Гордость и предубеждение
Шрифт:
«Дорогая Лиззи,
желаю тебе счастья. Если ты любишь мистера Дарси хотя бы вполовину так сильно, как я люблю своего душку Уикема, ты должна быть абсолютно счастлива. Я очень рада тому, что теперь ты стала богата, и если вдруг однажды тебе будет нечем заняться, надеюсь, ты вспомнишь и о нас. Уверена, что Уикем не отказался
Твоя Л.»
Поскольку Элизабет имела много чего против, в ответном своем письме она осмелилась положить конец всяким ожиданиям на сей счет. Получив от этого облегчение, она, впрочем, все же экономила на личных расходах, чтобы время от времени отправлять непутевой своей сестре сколько-нибудь денег. Она вовсе не питала иллюзий на тот счет, что при скудном доходе Уикемов и при их экстравагантных потребностях помощь ее едва ли была существенной и оцененной по заслугам, но оказывала она ее от чистого сердца; и когда бы те ни меняли квартиры, либо она, либо Джейн тут же получали письмо, содержавшее просьбу о небольшом содействии в трудном их положении. Образ их жизни, даже после того, как восстановился мир, по-прежнему оставался крайне неустроенным. Так они и метались с места на место в поисках более дешевого жилья и тратили при этом больше, чем могли себе действительно позволить. Привязанность Уикема к жене вскоре переросла в безразличие; ее страсть продержалась чуть дольше; но, несмотря на молодость и легкомысленные манеры, Лидия каким-то чудом умудрялась сохранять репутацию, которую дало ей замужество.
Дарси претила сама мысль о том, чтобы принять Уикема в Пемберли, и все же ради Элизабет он помогал ему в службе. Лидия изредка наведывалась к сестре, когда муж покидал ее в поисках развлечений в Лондоне или Бате; а вместе с обоими Бингли она порой оставалась так долго, что даже ангельскому терпению Чарльза наступал конец и он говорил о том, что недурно бы гостье намекнуть на то, что, мол, пора бы и честь знать.
Мисс Бингли смертельно оскорбила женитьба Дарси; но, поскольку она сочла разумным сохранить свое право
Пемберли отныне стал и домом Джорджианы, и к огромному удовольствию Дарси между его сестрой и супругой установилась самая теплая дружба. Девушки полюбили друг друга почти так же, как намеревались это сделать до свадьбы. Мисс Дарси превыше всего на свете ценила свою невестку, хотя поначалу она и слушала ее живые и даже энергичные разговоры с супругом с изумлением, часто граничившим с тревогой. Но чем больше времени проводили они вместе, тем больше удовольствия находила она в такой манере общения. Сейчас ее мозг жадно впитывал знания, какие раньше никогда не вставали у нее на пути. С помощью Элизабет Джорджиана начала понимать, что женщина может общаться с мужем вполне свободно; ведь брат ее едва ли был способен преподать такие уроки сестре, которая была младше его на целых десять лет.
Леди Кэтрин совершенно искренне негодовала по поводу брака ее племянника. Не будучи склонной, сдерживать порывы откровенности в своей душе, в ответном письме она использовала выражения настолько однозначно оскорбительные, особенно в адрес Элизабет, что на некоторое время всякое общение между ними прекратилось. Но все же, по прошествии некоторого времени, Элизабет убедила мужа пересмотреть эти печальные обстоятельства, а та в свою очередь уже не держала более зла на племянника. Случилось это то ли от родственной ее привязанности, то ли от любопытства увидеть старую свою знакомую в новой для нее роли. Ее милость снизошла до того, чтобы нанести визит в Пемберли, несмотря на то осквернение, которому подверглись его стены, получив такую хозяйку, которая к тому же имела наглость приглашать в гости к милому Дарси свою жуткую городскую родню.
С Гардинерами у них сохранялись неизменно теплые отношения. Дарси в равной степени, что и Элизабет, любил своих новых родственников, будучи всем своим сердцем признателен этим двум людям, которые привезли мисс Беннет в Дербишир, невольно объединив их навечно.
КОНЕЦ