склоняться в пользу обязательств по договору с «Синклер ойл». 20 мая Чичерин направил в министерство иностранных дел Японии ноту протеста против высылки представителей «Синклер».
Токио безмолвствовал. Зато ноту незамедлительно прокомментировал нью-йоркский «Джорнел оф коммерс», который сообщил, что, по его информации, официальный Вашингтон не предполагает вносить какие-либо перемены в политику молчания по сахалинскому вопросу. Маловероятно, продолжало издание, что правительство США окажет поддержку Синклеру, в особенности в силу натянутых отношений между Америкой и Японией.
Так как ни Белый дом, ни Госдепартамент не опровергли комментария «Джорнел оф коммерс», Кремлю пришлось разрабатывать новые планы для того, чтобы добиться освобождения своей территории. 12 июня Москва впервые решила несколько переориентироваться — Красину, Чичерину и Пятакову было поручено разработать проект соглашения с Японией, включающий предоставление ей концессии на разработку нефти.
Получив окончательные директивы, Карахан возобновил переговоры с Иосидзавой и сообщил ему о готовности СССР предоставить Японии концессию на добычу нефти. И поспешил довести до всеобщего сведения результат встреч в Пекине. В интервью «Известиям» он объявил о выводе японских войск с Северного Сахалина. Затем перешел к сложному вопросу о концессиях на сахалинскую нефть.
Интервью содержало преднамеренную утечку информации. Оно было последним призывом к Вашингтону защитить интересы американской компании. Однако Белый дом и на сей раз решил остаться в стороне.
3 января 1925 г. НКВД и ВСНХ согласовали проект. Решили предоставить японской, стороне для эксплуатации половину нефтяных полей, но не единым участком, а в шахматном порядке, вперемежку с участками, остававшимися за советской стороной, сроком на 45 лет.
20 января в Пекине Карахан и Иосидзава подписали конвенцию «Об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией», что фактически означало
14 мая последний японский солдат покинул советскую часть Сахалина.
14 декабря в Москве Дзержинский и Литвинов от советской стороны и адмирал Накасато от японской подписали концессионный договор.
Еще раньше, 24 марта 1925 г., Московский губернский суд вынес решение по делу о расторжении договора с компанией «Синклер ойл», признав его утратившим силу. Также суд признал, что равным образом утратило силу гарантийное письмо, представленное синклеровской компанией, а внесенные синклеровской компанией в обеспечение исполнения договора деньги не подлежат обращению в доход СССР.
Доктрина национальной безопасности СССР в 1941–1946 года [61]
К концу января 1944 г. война для Советского Союза вступила в новый этап. Изначальная, самая важная задача — любой, даже самой дорогой ценою, величайшим напряжением всех сил остановить врага, отстоять независимость и целостность страны — была решена. Немцев уже изгнали с двух третей занятой ими территории СССР, в самом близком временя советские войска должны были выйти к старой, на 1 сентября 1939 г., границе.
61
Публикуется по: XX век: власть и внешняя политика России. Материалы научно-практического семинара «Российская государственность и внешняя политика». — М.: МГИМО, 1998, с. 63–70.
Именно успехи Красной Армии на всех фронтах, ее постоянное, неуклонное продвижение все дальше и дальше на запад заставили временно отсрочить осуществление стратегических планов Генштаба, выдвинули на первый план оказавшиеся более значимыми политические проблемы.
Накануне гитлеровской агрессии Кремль, еще не имевший боевых союзников, осознавший неподготовленность СССР к борьбе с нацистской Германией в одиночку, отчетливо понимал ту роль, которую могли бы сыграть хотя бы лишь дружественные страны, протянувшиеся вдоль границы страны. Они могли стать буферной зоной, предохраняющей Советский Союз от внезапного нападения, послужили бы предпольем для первых самых непредсказуемых по исходу и потому крайне опасных сражений. Тогда подобные и, главное, открытые, ни от кого не скрываемые намерения в силу жестокой реальности ограничились примитивными, почти всеми странами оцененными как «империалистические» и «захватнические» действиями СССР.
Теперь же, в предвидении близкой победы, для советского руководства оказался возможным, наконец, и иной, более приемлемый для всех, цивилизованный, привычный и понятный в практике международных отношений вариант решения той же задачи. Во-первых, с помощью признанных мировым сообществом договоров закрепление за СССР приобретенных в 1939–1940 гг. территорий. Во-вторых, таким же образом достижение того, чтобы вдоль границ Советского Союза появились дружественные ему страны, желательно связанные с ним системой договоров об обеспечении взаимной безопасности. Именно такое видение будущего послевоенной Европы Сталин изложил Идену во время беседы 16 декабря 1941 г.